– Милорд, вас ожидает ваша вимана.

Он смотрел на Сварога с отчаянно скрываемым, но рвавшимся наружу любопытством – как-никак был совсем юный.

– Великолепно, – сказал Сварог. – А что делают с виманой – прогуливаются под ручку? Едят на десерт? Или надевают поверх кольчуги, собираясь в гости?

Судя по лицу юнца, он не хуже Сварога помнил – ни единой живой душе нельзя говорить, что произошла накладка и новоиспеченный граф, строго говоря, не совсем граф… Дисциплина и страх победили. Юнец улыбнулся с таким видом, словно понял и оценил хорошую шутку.

– Ну-ну, – сказал Сварог ободряюще. – В конце-то концов, могут у господина графа быть капризы? Скажем, он вдруг ненадолго забыл, что такое вимана. Как вы думаете, молодой человек, коли уж вы медик, – могут случаться у благородных особ внезапные провалы памяти?

Юнец нерешительно кивнул.

– Прекрасно, – сказал Сварог. – Итак?

Юнец решился, огляделся и тихо сказал:

– Вимана летает.

– Ну вот и отлично, – сказал Сварог. – Любопытно, а будет ли рядом кто-то, кто возьмет на себя труд помочь страдающему выпадением памяти благородному графу?

– На вимане прибыл ваш дворецкий, милорд.

– Отлично, – сказал Сварог. – Ведите.

Он шагал следом за юным эскулапом, позвякивал мечом и думал, о чем бы спросить еще, пока он не ввергнут окончательно в коловращение новой незнакомой жизни. Вопросов было множество, и оттого они, ясное дело, ужасно мешали друг другу. Наконец Сварог все-таки выбрал самый глупый и легкомысленный вопрос:

– Скажите, а почему все так стремились узнать мое полное имя? И что это были за рожи?

Молодой человек споткнулся, резко повернулся к Сварогу. Лицо у него стало белым от ужаса, так что и у Сварога невольно поползли по коже ледяные мурашки. Он даже остановился, похлопал юнца по плечу, успокаивая.

Тот медленно приходил в себя, но дара речи никак не мог обрести.

– Я пошутил, – сказал Сварог, всерьез опасаясь, как бы милого молодого человека не хватил удар у него на глазах. – Успокойтесь, что вы, в самом деле…

– В-вот ваша вимана, – еле выговорил юнец. – Честь имею откланяться, милорд…

Он неловко дернул головой и заторопился прочь. Раза два казалось, что он вот-вот оглянется, но юнец превозмог себя и скрылся за плавно изгибавшейся стеной дома.

Сварог посмотрел в указанном направлении. Там стоял на изумрудно-зеленой лужайке маленький двухэтажный домик – прямоугольный, плавно-обтекаемых очертаний, без выступающих деталей, если не считать галерейки на торце, над дверью. На этаже – по восемь окон на длинной стороне и по четыре – на короткой. Сам домик светло-серый, а полукруглая крыша – алая. Цвета лорда Сварога, графа Гэйра, надо понимать. Дверь была распахнута, и возле нее навытяжку стоял благообразный старик самого чопорного облика, в одеянии серого цвета с алыми обшлагами и пелериной, неисчислимым множеством золотых пуговиц. Сварог никогда не видел наяву настоящих ливрей, но это могла быть только ливрея. Он никогда не видел наяву и настоящих, старого закала английских дворецких, но твердо уверен был, что его собственный заткнет за пояс всех бриттов – по всем параметрам. Такой уж у него вид. Одни бакенбарды чего стоят.

Дворецкий склонил голову, ухитрившись в сем незамысловатом жесте совместить величественность и готовность служить сюзерену:

– Прошу пожаловать, милорд.

Сварог вошел в дверь, тут же затворенную за ним дворецким. Посмотрел в окно. Ну разумеется, домик бесшумно оторвался от лужайки и поплыл ввысь.

Замок быстро исчез, вимана перешла в горизонтальный полет, скользя над облаками и видневшейся далеко внизу землей. Пару раз там мелькнули скопления крохотных домиков, переплетение ниточек-дорог, участки, выделявшиеся четкими очертаниями и цветом, – поля.

Сварог огляделся, присел в мягкое кресло, отметив при этом, что сумел привычно ловко расположить меч самым удобным образом. Спросил:

– Как вас зовут?

– Макред Двадцать Второй, – склонившись вперед всем корпусом, ответил дворецкий.

– А цифры здесь при чем?

– Двадцать одно поколение Макредов имело честь служить вашим предкам, милорд.

– Ну да? – с любопытством сказал Сварог, впервые узнавший такое о своих предках. Что ж, ясно: вместе с прочими благами ему достался и полный набор благородных предков. Мечта любого нувориша, не стоившая Сварогу ни гроша.

– Именно так и обстояло, милорд. Позволю себе заметить, что ни один из Макредов никогда не обманул доверия графов Гэйров.

– Рад слышать, – сказал Сварог. – Надеюсь, вы не нарушите семейную традицию. Мы летим на землю?

– Нет, милорд. Благородные лары и их особо доверенные слуги обитают в небесах.

– Лары? – спросил Сварог. – Что-то мне напоминает… Ах да, Талар.

– Совершенно верно, милорд. «Талар» на древнем языке как раз и означает «обитель ларов».

– Только ларов? Там, внизу, виднеются какие-то города…

– Милорд, населяющие их варвары недостойны давать планете свое, иное название…

– Ну, вам виднее, – сказал Сварог. – Вы, может, присядете? Ах да, понимаю, этикет… Скажите, а чем мне предстоит заниматься?

– Всем, чем пожелаете, милорд.

– Чем же обычно занимаются лары?

– Они бывают при дворе ее величества, охотятся, развлекаются, иногда посещают другие миры. Порой занимаются науками. Впрочем, науки – как правило, удел младших сыновей.

– Они что же, не получают наследства?

– Отчего же, милорд, получают. Но, видите ли, традиционно считается, что занятия науками – участь, не вполне достойная старших сыновей.

– А я – который?

– Вы – единственный. Следовательно, старший. Более того, вы – последний из рода Гэйров и оттого имеете право на титул «майорат».

– Значит, мои батюшка, матушка…

На лице Макреда не дрогнул ни один мускул.

– Ваши отец и мать давно покинули этот мир. Близких родственников у вас нет.

– Прискорбно, – сказал Сварог. – Значит, я одинок? Мне же будет скучно.

На самом деле он только радовался: могли еще, чего доброго, и супругой снабдить…

– У вас есть домоправительница, милорд.

– Да? Ну, это меняет дело, – изрек Сварог, откровенно забавляясь. – Совершенно меняет… Пушки палить будут?

– Простите?

– В честь моего прибытия.

– Нет, милорд. Будет торжественное построение вашей дружины… и на этом, боюсь, церемонии закончатся.

– Так… – Сварог встал и вплотную подошел к дворецкому. – Любезный мой, а думать вам при вашей должности позволяется?

– Не возбраняется, милорд.

– А высказывать свое мнение?

– Если прикажете, милорд…

– Отлично. Приказываю, – сказал Сварог. – Приказываю вам немедленно признаться: что бы вы мне посоветовали? В данной ситуации. Только без лишней дипломатии. Ну? Увертюры можете опустить.

Если в сознании его собеседника и происходила внутренняя борьба, на обрамленном седыми бакенбардами благообразно-непроницаемом лице это никак не отражалось. Макред сказал:

– Сам я предпочитаю не обсуждать решения и мотивы особ, стоящих неизмеримо выше. Думаю, вам следует избрать такую же линию поведения. И просто жить – не нарушая установлений и традиций, с которыми у вас будет время ознакомиться и усвоить их. Библиотека в замке имеется.

– Вы сущий светоч мудрости, – сказал Сварог. – Постараюсь почаще обращаться к вам за советами. А теперь я хочу посмотреть, как эта штука управляется. Установлений и традиций это не нарушает?

– Ровным счетом никаких, милорд.

Они вошли в маленькую комнатку с двумя окнами. Из кресла, обращенного к простенку, вскочил человек в костюме цветов Сварога:

– Милорд, ваш пилот Дагоар Восемнадцатый…

– Вольно, – сказал Сварог и осмотрелся.

Пульт управления поражал спартанской простотой. Из стены перед креслом торчали два рычага, больше всего напоминавшие растопыренные восьмипалые птичьи лапы, – и каждый палец, судя по всему, обладал свободой перемещения нескольких степеней. Из стены выступали две прозрачные полусферы размером с футбольные мячи. Правая была заполнена мешаниной находившихся в непрестанном, на первый взгляд хаотичном, движении крошечных шариков – белых, синих, желтых и черных. Вторая – налита непроницаемой чернотой, в которой вспыхивали и гасли, перемещались и кружили золотистые искорки. И ничего более.