Ну могло быть и хуже. На самом деле о ведьмах я знала едва ли больше деревенских жителей, привыкших опираться в суждениях на слухи и легенды. Точно знаю, что у ведьм в отличие от лекарей есть магический дар и они могут использовать и светлую, и темную магию.

— Конечно, рана серьезная, но неужели тебе нужна именно ведьма? Простой лекарь не подойдет?

— Вот как ты думаешь, какой лекарь согласится меня лечить, когда узнаешь кто я? И дело не в крыльях. Ни один человек с такой дырой в теле не проживет без лечения и дня, а я даже могу сражаться. Порой не делая между нами различий, люди ненавидят и вампиров, и фаратов одинаково. И есть за что, — Фрид тихо рассмеялся, но смех получился вымученным.

Я промолчала, уткнулась в карту, делая вид что увлечена надписями по краям.

Парень прав, прав во всем. Хоть закон и запрещает убийство нелюдей, но бездействие не считается убийством в Креите. Если кто-то раненный будет искать помощи, все пройдут мимо.

Я бы тоже, вот только богиня Эгва учит посвященных не забывать делом благодарить за помощь.

Фрид за эту неделю сделал для меня столько, сколько не делал никто. Да что говорить, без него я бы тут не сидела.

— Еду и пару фляг с водой заберем с кухни перед уходом, — парень взвесил в руке кошель с монетами, — Тут едва хватит на билеты… Придется тебе ещё немного подождать.

— Какие билеты? — нахмурилась я и послушно вложила карту в протянутую ладонь.

Фарат придвинулся ближе, расстелил карту, предварительно отодвинув сумки и гору моих вещей.

— Смотри, мы находимся здесь, — он взял карандаш и отметил точку, — Если свернуть сюда, то через неделю окажемся на главном торговом пути. Народу сейчас полно, и караванов, и просто путешественников. К тому же скоро толпы повалят на «поиски сокровищ»… В общем, это долго и неэффективно. В толпе мы вряд ли затеряемся.

— И что ты предлагаешь?

— В нескольких километрах отсюда есть река. Если поторопимся, сможем сесть на паром и за пять дней доплыть до Биафиса. А оттуда до Бепаса всего неделя.

— Тогда стоит плыть.

Ещё около часа мы разбирали вещи. Фрид старался оставить как можно больше, беспокоясь о том, как тяжело мне будет тащить на себе и гору барахла, и его полумертвого.

— Боюсь, могу свалиться в любой момент, — с равнодушием в голосе сказал он.

Я постаралась скрыть удивление, когда услышала это. Фрид впервые упомянул, что держится из последних сил. Если бы я не видела прошлой ночью его рану, думала бы до конца похода, что фарату просто скучно идти одному так далеко.

Из своих вещей он оставил лишь карту и кошель с монетами, которые пересчитал при мне. После покупки билетов останется примерно десять серебрушек.

Карту с кошельком Фрид запихал к зельям, поясняя, что важные вещи должны быть всегда под рукой. Влез в другую сумку, покопался в ней, оценил плащ, запасной комплект одежды и перчатки с носками и долго спорил о надобности сорочки, в которой я обычно спала в съемных комнатах.

— Ладно, на тряпки сгодится, — неохотно согласился парень и всё же обозвал меня непрактичной. Мол, надо было вместо лент, сорочки и гребня брать веревку попрочнее и сапоги.

Не упрек был обиден, а то, что фарат прав — сорочка в походе нужна лишь как замена бинтам, однако ленты не заменят хорошую веревку. Да и сапоги лишними не стали бы.

Так же я проверила карманы на своем поясе, вынула пустые флаконы и в одно из освободившихся отделений поместила небольшой флакон из темного стекла. Как говорил Фрид — важные вещи должны быть по рукой? Надеюсь, спрятанное в этом флаконе нам не пригодится никогда.

Остаток ночи мы провели в спорах — каким путем идти до парома, стоит ли брать свечи и где за полчаса до выхода найти факел, без которого ну никак нельзя.

Разбуженная нашей руганью хозяйка таверны зевала и хлопала глазами, слушая вопросы Фрида о факелах и свечках, и более-менее проснувшись, ответила:

— Вам они не понадобятся.

С такими словами она вытолкала нас на мокрую от росы улицу и звучно хлопнула дверью.

Да чтоб я ещё раз села на этот проклятый паром!

Чихнув, убрала со лба мокрые волосы и поплотнее укуталась в плащ. Кожа на кончиках пальцев сморщилась даже сквозь перчатки, ноги ниже колен не чувствовались, горло саднило и глотать получалось только через боль.

Дождь лил вторую ночь подряд. Отрава ударила по мне сильнее, чем показалось сначала — простыла я мгновенно. Глотку рвал кашель, мышцы превратились в кисель, а без зелий меня начинало трясти в лихорадке.

Не представляю даже каково остальным. На пароме кроме нас собралось около двадцати человек: мужчины, женщины, благо хоть детей не было. Впрочем, большинство отнеслось к капризам погоды меланхолично — закутались в плащи, разбрелись по углам, сами себя привязали к стальным периллам парома и вот так и ночевали. А остальные за дополнительную плату были пущены внутрь судна, хотя некоторые, включая нас, услышав затребованную цену, остались на палубе из одной лишь жадности.

Бесплатно внутрь пускали только за водой для питья или по нужде — именно эти «услуги» оплачивали путешественники, проезд же не стоил ни монетки. Но вопреки всем неудобствам от клиентов нет отбоя. Ведь это единственный способ безопасно добраться до другого города за такой срок. Ну почти безопасно. Если тебя смоет волной, паромщики не будут в ответе.

Я откинула на перилла тяжелую голову. Из-за туч не видно звезд и паром плывет в густом чернильном мраке.

Ладонь сжимала рукоять меча. Я не видела даже носы своих сапог. Вокруг тихо, слышно лишь сопение спящих людей да плеск волн о ядовито-желтые борта парома.

— Аля… — не получилось не вздрогнуть, когда плеча коснулась рука, — Аля, ты спишь?

— Нет, — я повернулась вправо и с трудом сдержала очередной приступ кашля.

Мы сидели в углу в метре друг от друга и, кроме того, между нами стояли башенкой сумки. Фарат в черном растворялся в темноте, сейчас его выдавали только чуть светящиеся синие глаза.

Парень придвинулся и осторожно коснулся моего лба.

— Паршиво. Ладно, иди сюда. Лечить тебя будем.

С опаской я села ближе и едва успела покрепче перехватить чуть теплую кружку. Запах трав приятно пощекотал нос.

— Для начала выпей это. Мне пришлось значительно усилить зелье, поэтому возможны побочные эффекты.

— Я не умру?

— От такого не умирают. Максимум что будет — состояние легкого опьянения.

Ещё в Маргана’аре меня настоятельно просили не пить с незнакомцами. И этому совету я буду следовать.

Но в другой раз.

Фарат забрал пустую кружку, кивнул и протянул ко мне руку.

— Заранее прошу прощения. Вдруг прирежешь раньше, чем успею извиниться.

С этими словами он притянул меня вплотную к себе, щелчком пальцев высушил мокрую до нитки одежду и накрыл сначала крылом, затем большей половиной своего плаща.

Всё произошло так быстро, я даже не успела среагировать как-то иначе и лишь сидела, растерянно хлопая глазами.

Первым порывом было действительно стукнуть, однако удалось сдержаться. Кто из нас терпит больше неудобств? В тепле мне будет только лучше.

— Постарайся не дергаться, — щеку обожгло горячее дыхание, — Не хочу, чтобы ты порезалась.

— А как же ты?

Парень немного повозился, накрывая мне голову плащом и замер. Левая рука всё так же лежала на моей талии, удерживая от лишних движений.

— Не беспокойся, все спят и крылья никто не увидит. Вообще я мог бы просто отдать плащ тебе…

— То есть перья не намокают?

— Намокают, — сказал он и помолчал, — Но медленнее, чем ткань твоего плаща.

Я хотела что-то ответить, но горло сдавил спазм. В уголках глаз выступили слезы, по внутренностям будто прокатился шар пламени. Жарко, боги как жарко!

Видимо, зелье подействовало. Это похоже на удар дубинкой по затылку. Весьма мощный удар.

На миг показалось, что изо рта вырвалось облачко пара. Сразу вспомнилось сколько на мне одежды — помимо обычной, две пары носков, перчатки и два плаща. Да и крыло… Тяжелое, зараза. Нехило так придавливает к полу.