Когда транс прошел, и Кей очнулась, уже светало. До судороги сжав в руке медальон, женщина лежала на полу. Ушло порядком времени, прежде чем она смогла упорядочить дыхание и мысли, и уже совсем немного – чтобы встать. Встать, чтобы тотчас почти упасть со стоном в кресло. С трудом разжав сведенную судорогой руку, Кейлех положила медальон на столик и взяла в руки вновь наполненный кубок. Сейчас, со стороны, она напоминала старуху: сгорбленная под тяжестью прожитого, со скрюченными пальцами, пустыми глазами. Но наваждение спало, и молодая женщина сделала первый глоток вина и откинулась на спинку кресла.
Шаманы редко общались друг с другом и в рассвете лет практически не брали учеников в том смысле, как берут себе учеников маги. Иногда они учили кого-то с даром, но полноценный шаман из него получался редко. В последние месяцы своей жизни (обычно, приход смерти все шаманы чувствовали) шаман брал себе спутника. Пол и возраст – не важно, лишь бы были дар и предрасположенность. И тогда начиналась учеба. Спутник все время был при шамане, впитывал нужные знания всем своим существом, даже не разумом, а больше душой и телом. Считалось, что, если спутник владеет истинным даром, то дойдет до всего сам, шаман был лишь направляющим, подталкивающим его к намеченной цели. А когда шаман умирал, то передавал свои способности своему спутнику… И вот тогда, если тот не сходил с ума от боли и появившихся знаний, то через пару лет становился настоящим шаманом, сам осваивая все полученные знания на практике, выбирая свой стиль… свой путь владения даром.
Сейчас, после стольких лет, взывать и уходить с каждым разом становилось проще, а трав на это затрачивалось все меньше. Сила ее крепла. Единственная проблема – возвращаться. Слишком хорошо, слишком сладко было там. И однажды Кей чуть не осталась там, в этой сладостной и нежной дреме. Но это было давно, когда она ждала Годрика. Когда взывала к духам, спрашивая, жив ли любимый. И ведь отвечали ей правду, да только Кей не хотела верить… но что прошлое ворошить...
Сегодня Альс набрался смелости и спросил, что именно представляет ее сила, и Кейлех привычно буркнула что-то про шаманство. Поднебесный сделал вид, что понял. Он не был глуп, но и хитростью от него не веяло. Впрочем, Кейлех так и не научилась разбираться в людях. Ее сила…. Да, несомненно, она состояла из шаманских приемов – общения с духами, но наряду с этим, у нее был еще Дар… или Дары… Она могла с первых слов говорящего понять его язык, день слышав незнакомую речь – начать хорошо говорить на ней. Проговорив с человеком, она понимала, откуда он родом (так она поняла, что Альс из Каллоры, таинственной страны на западе). А когда двое незнакомых ей людей стояли рядом, могла узнать, есть ли меж ними родство, и иногда, близкое ли оно. Именно так, встретившись с Госпожой, Кей поняла, кто перед ней… Впрочем, возможно, это и есть шаманство... Вот так, к своим двадцати шести, Кейлех знала уже четыре (кроме родного) человеческих языка, и свободно, без акцента говорила на них. Хороший Дар, есть – и то слава богу, что не бездарная.
«Училась» совсем девчонкой у родственника своей матери. Старый шаман умер, передав Кей свои знания. Кейлех как раз только восстановилась после передачи способностей «наставника», когда пришло известие с требованием срочно приехать в «отчий дом». И мысли о возвращении как всегда привели к мечтам о Годрике Раннем Утре Катриане.
Когда Кейлех увидела его впервые, был один из тех немногих моментов, когда отец вспомнил о том, что у него есть наследница, пожелал увидеть тринадцатилетнюю девчонку в своем доме.
Тогда Кейлех и встретила ЕГО. Точнее, встречались они и ранее. Но олько сейчас она свотрела на него уже как будущая женщина. ОН был популярен как у женской части, так и у мужской. Женщины ценили его за внешнюю сказоту и уменение очаровать. Мужчины видели в НЕМ отважного воина, который не боялся сражаться с нечистью и мог сплотить воинов рядом с собой. Менестрели слагали баллады о его подвигах. К тому же богат, любимец короля, наследник рода. Прямо образец для подражания. И не было отца, который бы не пытался просватать за него свою дочь.
Когда Кейлех увидела ЕГО впервые, тот поднимал кубок за здоровье ее отца, и девушка, допущенная за праздничный стол, затаив дыхание, ловила каждое слово. Уверенный голос заставил ее сердце трепетать... все женские сердца трепетали при виде Годрика Катриана. Но у Кей не было даже надежды, что ТАКОЙ мужчина обратит на нее свое внимание. Она слишком хорошо понимала, что ее заурядная внешность его не заинтересует, не смотря на приданое.
Спустя три дня Кейлех выпроводили обратно, и надо было так случиться, что Годрик как раз направлялся на север. В знак уважения к ее отцу, он согласился сопровождать ее. Вот тогда, в одной из стычек, тихая Кейлех и показала свою Силу впервые. Годрик обратил на нее внимание.
А через год, был первый официальный выход в свет, первый бал у одной родственницы, которая вспомнила про Кейлех и пожелала видеть у себя. И был первый, и самый главный, танец в жизни любой девушки. Подобный танец можно было сравнить только с поцелуем. Страшно сказать, но в этом танце ее вел сам Годрик Катриан, который улыбался только ей.
И снова расставание на год. Кейлех точила свое мастерство. И новые возможности захватили ее. Она жадно впитывала новые эмоции, ощущения, но всегда помнила о Годрике. Она жила надеждой и ждала, веря в чудо. И чудо произошло!
Кейлех снова приехала к отцу, снова встретившись с НИМ. Только теперь он был здесь со своими родителями, и Кей даже не догадывалась, что это были своеобразные смотрины. Потом поползли слухи, что наследник рода Катрианов может стать ее мужем. Эта идея нравилась всем: и языкастым леди, и ее отцу, и брату (став женой наследника другого рода, она потеряет права на главенство в роду и усадьбы своего отца), и прочим... Она стойко хранила маску холодного спокойствия, хотя сердце ее трепетало и рвалось из груди. Это же было невозможно, чтобы ОН обратил внимание на такую дурнушку…
Но Годрик стал чаще бывать у них, подолгу проводил с ней время, даже песни пел… действительно ухаживал, но только Кей не понятно было – зачем? Она ведь и так готова стать его собственностью, волчицей загрызать его врагов, послушной собакой лечь у ног… Через месяц он попросил ее руку, а через десять дней уехал за пределы королевства по делам рода и обещал вернуться через три месяца, чтобы сразу сыграть свадьбу.
Он вернулся. Через шесть лет. Пропавший возлюбленный сын вернулся к родителям. Опять чудо! С женой. В его странствиях было много приключений: он был ранен, потерял на год память, потом восстановился… но обо всем этом Кей узнала потом.
… Они встретились случайно, просто Торуй приехал к отцу Годрика по делам, а Кейлех увязалась следом, узнать, нет ли каких вестей о женихе. Когда она увидела их… двух влюбленных голубков, обнимающихся перед всеми… И глаза Годрика, полные недоумения. В его голове даже мысли не возникло, что она могла так долго ждать. А для Кей, казалось, жизнь закончилась, сердце было разбито. Теперь она корила себя за несдержанность, но тогда… Тогда отчаянный крик вырвался из груди. Девушка бросилась прочь… Ее пытались остановить, но проще было остановить ураган.
Сначала бежала куда глаза глядят, сбивая ноги, потом, когда силы стали оставлять ее, брела вперед не видя дороги, не разбирая пути… ей было все равно. Уже давно потерялись подбитый мехом плащ и шапка, подол платья отяжелел от снега и кое-где порвался, из волос вылетели все шпильки и заколки. Кей представляла собой печальное зрелище: замерзшая, растрепанная, с пустым невидящим взглядом. Легкая добыча для любой напасти, но, наверное, дневная нечисть приняла ее за свою, а лихих людей духи отвели стороной. Приходило время ночной нечисти. Солнце почти зашло, но ее это не волновало.
Начали падать редкие снежинки. Погода портилась, и спустя какое-то время начался настоящий снегопад. Но Кейлех продолжала продвигаться вперед, падая и поднимаясь. Заснеженные сельские поля сменились просекой, которая переросла в лес, пересеченный заброшенной дорогой. Сама того не понимая, Кей шла по странному зову. Мороз, и без того сильный, продолжал крепчать. Снега намело столько, что путь едва угадывался. Идти было нелегко. Ели придвинулись вплотную, вдруг отвели лапы в стороны, открыв взору большую прогалину, заваленную крупными, высотой в два-три человеческих роста, камнями. Ветер, больше не скованный деревьями, разыгрался и устроил настоящие салки со снежинками. Окончательно стемнело. Бледного света полной луны было вполне достаточно, чтобы не сбиться с пути, пути о котором Кей еще не ведала. Луна скрылась, снег валил не переставая. Темные стены деревьев вырастали по обе стороны дороги, сжимая ее в колючие тиски и не давая возможности рассмотреть, что скрывается за ними. А ведь, в другое время Кей не подошла бы к этому месту ближе расстояния, равное полному лёту стрелы.
