Постояв некоторое время в ожидании, я легла на мягкие подушки балконного диванчика и, глядя в сказочное небо, старалась ни о чём не думать. Хотелось слиться с тишиной утренней зари, забыться, раствориться в ней.

И в самый приятный момент расслабленности, мне пришла мысль, сказать братьям, что Вселенная сообщила мне, что их любовь ко мне из-за кристалла влюбленных. Что это он так влияет на всех.

Магия любви заточенных душ в кристалле, заставляет нас повторять ошибки прошлого. Как-то так.

Эта мысль лишила меня сонливости, и я принялась прикидывать в уме варианты объяснения.

Да, это ложь, но во благо. Скажу им, что ни они, ни я не виноваты, что это действие временное, пока не найдём остальные кристаллы, а там… будет видно. Может они к тому времени внушат себе эту мысль настолько сильно, что перестанут испытывать ко мне чувства. И, всё станет как прежде.

Что я несу… какая же чушь. Закрыв руками лицо, глубоко вздохнула. Но, разве у меня есть другие варианты? Это самый гуманный способ, как мне кажется. Но, при этом, остаётся вопрос, как мне быть с Октябрём? Его избранность в их глазах может принести много проблем. Смогу ли я отказаться от любви, ради братского равенства? Пожертвовать своими желаниями во благо их чувств?

Честно признаться, я не готова. Сколько добра я желаю братьям, но не желаю терять любовь Октября. Что же предпринять? Как мне быть?!

Утренние лучи солнца неизбежно приближали нашу встречу, и мне становилось страшно. Я боялась, чтобы не произошло так, как было с Июлем или ещё чего похуже. Сердцем чувствую, что-то случится, если я выберу неверное решение.

— Не печалься, — прозвучал сонный голос Гелиодора, что потянувшись, запрыгнул ко мне на диванчик.

— Я, просто не знаю, что им сказать.

— И не надо, — умываясь лапкой, сказал Гелиодор.

— Но…

— Разве твой выбор не очевиден? Они знают, кому истинно отвечает твоё сердце. И он доказал свою любовь, не признанием, а делом, — кот важно сверкнул изумрудными глазами, добавив: — хотя сам до конца не понимал, и даже не верил, что это истинная любовь. Разве смог бы он тебя спасти от вечного сна, мя-у-у-у? Знаешь ли, чары не обманешь. За ними стоят великие законы, которые никак не обойти, даже если сильно хочется.

— Может, ты и прав, — устало пожала плечами.

— Может?! Хо-хо, мур-р-р! Скажи им честно, я вижу, ты что-то замышляешь. Говори, что придумала и зачем? — прыгнув мне на колени, кот Гелиодор внимательно заглядывал в моё лицо.

— А если они не примут мой ответ? Если они растворятся, подерутся или ещё что хуже?! Что ты мне предлагаешь делать, а? — не выдержав напора, отодвинула его в сторону и встала с диванчика.

— Они большие мальчики, Лина. Не нужно думать и решать за них. Им в любом случае будет сложно, но это их путь. Другой вопрос, какой путь ты выбираешь себе? Хочешь принести себя в жертву во имя равенства, да? Думаешь, что это поможет, м-м-м?

— Я не знаю что думать, Гелиодор, но не хочу навредить им своими решениями.

— Ты себе не навреди. Представь, что у вас на Земле люди бы перестали брать из приютов щенков, только потому, что не могут забрать всех. Ведь по твоей логике, сделать счастливым одного и самой обрести смысл, является нечестным. Лучше лишить шанса всех, тогда будет справедливо, пусть и несчастливо?

— Странный и провокационный пример, — сложив руки на груди, сжимала пальцы до боли.

— Ну, не всем светит Солнце. Разве на него обижаются? Думаешь, оно выбирает, кого обласкать своим теплом, а кого лишить его?

— Нет, конечно. Но, я не Солнце и моя любовь не лучи.

— Ошибаешься. В твоих лучах многие желают погреться, но это не значит, что тебе нужно что-то менять в себе. Лишив всех тепла и света, посеешь мрак. Заперев лучи внутри себя, можно взорваться, зацепив окружающих… и сгореть. Любой перегиб равен катастрофе. Поэтому не пытайся контролировать неподвластное. Так уже случилось однажды, и вот какие последствия! Все хотели любви Феникса, сходили с ума в борьбе за его внимание и к чему это привело? Если бы он не пытался угодить каждому, чтобы не обидеть из-за своей привязанности к Орголиусу, то возможно, сейчас всё было бы иначе. Он, как и ты, желал равенства и принёс себя в жертву. А мир так ничего и не понял, — тяжело вздохнул Гелиодор, после пламенной речи.

— Так, может, правильно будет, если я не буду дарить всю свою любовь Октябрю, чтобы не множить ревность в братском кругу? — скрипя сердцем, спросила я, и встретила разочарование в глазах Гелиодора.

— Это и есть ошибка. Не пытайся подстраиваться под всех, будь собой. В противном случае, страдать будут все. Ревность возникнет, если ты дашь им ложную надежду. Они будут бороться за право быть единственными в твоём сердце. Это приведёт к тому, чего ты так опасаешься, к расколу братства. Попытка всем угодить, загонит тебя в ловушку, дорогая. Поэтому, не ломай голову, и сходи к своему брюнету, что сердечно страдает во-о-он под тем деревом, — прищурив один глаз, сказал Гелиодор, глядя куда-то вдаль.

Сердце в груди заколотилось. Его слова зацепили за живое. Он прав. Я не могу лгать. Я хочу быть с Октябрём. Мне искренне жаль, что так получилось с братьями, но при виде моего брюнета, что сидит в одиночестве, мне нестерпимо захотелось бежать вниз по лестнице и скорее оказаться в его объятьях. Уткнуться в родную грудь, целовать любимые губы, шептать о переживаниях и чувствовать его тепло.

— Твои глаза без слов подтверждают факты. Иди же, не теряй времени, — подтолкнул меня Гелиодор.

Я выбежала из комнаты, преодолев несколько пролётов ступенек, не помня себя, как оказалась в саду, позади Октября. Сердце выпрыгивало из груди, отдаваясь грохотом в ушах, но это было такое счастье, от предвкушения желанного момента.

Он сидел и смотрел куда-то вверх, опершись спиной об дерево. Облизывая пересохшие губы, я пыталась усмирить водопад фраз, что низвергался в мыслях. Переминаясь с ноги на ногу, почувствовала, что не хватает воздуха в груди, чтобы окликнуть его, или просто подойти, зажмурилась, пытаясь усмирить своё волнение.

— Лина? — раздался любимый голос, разливаясь теплом по венам.

— Обними меня, — прошептала я, не открывая глаз, дрожа всем телом от предвкушения желанного момента.

Несколько мгновений и меня окутало бархатным теплом, в котором хотелось раствориться без остатка. Внутри всё радостно пульсировало, празднуя исполнение желания. Вдыхая любимый аромат, обвила руками его торс, слушая стук сердца, что стремительно набирал обороты.

— Что ты решила? — с тревогой тихо спросил он, ласково гладя меня по волосам.

— А как ты думаешь? — подняв голову, посмотрела в его глаза.

Он нежно погладил мою щёку. Во взгляде читалась тревога, любовь, смирение и противоречие. В нём бурлили запертые эмоции, что отражались в глазах ожиданием.

— Я покажу тебе, — прошептала я, — закрой глаза.

И он сделал так, как я просила.

Нежно убрав шоколадную прядь волос со лба, обняла его за шею. Первый поцелуй я оставила на правой щеке, намерено избегая губ в паре миллиметров, наблюдая за его реакцией. Его тело вспыхнуло жаром, и сердце ощутимо сделало громкий кульбит в груди. Плавно перешла к левой щеке, и оставила второй нежный поцелуй, сама сгорая в трепетном моменте выбора. Руки дрожали, но я немного отстранилась, чтобы посмотреть на его лицо, впитать в себя образ, что навеки печатью ляжет на моём сердце. Мгновение, и наши взгляды встретились, заволакивая пространство вокруг, словно над нами сыпется золотая пыльца, затмевая всё небесной музыкой.

— Я выбираю тебя, — сказала я, чувствуя благодать на душе и его теплый поцелуй, что коснулся губ как в первый раз.

Распахнув глаза, полные счастья, вздрогнула от ужаса. За его спиной стояла тёмная фигура.

— Октябрь, берегись! — не помня себя, крикнула я, но уже было поздно.

Его лицо исказилось от боли. Мой счастливый мир с немыслимым, кошмарным грохотом разорвало на куски.

Орголиус, пронзив рукой Октября, держал в руках его сердце.