— Ожившие мертвецы… Ведьма рассказывала мне легенду о затерянных в лесу деревнях, где живут покойники, выбравшиеся из могил. Но я её плохо помню. Обещаю вспомнить в ближайшее время, только отдохну немного.

— Но почему мертвецы не полезли сюда через окно? Или хотя бы через дверь?

— Дверь заколочена. А окно… Может, боги охраняют свой храм и по сей день?

Я пожала плечами. И пока Фрид копался в сумке, вытаскивая порошки и склянки, решила продолжить изучение храма.

За статуями оказалась стена. Чуть правее нашлась дверь, но она тоже была наглухо заколочена.

Нет, разрубить доски не проблема, однако мы в гостях и гневить богов не стоит.

Неподалеку от алтаря обнаружился стеллаж с всякой мелочовкой для проведения обрядов: тут и чашечки вроде моей, и глубокие миски, и кувшины, и плошки, и прочее, и прочее.

— Вот, — я поставила перед фаратом чашку с огнем и гору ритуальной посуды, которую похватала с полок не глядя, — Нужно?

— Да, — с тяжелым вздохом парень снял плащ, и я увидела насквозь пропитавшуюся кровью повязку, — Ты не выбросила сумку с зельями. Не представляю, каково тебе было вытаскивать из реки и её, и меня.

— Зато ты спас кучу народа. Кстати, что тогда произошло на пароме?

— Обычно маги либо поглощают энергию заклятия, либо отбивают его. Я не смог поставить щит на весь паром, поэтому закрыл щитом руки и лицо и отбил шар. Ужасно непрофессионально, если честно, — он улыбнулся, — Поэтому и обгорел так сильно. Но это ерунда, твою простуду хватит сил вылечить. Да и мне самому бы не помешало сделать кое-что… Впрочем, можно и обойтись…

— Нет уж. Что ты собрался делать?

— Мазь от ожогов. Только мне вода нужна. Много.

Да и просто воду для питья найти не помешало бы. Фриду нельзя выходить — могу поспорить, мертвецы бежали на запах его крови.

Я молча кивнула, подняла две глубокие чаши, сложила их друг в друга и пошла к окну. Стараясь не шуметь, сначала выкинула в траву чаши, затем перелезла сама. И резко остановилась.

А куда идти-то? Я ведь понятия не имею, где здесь искать воду.

Над головой сияли и перемигивались молочно-белые звезды. Темное небо щедро усыпано ими, наверное, даже сами боги не знают их точного количества. В городе такого не увидишь…

Я дернулась и взвыла. Похоже, застряла намертво. Угораздило же — волосы зацепились за ветки.

А как хорошо всё начиналось! Затолкав страх поглубже, я влезла в таверну и прихватила с собой пару «трофеев» — моток полусгнившей веревки и факел. С помощью «огненной воды», особого зелья, от капли которого могло загореться почти что угодно, зажечь факел труда не составило и поход в лес посреди ночи перестал казаться самоубийством.

Спустя два часа блужданий я вышла к небольшой запруде. Рыхлая почва и пологий склон меня не смутили, жажда буквально толкнула вниз. И вот он, результат — нога подвернулась, и я плюхнулась прямо на дно оврага.

Нет, бесспорно, вид отсюда волшебный, но выбираться всё же нужно.

Я выхватила кинжал, потянулась к затылку, взмах — и хватка исчезла. Уже через минуту я сидела на берегу и слепо шарила ладонями по траве.

Где этот проклятый факел? Уронила, когда падала? Потрясающее везение, ничего не скажешь!

Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Ежась от прохладного ветра, я сняла рубашку, отрезала кинжалом оставшиеся сухими рукава и верх. Намотала ткань на палку, пролила несколько капель «огненной воды» и осторожно покрутила самодельный факел.

Ну, могло и хуже получиться. Главное, что не придется брести в кромешной темноте.

Не понимаю, какие идиоты построили деревню в подобном месте: метрах в тридцати от домов земля начала ощутимо проминаться под ногами, а через полкилометра и вовсе превратилась в сплошное болото. Не хочу загадывать, но думаю, спустя лет сорок тут всё уйдет под воду.

От любого шороха я вздрагивала и тянулась к мечу. Обычно лес полон звуков даже ночью: хищники выходят на охоту, стрекочут насекомые. Тишина же этого леса оглушала.

Ориентируясь исключительно на слух, я вскоре вышла к быстрому ручью. Пока в чаши набиралась вода, с помощью меча я вырезала несколько кусков коры и долго ровняла их. Затем положила кору на одну чашу и поставила сверху вторую.

Тяжеловато, конечно, зато левая рука свободна. Остается надеяться, что обратный путь будет без приключений.

Старейшина всегда говорил: нередко жизнь спасает не сила, а предусмотрительность. Пока шла, через каждые три метра я отмечала кинжалом знаки на низко свисающих ветках и сейчас всматривалась в черточки на шероховатой коре, собираясь повернуть вправо или влево.

Как ни странно, обратно я пришла гораздо быстрее. В деревне ничего не изменилось — так же кружились зеленые огоньки, мертвецы бродили меж домов как сонные мухи, только в разбитом храмовом окне горел свет.

Поход за водой отобрал последние силы. Молча потушив факел и поставив перед растерянным фаратом чаши, я растянулась на холодном полу и прикрыла глаза всего на миг.

Спать, как же хочется спать!

Кажется, я что-то говорила, перед тем как свернуться клубочком в мокрой одежде и уснуть.

Мне снился город, по улицам которого ходили счастливые люди. Никто не работал, не стоял в вечных очередях. Ни одного недовольного лица, кругом лишь улыбки. Я прекрасно видела улицы и людей, однако не стояла среди них — всё я видела с высокого холма за краем города.

Просыпалась медленно, то открывая глаза, то закрывая их и вновь проваливаясь в сон. Наконец я, зевая, приподнялась на локтях и огляделась.

Фрид сидел неподалеку и что-то помешивал в небольшой чашке. Терпко пахло травами, на алтарном камне сушилась помятая карта, одежда на мне была абсолютно сухая, а с плеч от движения сполз плащ.

— Долго спала? — спросила я, зевая и усаживаясь напротив парня, — Вроде я говорила во сне, нет?

— Не больше двух часов, — Фрид протянул мне кубок с водой, — Ничего важного не разболтала, просто послала меня подальше, когда я попросил поискать ещё посуды. Отдохнула немного?

— Если только немного. Я с удовольствием ещё бы поспала…

И поела бы. При мыслях о еде рот наполнился слюной. Вся наша еда осталась во второй сумке, ушедшей на речное дно. Лес вокруг мертвее обитателей деревни, не знаю сколько придется идти, чтобы наткнуться на хоть какую-нибудь дичь. Да и охотник из меня…

Чтобы отвлечься от мыслей о еде, я умылась и тщательно вымыла руки в чаше, на которую указал фарат. В отражении увидела помятое расцарапанное лицо и новую стрижку — захотелось плюнуть.

— Пока ты спала, я не только приготовил мазь, но и вспомнил легенду, — Фрид вернулся к методичному помешиванию светло-салатовой смеси, — В ней говорится о людях, которые поклонялись Амриэль многие годы, но однажды отказались от веры. Разгневанная богиня тоже отказалась от них и после смерти они не смогли уйти в её царство. Так и остались бродить по земле, и нет им места ни в мире живых, ни в мире мертвых.

— А за нами они почему гонялись?

— Они нападают на тех, кто их боится, — парень выразительно посмотрел на меня, — И на раненых. То ли их привлекает запах крови, то ли возмущает близость раненого к царству богини.

— То есть, если я без страха и без каких-либо ран пройду мимо, мне ничего не будет?

— Не будет. Тогда они гнались за мной. Возможно, все они были посвященными. Иначе такой поступок Амриэль я не могу объяснить.

Посвященные Амриэль. Сегодня редко можно встретить человека, посвященного богине смерти. Дурная примета и всё такое… Наверное, в те годы к этому иначе относились.

Родители, которые приводят детей на обряд посвящения, выбирают им не только бога-покровителя, но и дальнейшую судьбу. После обряда ребенок получает медальон со знаком своего бога и с этого момента посвященный должен жить по установленным правилам, взамен получая покровительство и помощь. Правила у каждого свои — например, посвященным богини Лии нельзя брать в руки оружие.