Такие мягкие, таких благоухающие волосы…

— О… что ж… я очень рада… — пробормотала Лидия, и её тонкие ладошки неуверенно легли ему на спину.

Вадим замер надолго, тщетно ожидая, когда успокоится его сердце. Лидия тоже не шевелилась и молчала, постепенно обмякая в его руках. Вадим вдруг понял по этой тишине и обездвиженности, что ей приятны его объятия, ещё немного осмелел и, склонив голову, прижался губами к её щеке.

Лидия тихонько охнула и отстранилась. Лицо её пылало, как спелая малина. Она не знала, куда деть глаза.

— Могу я вас попросить кое о чём? — хрипло произнёс Вадим.

— Конечно. Что угодно, — поспешно ответила Лидия, и тут же покраснела ещё сильнее.

— Я бы хотел, чтобы вы обращались ко мне на ты. Это возможно?

Вадим закаменел в ожидании ответа. Чудеса, такая простая вещь — и столько напряжения…

— Разумеется. Так же и ты ко мне…

Когда он услышал это «ты», его словно ударило током. Ему до судорог захотелось обнять Лидию ещё сильнее и поцеловать уже по-настоящему. Как свою. Но он удержался. Вряд ли это сблизит их — скорее, наоборот.

— Я бы хотел, чтобы ты тоже попросила меня о чём-нибудь. Не в качестве награды за отгадку, не в ответ на твой подарок, не за это маленькое одолжение, а просто так. Мне хочется помогать тебе во всём.

Лидия кивнула, всё ещё алея.

— Проведи время со своей дочерью. Мне кажется, гости могут подождать пятнадцать-двадцать минут…

— Конечно.

— Она у фонтана.

Он нашёл Алису там, где указала Лидия. Дочь разговаривала с каким-то маленьким пухлым мальчиком и, как ни странно, делала это вполне дружелюбно. Но когда подошёл Вадим, сразу напряглась и кивнула на крафтовый пакет:

— Подарок?

— Да, от твоей преподавательницы по танцам.

Алисины плечи приподнялись и затвердели.

— Можно посмотреть?

— Можно.

Она залезла в пакет и развернула наволочку. Поджала губы. А потом, явно переборов себя, похвалила:

— Очень… креативно.

— Ты всё ещё обижаешься на меня за ту поездку?

— Нисколько.

— Хочешь съездить со мной вдвоём в Краснодар? Или ещё куда-нибудь?

— А как же Вероника? Всё? Ты вычеркнул её из своей жизни?

— Я такого не говорил. Просто мне показалось, что она не слишком тебе понравилась. Но если хочешь — возьмём её с собой.

Алиса никак не отреагировала на предложение:

— Почему её нет на твоём дне рождения?

— Она не смогла приехать.

— Поэтому ты заставил Лидию играть её роль?

— Я не заставлял. Так вышло, она просто помогла мне.

— Ты отпраздновал с этими людьми пять дней рождения без всяких зазноб. Почему сегодня это вдруг стало так важно?

Вадим усмехнулся:

— Ты права. Я настоящий бирюк. Но не пустозвон. Если я сказал своим знакомым, что у меня появилась девушка, то она должна существовать, а также не сбегать в течение первой недели отношений и не игнорировать мой день рождения. Как считаешь?

— Я считаю, что ты мог бы найти себе девушку получше Вероники, а она ещё смеет игнорировать твой день рождения…

— Какую, например? Вроде твоей Лидии?

Дева-воительница гневно сверкнула очами:

— Лидия только моя!

— Да никто и не покушается…

Он почувствовал, что тема себя исчерпала и повернулся, чтобы уйти, но тут услышал нечто невероятное:

— Пап…

Вадим очень медленно повернулся, опасаясь, что у него начались слуховые галлюцинации.

Алиса закатила глаза:

— Не обольщайся, это просто подарок тебе на день рождения. Но у меня есть ещё и материальный…

Вадим приподнял брови и изумлённо качнул головой.

— Вот… — Алиса достала из кармана платья какую-то белёсую фигурку, покрытую мелкими неопрятными хлопьями. — Свеча в форме Фемиды…

Вадим улыбнулся одним уголком рта:

— Где ты её взяла?

— Сама сделала. У меня был набор для изготовления свечей, бабушка подарила. Но форму пришлось изготовить. Из пластилина.

Вадим прищурился:

— Ты ведь не измазала пластилином медную Фемиду с рабочего стола в моём кабинете?

Алиса пожала плечиком:

— Ну, может, самую малость.

Это значит, что он больше никогда не увидит её завязанных глаз… Вадим переборол раздражение, поднявшееся в душе, и слегка приобнял дочь. Она важнее статуэтки. Она ценнее…

Глава 16. Претензии

В воскресенье после Божественной Литургии Лидия сразу отправилась к Никите. На нём не было лица. Только теперь Лидия подумала о том, что за весь вчерашний вечер он не прислал ей ни словечка, хотя обычно донимает вопросами: «Как ты?» «О чём ты сейчас думаешь?» «Чем занимаешься?» Впрочем, вчера он знал, где она и чем занимается. Конечно, Лидия не могла не сказать ему, что пойдёт на день рождения отца своей ученицы…

В последнее время между ними воцарился мир, Лидия даже перестала замечать вечное ворчание Никиты: то ли он не ворчал, то ли она больше витала в облаках. Это беспокоило её. Как бы ни вёл себя Никита, как бы мало романтических чувств она к нему ни испытывала, Лидия считала себя не вправе обманывать его с другим мужчиной. Словно почувствовав изменения в её личной жизни, он всё чаще интересовался, любит ли она его, а Лидия отвечала утвердительно и даже полным предложением: «Да, я люблю тебя», мысленно оправдывая себя тем, что говорит о христианской любви, а не о мирской. Разумеется, она не сказала ему, кто ездил с нею в Краснодар. Сделки, сделки, сделки с совестью…

Спасало то, что их отношения протекали в рамках христианской морали: никакого интима до свадьбы, и даже поцелуи были редки между ними. Никита постоянно просил и даже требовал прикосновений: утверждал, что так быстрее выздоровеет, а Лидия ничуть не возражала против того, чтобы погладить его по голове и плечам, сделать массаж рук… но с таким же успехом и примерно такими же чувствами она могла бы гладить симпатичного ей пёсика или котика.

В общем, последнюю пару недель они общались спокойно и тепло. Лидии нравилось навещать Никиту, она испытывала к нему добрые, дружеские, почти родственные чувства. Он иногда смешил её, а иногда поражал глубиной суждений, пользуясь своим вынужденным отпуском, чтобы изучить писания святых отцов.

Но сегодня Никита был зол и печален.

— Ты сердишься на меня? — спросила Лидия, когда он не поблагодарил её за поданную ложку.

— Нет. С чего бы?

— Из-за того, что я не пришла вчера.

— Ты не моя собственность. Свободный человек.

Это прозвучало как обвинение.

— Это, конечно, не совсем так. Но тебе не о чем беспокоиться. Если ты думаешь, что я люблю такие праздники, то ты ошибаешься. Я пошла туда, только чтобы поддержать Алису.

— Алиса. Алиса. Алиса… — Никита бубнил с набитым хлебом ртом. — Только про неё и слышу!

— «Кто принудит тебя идти с ним одно поприще…» — начала было Лидия, но Никита раздражённо перебил:

— Да знаю я, знаю всё, что ты скажешь… Просто мне кажется, что ко дню рождения её отца ты не имеешь никакого отношения, и на подобном мероприятии ей не нужна поддержка. Это же не день его казни!

— У них сложные отношения.

— А ты тут причём?

— Я сглаживаю углы и объясняю ей… Господи, Никита, да если мне удастся внести немного мира в их жизнь, я сочту, что прожила жизнь не зря…

— Не поминай имя Господа всуе. И что, ты надеешься дочерью божией наречься?*

Лидия прикрыла глаза ладошками. Иногда ей казалось, что вера Никиты пуста, как дырявая бочка: сколько священных писаний туда ни вливай, всё утекает в землю, и остаётся только иссохшая оболочка. Но Лидия всё равно испытывала угрызения совести из-за того, что страдающий Никита сидел в одиночестве, пока она находилась на празднике в роскошном ресторане.

— Давай съездим куда-нибудь вдвоём? — предложила она. — Вызовем специальное такси и прокатимся в Красную Поляну или на Ахун. Там такая красота…

— Это будет унизительно, — буркнул Никита, глядя в угол. — Я чувствую себя отвратительно, когда люди смотрят на меня с жалостью, любопытством и облегчением, что это не с ними такая беда случилась.