Леонид пожал плечами и захрустел оберткой нового пакета:

— Одно уточнение: мы не в нашей реальности. Мы в условно-реальном канале, находящемся в нигде. Я подозреваю, что куча вопросов о подпространстве никогда не будет иметь иного ответа, кроме «потому что подпространство».

Несколько дней Скай усиленно осваивал «Игру» и свое рабочее место, научился манипулировать интерфейсом на базовом уровне и принялся изучать модели поведения и настройки. Прогресс давался нелегко: восемь часов в сутки просто минимум, а в среднем десять.

— Я чувствую себя как Паганини, которому приходится играть одновременно на трех роялях, — сказал он Эваде как-то раз.

— Паганини был скрипачом, — уточнил Эвада.

— Вот именно, что скрипачом! А теперь представь себя на месте скрипача, которого посадили за три рояля!

Личного времени у Ская не было совершенно: тренировки в «Игру», прием пищи, гигиена и осмотры у врача. Все, что оставалось после этого, уходило на тренажерный зал и занятия с Изабелл.

Кирсан очень быстро определил, какой именно интерес он вызывает у нескольких присутствующих на борту балларанок: нулевой. Круглый, абсолютный ноль. И дело тут явно не в том, что он по возрасту моложе.

Этот момент ему прояснил Эвада.

— Ну а ты как хотел? Понимаешь, ты по умолчанию — землянин. На фоне других землян ты смотрелся выигрышно за счет твоих умственных и морально-волевых качеств. На фоне нас тебя просто не видно. Земная девушка при встрече с тобой, даже если она не знает, что ты киберспортсмен, проявляет интерес по умолчанию. Она не знает, кто ты — ты ведь можешь оказаться кем угодно, в том числе получить доктора наук и профессора в двадцать четыре года. Но здесь ты по умолчанию едва-едва считаешься за человека. И это не расизм, это реальное положение дел. Если ты проявишь себя — отношение к тебе поменяется. На данный момент ты просто «иммигрант», ничем не выделившийся, а большинство их до конца жизни так и остается просто «иммигрантами». Тут ты женщинам по умолчанию неинтересен. Ах да… Еще у нас тут есть тренажерный зал. При этом я забыл тебе сказать, что помимо успеха в трех науках, важной составляющей твоего имиджа есть гармония ума и тела. Сгорбленные гуманоиды с непропорционально развитым мозгом — это не то, как мы представляем себе будущее высшей расы галактики.

Кирсан обдумал эти слова и внезапно осознал, что является на борту наиболее щуплым из всех.

— Блин, а ты вроде говорил, что я по физическим меркам — самый усредненный балларанец, — сказал он.

Эвада ухмыльнулся.

— Конечно. Ты ведь только что вылез из клонировального бака, фигурально выражаясь. Если бы я не занимался спортом — был бы примерно таким же, как ты. Нарастишь где-то пятнадцать кило качественной мускулатуры — станешь примерно таким же, как я. И просто тебе для мотивации: при поиске партнера для длительных отношений или создания семьи любая девушка на первый план ставит умственные характеристики и таланты потенциального кандидата, которые должны быть не ниже, чем ее собственные. Но при выборе партнера для разового пересыпа на первый план выходят физические характеристики. Ну ты понял.

Кирсан, конечно же, понял, и сделал определенные выводы. На самом деле, он и не надеялся, что в него, землянина, сразу же влюбится какая-нибудь юная ассистентка: когда ты летаешь по галактике на сверхсветовых скоростях, житель планеты типа Земля будет казаться варваром, это логично. Но нулевой интерес к его персоне все равно задел за живое: неприятно, когда тебя в упор не замечают.

Скай принялся тренироваться, а заодно решил начать разбираться, что именно нравится балларанкам. Он не надеется, что ему сразу же обломится порция «сладкого», но если удастся вызвать к себе хоть какой-то интерес — это будет прогрессом.

Кирсан даже придумал шутку, которая показалась ему забавной: можно обыграть тот факт, что пончики и булочки из упаковки выглядят и пахнут, словно свежая выпечка, и пошутить, мол, а как вы определяете свежесть продуктов, если несвежее ничем не отличается от свежего?

К «первой попытке» он подошел очень серьезно и подтянул знания языка так, чтобы суметь пошутить на балларанском, тогда его поймут все, даже если кто-то придет на обед без УРРа. Перепробовал несколько вариантов реплики, выбирая самый смешной вариант, и прорепетировал, чтоб нигде не запнуться и чтобы все прошло гладко.

И вот, когда Скай решил, что готов, он специально дождался момента, когда на камбузе будут присутствовать по меньшей мере четыре балларанки из шести, и наконец-то выдал свою так тщательно отполированную шутку.

Но результат оказался неожиданным.

Не засмеялся абсолютно никто. При этом несколько человек, как мужчин, так и женщин, наградили сидящего рядом со Скаем Эваду крайне осуждающими взглядами, а Эвада, в этот момент как раз жевавший пончик, с трудом проглотил застрявший в горле ком и опустил глаза, словно молча признал свою вину.

И только меланхолично жевавший точно такой же пончик Спарда, услыхав шутку Ская, несколько секунд рассматривал свой пончик, а затем обронил:

— Хм… Интересное наблюдение…

Кирсан понял, что не просто не добился желаемого, а буквально уронил свою репутацию ниже плинтуса. Особо унизительным было то, что осуждающие взгляды направлены на Эваду, а не на Ская. Словно Эвада привел и посадил за стол с людьми обезьяну, а за непотребство, учиненное животным, спрос с хозяина.

Но самое неприятное — Кирсан просто не понимает, что он такого сказал. Шутка же позитивная, в ней говорится только о еде… Хм… Может, говорить о несвежей еде некрасиво?

Он поспешил побыстрее закончить обед и покинул камбуз, Эвада появился в коридоре практически сразу после него.

— Я, наверное, что-то не то ляпнул, да? — спросил Скай.

— Это не твоя вина, а моя. Мое упущение.

— Так а что я такого неприличного сказал-то⁈

— Ты пошутил.

Кирсан почувствовал, что ему становится как-то не по себе.

— А что, шутить за обедом… нельзя? Или вообще шутки как таковые под запретом?

— Проблема не в самой шутке — она у тебя вполне так ничего получилась. Не особо смешная, но забавная. Только вот я не сказал тебе, что шутить и смеяться в присутствии Спарды очень неприлично.

— Э-э?!! Почему⁈

Эвада двинулся по коридору, Скай поспешил за ним.

— Он солдат, причем не абы какой. Таких, как Спарда, называют «черным легионом». Черный в данном случае не цвет Зла и Тьмы, а показатель уровня. Ну там, «желтая тревога», «красная тревога»… У нас крайняя степень тревоги, обозначающая смертельную угрозу — «черная». «Черный легион» — элита среди элит.

— Буду знать… Только почему при нем нельзя смеяться или шутить?

— Из уважения.

Скай почесал затылок.

— Я только не улавливаю связи… В чем тут суть уважения?

— Такие, как Спарда, в процессе службы утрачивают чувство юмора и способность смеяться. Из уважения к этой жертве мы не смеемся и не шутим в его присутствии.

— Ты это серьезно?

— А ну посмотри на меня хорошенько. Разве похоже, что я шучу?

— Э-э… нет.

— Вот то-то и оно. Где-то тысячу периодов назад — примерно двести пятьдесят лет на Земле — один поэт написал балладу «Подаренный смех». Она про солдата. Там есть строчка «он подарил свой смех тебе, чтоб ты смеялся звонче и счастливей». С тех пор эвфемизм «тот, кто подарил свой смех» обозначает солдата уровня Спарды. Когда ты увидишь больше представителей «черного легиона» — научишься определять их на глаз. Когда у человека за плечами десятки «черных симуляций» — он меняется. А у Спарды их примерно пятьсот.

— Что такое «черная симуляция»?

— Симуляция — это сеанс в специальном агрегате. Находясь в симуляторной кабине, ты можешь попасть в определенное место и пережить определенные события. Например, так ты можешь приобрести опыт пилота, диспетчера, пожарного, медика — кого угодно.

— То есть, это такой тренажер, да?

— Ну не совсем, в симуляции ты получаешь только опыт. Мышечную память и рефлексы так наработать нельзя, но, допустим, если ты научился стрелять в симуляции — в тире берешь оружие в первый раз уже с полным знанием, как им пользоваться, как правильно целиться и так далее.