- … королева Васта ведет холодную войну. В столице неспокойно. Королева не выступает открыто, но явно происходит что-то не то. Ее поддерживает Совет, да и знать благоволит к ней. Король что-то не очень-то любим Советом и народом. Хотя, причем тут народ… Он не выходит из запоя и не правит как должно. Дангорские послы уже несколько месяцев скучают при дворе. А недавно король стал учить жизни магов, а это все равно, как если бы несмышленое дитя учило жизни сталого мужа.
- А что принц? – спросил Торуй.
- Молодой принц? Сын нового короля? Объявили, что уехал постигать науку. Но непонятно, не то королева выжила его, не то ему не до власти…
Кей поежилась. Она чуяла беду, но не хотела верить своим ощущениям. На границе с Княжеством Дангор было как всегда неспокойно. Даже несмотря на то, что две страны разделяла полноводная река, но случались постоянные магические возмущения, держащие в напряжении оба государства, а король Орлении все никак не подписывал мирный договор. Река охраняла Дангор от магической скверны, что шла с Орлении, но крупицы её просачивались и в горное Княжество. Как шаман, Кей чувствовала, как колеблются тонкие нити мироздания. Шаманы, даже боевые, не приветствовали войну, чувствуя страдания природы, как свои собственные.
Когда ужин был закончен, все разбрелись по залу в соответствии со своими интересами. Альс, как уже повелось, исполняя роль менестреля, взял в руки лютню и, сидя в стороне, стал наигрывать приятную мелодию. Арвена подбежала к нему и, сев напротив, стала тихо напевать в ритм мелодии. Кей опустилась в кресло рядом с камином. Тепло огня прогнало прохладу вечера – предвестника осени, такой красивой, и такой короткой в Орлении. Нет, Кей не было холодно, но очень уж нравилось смотреть, как играют в огне никому кроме нее невидимые саламандры, духи огня. Переливы мелодии, тихая песня Лисички, монотонное бубнение господина Тирши и брата о торговле в этом году… Все это успокаивало, приводило в равновесие. Это уже был своеобразный вечерний ритуал. А шаманы любят ритуалы.
Совсем рядом прошел кто-то, весь обвешанный защитными амулетами. Кейлех чувствовала его темным пятном, звенящей пустотой среди моря душ и сущностей.
- Госпожа Кейлех грустит?
Демоны, скажите, что этому придурку надо? То, что господин Кирнан Звонкий Голос Тайверан придурок, Кей не сомневалась.
- Нет, госпожа Кейлех просто хочет побыть в одиночестве.
- Мне тоже надоели все эти застольные беседы, и захотелось посидеть вот так. Могу я обосноваться у ваших ног? – и, прежде чем Кейлех смогла возразить, Кирнан сел, скрестив ноги, на ковер у ее кресла (это была последняя мода – сидеть у ног дамы, с которой разговариваешь). – Это так красиво. Игра пламени, я имею ввиду. Но, если честно, ни одно пламя не сравнится с вами. Вы прекрасны и интересны… Вы опасны.
Так, похоже, этот придурок не понял намека.
- Вам, господин Кирнан, никогда не говорили, что не стоит приставать к шаманам с грубой лестью, особенно если она не соответствует правде? Сломать вам что-нибудь именно сейчас мне мешает только уважение к дядюшке Тирши. Поэтому, раз вы не желаете уходить, то сидите тихо.
- Ах, простите, - он приложил руку к груди, на его привлекательном лице возникло самое что ни есть растерянно-обиженное выражение, которое бывает только у избалованных подростков, которые столкнулись с чем-то, что не вкладывается в их привычный уклад вещей. Прямо отражение младшего братишки.
Продолжать разговор молодой человек разумно не стал, хотя и уходить не желал.
Постепенно Кей перестала замечать Кирнана. Она расслабилась и чуть прикрыла глаза, сливаясь с атмосферой этого дома, проверяя, все ли нормально. Нет, тонкое кружево Силы не нарушено. Ее шаманства и присутствие рядом нового мага не вывело духов этой земли из равновесия. Постепенно на ее губах заиграла довольная улыбка. Когда Кей уже решила, что пора уходить к себе, неприятный сосед снова предпринял попытку заговорить.
- Брятья, сестры… Вы все очень похожи на Утёса.
Кейлех не ожидала такого. Лести, комплементов, ухаживаний, даже сочувствия и жалости – да, но не разговоров про отца…
- На кого? – все же спросила она, уже точно зная ответ.
- На вашего отца, Заффо Серого Утёса Дамиона. Я ведь хорошо помню его. Братец ваш издали вообще вылитая его копия, - Кирнан сделал паузу, но, отметив, что Кей заинтересовалась и ждет продолжения рассказа, не заставил себя упрашивать: - Я тогда еще совсем ребенком был, когда он приезжал. Кажется, это было сразу после того, как умерла ваша мачеха. Он как раз решал какие-то дела с наследованием. Ваш отец отличался особой привлекательностью для женщин. Помню, как моя старшая кузина вздыхала по нему и жаловалась, что так рано вышла замуж.
- И вы нашли его достойным примером для себя? - Кей хмыкнула. - Решили, так сказать, пойти по его тропе?
- А что мне еще остается делать? – он театрально воздел руки ввысь, - Я не богат, и не слишком умен, но моя внешность – это то, что дала мне природа… А какая была ваша мать?
Кейлех нахмурилась. Что делать? К демонам послать и уйти или просто уйти?
- Моя мать была совсем молоденькой, когда они поженились. Ее родители умерли, оставив дочь с владениями и знаком рода, и больше ни с чем. Она так и не училась управлять, а любезный и богатый Заффо был для нее своеобразным спасением. Он был из семьи богатых торговцев, проживавших в этих землях. Мать с детства баловалась чарами, но у нее не было возможжности учиться. Оба получили то, что хотели: он – земли, власть и всех женщин в округе, а она – безбедное существование и своеобразную свободу. Отец гулял на право и налево. Своей притягательностью он завоевывал расположение Арии, матери Торуя, кстати, очень небедной женщины чуть старше его, некрасивой, но хорошей, и, женившись на ней, получил и ее состояние. Какая была моя мать? Я не знаю. Мне был месяц, когда она умерла. Портрета ее нет, но говорили, что она была красивой. Я не похожа на нее. Только волосы… - Кей подалась вперед, пристально глядя на собеседника, зло сказала со свойственной ей прямотой: - Вот что, господин Кирнан, возможно вы сочли жизнь моего отца достойной для подражания, но скажу сразу – в этом доме вам ловить нечего. Я не собираюсь замуж второй раз, а Арвена просватана. Так что прошу вас оградить меня и сестру от своего внимания. Желаю доброй ночи.
Кейлех не собиралась вести светские беседы. Это была не ее стезя. Молодая вдова поднялась, оставив опешившего, совсем не ожидавшего такого отпора, Кирнана, и попрощавшись со всеми, удались.
Она возвращалась в свою комнату порядком разозленная. Следовавшая по пятам служанка ничего не говорила, ведя себя тише воды, ниже травы, и с еле сдерживаемым вздохом облегчения быстро покинула комнату, когда помогла госпоже переодеться (иногда Кейлей вспоминала, что родом из благородных и позволяла служанкам помогать ей). Кей велела служанке не входить пока сама не позовет, заперлась, тут же приготовила себе зелье из уже подготовленных отваров и настоев, которые хранились у нее в потайной нише, и смешала его с крепким вином.
Пристрастие к вину было отличительной чертой поголовно всех шаманов, и Кей часто не могла заснуть без кубка. Да и с духами проще общаться на «дурную» голову, когда мысли витают неизвестно где, и мало притяжение к земле… Многие предпочитали курить трубки со специальными толчеными дурман-травами, тогда эффект достигался быстрее, но и избавиться от этой пагубной привычки было очень сложно. Да и воняло изо рта премерзко. Хотя, такая трубка была и у Кей. Так, на всякий случай.
Вот и сейчас, Кейлех залпом осушила кубок и поморщилась – слишком уж горьким оказалось зелье.
Собранные в дождь особые травы не имели целительных свойств, как и отравных, впрочем, тоже, но вот для того, что помочь «воспарить» очень даже годились. Кей взяла в руки уже обещанный незнакомцу медальон и села в любимое кресло. Прикрыв глаза, она воззвала. Глаза закрылись сами, дыхание замедлились, губы прошептали нужное… Все вокруг заполнилось тихой музыкой… Вот оно, ее маленькое личное счастье, отгороженное от внешнего мира. Грань между миром духов была именно тем местом, где можно было расслабиться и стать самой собой, не нагружая себя лишними проблемами или обязанностями… Слишком опасное место, из которого не хотелось возвращаться в реальный мир. Ко всем его невзгодам и тяготам.
