Дававший владельцу нешуточное могущество Древний Ветер технологий, вульгарно выражаясь, не просекал совершенно. С месяц назад произошел примечательный случай, кое-что прояснивший. На последней охоте в Каталауне егерь из тамошних жителей случайно задел руку Яны повыше локтя наконечником короткого охотничьего копья. Точнее, задел бы. Неведомая сила отбросила копье в сторону так, что егерь едва не вывихнул запястье. Вернувшись домой, Яна, не теряя времени даром, принялась экспериментировать. Велела срочно изготовить ей «научное оборудование» в виде копий, ножей и топоров, позвала двух Бриллиантовых Пикинеров, надела кафтан из прочной кожи сильванского буйвола… Эксперименты оказались крайне полезными. Было точно установлено: в отличие от других ларов, Яне нисколечко не опасно холодное оружие, находящееся в чьей-то руке. Но не всякое. Она заполучила все же несколько царапин — пустяковых, вмиг ею залеченных, — но никаких неясностей не осталось. Отлетали отброшенные той же силой копья с костяными и каменными наконечниками, костяные и каменные ножи, топоры и мечи. Оружие из железа, бронзы, меди, серебра и золота (Яна решила не доводить дело до абсурда и прочие металлы не испытывать), пребывавшее в руке, было для нее столь же смертельно опасно, как для всех остальных ларов. Наконечник копья егеря был как раз из камня, в Каталауне же добывавшегося черного обсидиана. При надлежащей обработке изготовленные из него наконечники копий и стрел и кинжалы иные охотники предпочитали стальным, потому что они были острее стали. Из эксперимента проистекал логический вывод: Древний Ветер, чем бы он ни был, возник в те незапамятные времена, когда люди еще совершенно не знали металлов. Какие уж тут технологии…

— Я и забыл… — сказал Сварог. — А твой шар ничем помочь не может?

— Я, конечно, попробую, — сказала Яна. — Но подозреваю, что не получится. Если там самые обычные люди — не получится. Как бы тебе объяснить… Я могу найти, глядя в шар, любого известного мне человека — но не того, о котором мне ничего неизвестно. С Хитрыми Мастерами обстояло иначе: шар их увидел вовсе не потому, что они обладали техникой, превосходящей земную. Техники этой он вообще не видел. Просто эта техника была чужой, инородной в этом мире. Вот инородность он усмотрел безошибочно. Вот если бы Интагар нашел гнездо, я бы, точно зная место, смогла смотреть и слушать…

— Если точно знать место, мои хелльстадские компьютеры легко делают то же самое… Но ты все же попробуй, ладно?

— Попробую. Налей мне еще немного.

Сварог налил. В голове сама собой всплыла песенка, которую еще в прежней жизни, в полузабытые тогда (а ныне почти начисто забытые) времена больших несбывшихся надежд, он пел под гитару по-французски, поскольку изначально она и была французской, — а потом, когда надежды не сбылись и потянулась рутина, французский забыл вовсе.

«Это про нас, — подумал он. — Ну, почти. Мы стоим перед клеткой — и есть все основания думать, что там обосновалась зверюга даже почище льва, и клетка не заперта, и когда она бросится наружу, решительно неизвестно. Правда, мы не младенцы в колыбели, но все равно есть что-то общее… Над самой клеткой льва…»

Видя, что ее бокал опустел, а сигарета докурена, он предложил:

— Пойдем к себе?

— Пойдем, — встала Яна.

Они вышли из кабинета… и Сварог с некоторым недоумением узрел Интагара, о чем-то говорившего с секретарем. Лицо у верного бульдога было хмурое — с таким он заявлялся сообщать неприятные новости.

— Случилось что-то? — спросил Сварог.

— Нет, собственно… Но если позволите, ваше величество, я бы хотел недолго с вами поговорить наедине…

— Конечно, — сказал Сварог и повернулся к статс-секретарю: — Вызовите Амину, пусть проводит баронессу…

Секретарь коснулся нужной кнопки. Яна послала Сварогу выразительный взгляд, читавшийся легко, словно детская книжка на родном языке: а не чересчур ли? Мы меж двух линий надежнейшей охраны, пройти уардов сто — коридор, невысокая лестница, еще один коридор…

Он ответил не менее выразительным взглядом: прости, милая, но я в свете последних событий предпочту перестраховаться… Прекрасно знал, что при посторонних она с ним спорить не будет.

Очень быстро появилась девчонка лет четырнадцати в классическом наряде: короткие штаны с буфами, кафтан особого покроя с буфами на плечах, чулки и туфли, синий берет с роскошным пером. Совсем сопл юшка на вид, но смертельно опасная, как дюжина гремучих змей. Питомица заведения Гаудина, готовившего малолетних суперменов и суперменш, — оно досталось Сварогу по наследству вместе со всем восьмым департаментом, хотя использовал он этих юных убийц крайне редко. Вообще-то пажей и пажесс, согласно этикету, полагалось приставлять исключительно к несовершеннолетним членам королевской фамилии, но кто бы пискнул поперек? При том что Барги издавна прославились как самодуры и тираны? Вот Сварог и приставил ее с сегодняшнего вечера к Яне ради пущей надежности — девчонка даже надежнее пары-тройки ратагайцев… вот только он чуть помрачнел, поневоле вспомнив другую…

Яна одарила его сердитым взглядом и вышла. Сварог распахнул дверь в кабинет:

— Заходите. В чем там дело?

Тщательно прикрыв за собой дверь, Интагар сказал с тем же крайне хмурым видом:

— Государь, во дворце творятся неприглядные дела…

— А точнее?

— После бала графиня Дегро проследовала в свои покои в сопровождении графа Гаржака. Хуже того, маркиза Лейт покинула дворец в карете герцога Лемара…

Сварог ощутил нешуточное облегчение и вдобавок досаду: он-то полагал, что и впрямь случилось что-то скверное. А это, изволите ли видеть, единственная жизненная ситуация, когда Интагар проявляет обычные человеческие чувства — если речь идет о добродетели и благонравии молодых девиц. Но каков! За квадранс с небольшим успел собрать донесения…

— И что теперь? — спросил Сварог.

— Если прикажете, я пошлю людей… Девушкам не пристало… Тем более когда речь идет о Лемаре…

Тяжко вздохнув про себя, Сварог сказал насколько мог убедительнее:

— Интагар… Девушки взрослые и самостоятельные… с определенным жизненным опытом. Вольны поступать, как им вздумается, и ничего тут не поделаешь…

— К тому же я полагал, что графиня Дегро — замужем…

— Они в разводе, — сказал Сварог, чтобы не громоздить лишние сложности. — И обе — отнюдь не наивные простушки, которым легко заморочить голову. Ну, а о принуждении и речи быть не может, сами понимаете. Попробуйте принудить к чему-либо Каниллу Дегро — она вам кости переломает… И Томи — отнюдь не простушка. Ну вот так они живут, Интагар, в полном соответствии с нравами той среды, где выросли. Здесь, на земле, я сплошь и рядом наблюдаю то же самое…

— Значит, не прикажете… — уныло сказал Интагар, хорошо изучивший Сварога и знавший, когда настаивать бесполезно.

— Наоборот, решительно запрещу, — сказал Сварог, положил верному министру руку на плечо (что считалось нешуточным выражением монаршей милости). — Интагар, дружище, они обе на меня смертельно обидятся и никогда мне этого не простят, а мне с ними еще работать и работать, они мне необходимы. Пусть их… И мне бы не хотелось, чтобы с Лемаром или Гаржаком произошел какой-нибудь несчастный случай, вам понятно? Гаржак мне нужен, а Лемар просто необходим, я на многие его прегрешения вынужден закрывать глаза. Вы прекрасно знаете, что на многое порой приходится закрывать глаза для пользы дела. А сейчас, никаких сомнений, речь идет о добром согласии… Идите уж спать, вы изрядно вымотались…

— Как прикажете… — проворчал Интагар с горестным видом. — Эх, ваше величество… Если бы родители знали…