— Бой кончен, господа! Врача!
Ох ты ж, сволочь упрямая! Горротец, присев на корточки, попытался схватить меч левой (на что, согласно кодексу, имел полное право, драться здоровой левой не запрещено, другое дело, чтобы ты это умел, иначе зарежут, как барана) — но кровь плыла из сквозной раны густым потоком, противник побледнел, пошатнулся и по инерции завалился на левый бок, уже не предпринимая попыток встать. Только тогда распорядитель выхватил серебряный свисток — позвать лекарей.
И на этот раз схватки продолжались еще достаточно долго, чтобы Сварог успел отдохнуть и как следует восстановить дыхание, — горротец его не измотал, но оказался крепким орешком.
Жаль, что не достать сигарету из воздуха, чтобы не смущать собратьев по Турниру и зрителей. Вообще-то, на приличных турнирах для отдыха участников стоят скамейки, дуэлянтов поят прохладительным — но здесь, очевидно, были свои правила: преодолеть на пути к вожделенному королевскому трону как можно больше трудностей. Вообще-то правильно, если подумать, — не за золотой кубок из королевских рук махаловка идет и не за ленту с плеча прекрасной дамы: уж ради трона изволь выложиться по полной…
Когда в третий раз выкрикнули его номер, он уже уверенно направился в свой круг, как и полагалось победителю. Он шел вторым — а в круге уже стоял субъект, которого Сварог сразу узнал и досадливо поморщился: и этот туда же… Это был хозяин трактира «Якорь и осьминог» в одном из портов, где Сварог уже сиживал раза четыре, — вино там, вопреки ожиданиям, оказалось хорошее, да и тушенные в горшочках «морские гребешки» неплохи — как, впрочем, и многое другое. Как там его? Ах, да, Ласар. Несомненно, потомственный дворянин, иначе не допустили бы на турнир. И чего человеку не сиделось? Самая мирная профессия, две дочки на выданье, сынишка подрастает, процветает заведение, в армии никогда не служил, а вот поди ж ты, сунулся в эту опасную забаву, где можно и жизни лишиться — смотря на кого нарвешься, попадется какой-нибудь бретер-скотина в дурном настроении, наподобие Орка…
Сварог едва не фыркнул в голос — меч Ласар держал, как держат палку, когда хотят прогнать из огорода нахальную соседскую свинью. И таращился на Сварога с несказанной тревогой — ну конечно, ждал, какие прозвучат условия…
Вот уж кого Сварог не хотел обижать, так это веселого толстяка, с которым успел не раз поболтать о том о сем и выслушать кучу неизвестных ему анекдотов, в том числе и весьма пикантных. А потому он сказал спокойно:
— До первой крови.
И мог поклясться, что на лице трактирщика нешуточное облегчение. Заметил краем глаза, что распорядитель тоже готов ухмыльнуться — но в последний момент сделал лицо непроницаемым, как ему по обязанности и полагалось. Звонко выкрикнул:
— Господа, бой!
Ласар, полное впечатление, просто-напросто не знал, что ему делать. Он переступил с ноги на ногу, грозно нахмурил брови в тщетных попытках сделать румяную толстощекую физиономию суровой и грозной.
Неуверенно выбросил меч в сторону Сварога — едва ли не вытянул. Сварог, сохраняя на лице полнейшую серьезность, отбил клинок в сторону, черкнул острием по руке трактирщика повыше запястья. «Рана» получилась смешная: длиной в палец, едва кожу рассадило — но все правила были соблюдены. И распорядитель с явным облегчением — быть может, тоже завсегдатай кабачка — закричал:
— Бой кончен, господа! Врача!
Свистеть лекарей, впрочем, не спешил: прекрасно видел, что за «рана» — иная разъяренная кошка, а то и разъяренная дама с острыми ноготками распахает почище. Ласар просто-напросто извлек огромный клетчатый носовой платок, которого хватило бы, чтобы прикрыть три таких раны, посмотрел на Сварога не без благодарности и направился к той арке, в которую уходили — а кого и уносили — побежденные. Неторопливо шагая следом к месту для победителей (которых уже не осталось и двух десятков), Сварог подумал, что у толстяка Ласара были свои резоны рисковать. Чего не сделаешь для повышения репутации заведения? Штука в том, что каждый участник Турнира, и победитель, и проигравший по традиции получали памятный знак, и роскошный — золотой кружок чуть не с блюдце с выгравированной полукругом надписью «Королевский Турнир», мечом и короной. До самой смерти его можно было носить на груди на этакой розетке цветов национального флага, а после смерти он оставался потомкам вкупе с прочими регалиями, если имелись, — наглядное доказательство того, что его обладатель однажды дрался за королевскую корону (за подделку полагалось какое-то суровое наказание). (Естественно, из всех оставшихся в живых участников турнира знака такового не получал один-единственный — тот, кому и доставалась корона).
Ручаться можно, что дядюшка Ласар знак носить на груди не будет, а прикрепит над стойкой, начистив до немыслимого блеска. А может быть, и будет — но его изображение поместит на вывеску, переименовав заведение, скажем, в «Меч и корону». И уж болтовни ему хватит на всю оставшуюся жизнь. Кто такой Сварог, он понятия не имел. Сварог подумал: надо будет как-нибудь зайти и представиться, чтобы рассказы стали еще красочнее, — жалко, что ли, для хорошего человека, который в жизни вино водичкой не разбавлял, а если обсчитывал, то на сущие гроши.
Четвертым противником — подошедшим вторым — оказался лоранец. Что Сварог моментально определил по штанам из черного бархата, расшитым сложным узором из серебряной канители (в каждом королевстве была своя мода в одежде, так что опознать нетрудно).
Интересно, Лавиния его подослала или по собственной инициативе возмечтал в короли? Сварог ждал, упершись в противника тяжелым взглядом. Тот, хотя и бравый на вид — одни усищи чего стоят, — все же сразу видно, чувствовал себя неуверенно. Полное впечатление, что он прекрасно знал, кто такой Сварог, и отнюдь не пылал восторгом с ним схватиться.
Пауза, с точки зрения правил Турнира, неприлично затянулась. Справа и слева уже звенели клинки. И распорядитель поторопил недовольным тоном:
— Условия, благородный лаур!
Еще секунда — и лоранец выпалил как в воду бросился:
— До невозможности продолжать схватку!
Хотя на лице у него явственно читалось, что он предпочел бы «первую кровь». Точно, подосланный. И страшно, и отказаться нельзя — с Лавинией шутки плохи, терпеть не может, когда ее приказы не выполняются или выполняются скверно…
Первые выпады, лязг скрестившихся клинков — это лоранец заслонился от рубящего удара (которым Сварог просто-напросто хотел проверить, на что годится противник). Тот дрался не так уж плохо, это вам не дядюшка Ласар. Расслабляться не приходилось.
Слева послышался заливистый свисток — призывали лекаря. Ага, там стоял Орк — он и на сей раз наверняка не играл в гуманность и хотел закончить схватку побыстрее. Сварог, впрочем, тоже не испытывал ни малейшего желания красоваться перед публикой отточенными пируэтами и красивыми выпадами. Хотелось, чтобы побыстрее все кончилось, вот и все.
Ему в голову пришла отличная идея. Кто сказал, что этого усача в расшитых серебром портках непременно нужно протыкать так, чтобы он оказался не в состоянии продолжать бой? Турнирные правила допускают самые разнообразные приемы…
Противник попытался повернуть его лицом к солнцу — ну уж на этот прием не поймаешь, не дети малые… Сварог тщательно все прикинул, качнулся на расставленных ногах вправо-влево (чтобы противник не понял, с какой стороны ждать атаки) — и пустил в ход классическую каталаунскую «мельницу», малоизвестную за пределами Хребта. Каталаунские мастера меча считали ее одним из своих секретов, и, не будь Сварог добрым знакомым принца Элвара, мог в жизни не научиться…
Перед лицом лоранца крутилась блестящая сталь. Одно из достоинств «мельницы» — противник сплошь и рядом не в состоянии угадать, рубящий удар пойдет или колющий и с какой стороны. Порой меч описывает круг, порой свистит над самой макушкой.
Вот оно! Лоранец не выдержал незнакомой манеры атаки, сделал шаг назад. Приободрившись, Сварог наддал. Выиграл еще шаг, еще… Неизвестно, понял ли лоранец, что с ним собираются делать, но по лицу видно: помаленьку теряет бодрость духа и уверенность в себе. А ты не ходи в наш садик…
