— Давай помогу, — сказала я, забирая у парня чашку, — Только объясни, как наносить.

— Как обычно. На лицо и на руки. Только в глаза не попади.

Я фыркнула, зачерпнула немного мази кончиками пальцев и провела по кисти.

На кожу смотреть больно: вся красная, покрытая волдырями. Фрид запрокинул голову, зажмурился. По прокушенной губе потекла капелька крови.

Не потребовалось много времени, чтобы полностью сосредоточиться на обрабатывании ран. Ожоги покрывали руки до предплечий, фарат никак не помогал и, пытаясь покрыть лекарством каждый сантиметр обожженной кожи, я двигалась всё ближе и ближе.

В любой момент я была готова выхватить кинжал и отбить внезапную атаку, однако случилось непредвиденное. Я устала ждать удара каждую минуту.

Фрид столько раз спасал меня, стремясь заслужить признательность… Я должна доверять ему. И, увы, я уже ему доверяю — приходится заставлять себя следить за каждым движением, раньше это происходило само собой. Теперь же стоит фарату повернуться или дернуться, и я не хватаюсь за оружие. Это плохо, очень плохо.

Давно пора понять: он зависит от меня больше, чем я от него. Я всё ещё могу бросить его в деревне и уйти. Интересно, он именно об этом постоянно думает? Если я мысленно проигрываю сцену с ударом в самый неподходящий момент, то он, наверное, представляет как остается один.

Что ж… Я выдохнула и подцепила пальцами новую порцию мази. Фрид доказал, что я нуждаюсь в его помощи. И без меня фарат не доберется до Бепаса. Сейчас я для него — опора. Он для меня — щит. Недоверие может привести к смерти одного из нас.

Пальцы касались высоких скул, лба — высушенная покрасневшая кожа обжигала. Когда коснулась подбородка, Фрид вздрогнул, зашипел сквозь сжатые зубы, я подалась вперед и осторожно подула на рану.

В этот момент между нами проскочила маленькая молния.

И что это за…? Я протянула руку и, не встретив сопротивления, поднесла к свету медальон на длинной цепочке, что висел на груди парня.

Заметила я его давно, но не придала особого значения — кому ещё из богов может быть посвящен фарат как не богине войны?

Вот только символ был другой.

Понятно, из-за чего от медальонов летят искры — нет в мире ненависти сильнее, чем ненависть наших богов к друг другу.

Искусство и война. Эгва и Лереас.

— Но почему?

— Я не хочу это обсуждать.

— Поэтому тебя выгнали из Дроума? — не сдавалась я.

— Да.

Он — посвященный Лереаса! Насколько мне известно, за одно упоминание имени этого бога фараты должны были казнить Фрида. Или его не выгнали, а он сам сбежал, спасаясь от смерти?

— Чтобы быстрее зажили раны, мне нельзя двигать руками часов десять. И нагревать кожу тоже нельзя, поэтому можешь забрать плащ, — парень кивнул сначала на плащ, затем на серебряный кубок, — Там зелье от простуды, но не совсем обычное. Простому человеку я бы не дал такое.

— Побочные эффекты?

— Нет, просто слишком концентрированный состав. Большая нагрузка на сердце. Но это зелье может вытаскивать с того света самых безнадежных. Проблема лишь в том, что на него ушли почти все наши запасы.

— А тебе такое поможет?

— Хуже не сделает. Полностью, конечно, не излечит, зато может ускорить регенерацию.

Я сделала два глотка мерзейшей на вкус жидкости и протянула наполовину пустой кубок фарату.

— Тогда пей.

Фрид посмотрел на меня как-то странно, однако спокойно позволил влить себе в рот остатки зелья. Поерзал, устраиваясь. Когда я повернулась в следующий раз, он уже спал.

Мне же внезапно стало зябко. Закутавшись в плащ до подбородка, я легла возле алтаря и уставилась на дрожащее пламя.

Противное зелье по ощущениям застряло где-то в глотке и не могло никак провалиться дальше. Мышцы против воли расслабились, напади на меня сейчас наемник и он встретит не достойный отпор, а поток ругани, ибо на большее моих сил не хватит.

Проигрывать ненавижу. Правда, когда пришел сон, противиться я не стала и сдалась без боя.

Я так и не поняла, что именно меня разбудило.

Резко села, оглянулась. Фрид мирно спал рядом, лежа на спине и положив руки на грудь. Мазь на лице уже впиталась, однако в тусклом свете лицо превратилось в восковую маску.

Поддавшись порыву, я поднесла ладонь к губам фарата. Почувствовав слабое дыхание, вмиг успокоилась.

Живой, всё в порядке. Тогда почему я проснулась?

На плечо что-то капнуло. Медленно я подняла голову и еле удержала рвущийся крик.

Статуя богини Амриэль… Глаза закрыты лентой, но это ничуть не мешало кровавым дорожкам слез бежать по мраморным щекам.

Обернувшись, на доли секунды увидела возле окна полупрозрачный силуэт. Маленький, ростом с ребенка.

Сглотнув, я потянулась к кинжалу. Что за шутки? Мертвяк? Но я не видела детей в таверне!

Или это призрак? Силуэт растаял быстрее, чем я вскочила и подбежала к окну. В босые ноги вонзилось несколько крупиц стекла, однако я даже не заметила этого, неотрывно глядя на улицу.

Огни. Там огни. Яркие точки факелов, дюжина точек.

Наемники! Они нашли нас!

Нужно срочно что-то делать. Я повернулась к спящему фарату. Нет, справлюсь без него.

После зелья озноб, жар и боль в горле исчезли, я прекрасно себя чувствовала, хотя и не настолько, чтобы выйти против целой дюжины.

Старейшина говорил всем, но смотрел только на меня: «если вы слабы, используйте любые приемы. О цене думать нет нужды».

Он прав. Нет нужды думать о цене. Главное — победить. И выжить.

Кинжал и меч на месте, пояс с необходимыми склянками тоже. Я подхватила плащ и, накинув его на плечи, подняла концы и обвязала их вокруг талии.

В бою не помешает, оружие выхватить смогу, зато будет защита от заклятий и арбалетных болтов.

Прижавшись к стене, я высматривала силуэты наемников в предрассветной мгле. Точки замерли у края деревни, словно не решаясь идти дальше.

Это мой шанс!

Выпрыгнув из окна, я перекатилась по траве, вскочила и бросилась бежать.

Вперед, рискуя скатиться по склону холма.

Вперед, туда, где парили сотни зеленых огоньков.

Сердце стучало ровно. Ладонь привычно лежала на рукояти меча, отчего в душе становилось легко и спокойно. В такие моменты казалось, что никто не сумеет причинить мне вред.

Не сбавляя скорости, я с разбегу прыгнула в проем распахнутого окна.

Мертвецы бродили меж столов и нельзя с первого взгляда понять, что они уже давно мертвы.

— Эй, просыпайтесь! — крикнула я, выхватила кинжал и от души полоснула по левому запястью.

Кровь хлынула. Я поморщилась и потрясла порезанной рукой. Потом перевяжу.

Первый мертвец подскочил так резво, я едва успела увернуться. Враг оказался за мной.

Паршиво. Путь к окну отрезан. Придется прорываться.

Оттолкнув другого пинком, забралась на лавку и побежала по столам.

Ожившие трупы неповоротливы, оружия у них нет. Они мне не соперники.

Со всей силы я врезалась в дверь, вышибая её с петель.

Над ухом свистнул один болт, у подбородка другой. Третий разорвал трупу за моей спиной горло.

Бросаюсь на землю, уворачиваясь, едва успеваю поразиться меткости стрелка.

Быстрее, быстрее!

Сзади хрип и топот.

Впереди крики и щелчки арбалетов.

Рука немеет, огни жалят кожу. Вновь щелкает арбалет. Слишком темно. Им не прицелиться.

Тихо, тихо. Надо лишь представить, что это всё очередной экзамен и за деревьями стоит Старейшина, пристально наблюдает за мной и решает — хвалить или ругать.

Сейчас!

Наемник с занесенным для удара мечом не ожидал, что я упаду ему под ноги и повалю в грязь. Остальные не успевают перезарядить арбалеты — их сметает волна голодных и обезумевших от запаха крови мертвецов.

Разум уступил рефлексам. Они лучше знают когда бить, а когда бежать.

Гвалт стоял неописуемый — звон стали, крики и ругательства. Горящий факел вывалился из руки наемника и упал в кучу сухих листьев. Дым мигом сменился небольшим костерком.