Неожиданно для самой Даши ответ прозвучал очень громко и достаточно жестко. Иван Валерьевич уже не смотрел на Дашу, а о чем-то тихо переговаривался со своими заместителями. Наконец он произнес:

– Следующий вопрос, пожалуйста.

Все снова заговорили, началось какое-то обсуждение. Напряжение в теле начало понемногу спадать, а левую руку пронзила внезапная боль. Украдкой взглянув на ладонь, Даша увидела побелевшую кожу и впившиеся в нее свои собственные ногти.

– Оль, вот что это сейчас было?

Они возвращались с совещания к себе в кабинет, и эмоции, как всегда, накрывали Дашу с головой.

– Они просто наделали ошибок и наспех стараются их замаскировать, свалив все на тебя, – терпеливо пояснила Оля, хоть и знала, что Даша и сама это прекрасно понимает и сейчас имеет в виду другое.

– Если бы они просто хотели закрыть свои промахи и сделать себе хорошо, это была бы одна ситуация и можно было бы как-то понять. Но они не просто хотят сделать себе хорошо, они при этом стараются сделать плохо мне. А это уже вполне осознанные действия.

Оля ничего не ответила.

Финансовая служба была не единственным подразделением, регулярно подливавшим масла в огонь. Через несколько дней Оля вернулась от руководства и сообщила, что их подразделение отныне подчиняется не Главному, а Степану Андреевичу.

– Что? Как это? – Даша всячески пыталась в своей голове соединить несоединимое. – Как мы можем ему подчиняться? Везде, абсолютно везде юристы подчиняются только руководителю, и больше никому! Это же абсурд! Степан Андреевич вообще курирует другое направление деятельности. При чем здесь мы?

Оля устало ответила:

– Ты, конечно, права, но… Я не знаю, что тебе сказать по этому поводу. В любом случае, мы должны подчиниться, изменить это мы не в силах. Придется работать с тем, что есть.

Степану Андреевичу очень нравилось чувствовать себя начальником. Почти в каждом разговоре с Дашей он постоянно повторял:

– Эх, учиться тебе еще и учиться! Таких элементарных вещей не знаешь…

Как же Дашу злила эта фраза! Раздражала, доводила до исступления, сказанная в шутку или всерьез – неважно. Она слышала ее постоянно почти от всех в той или иной формулировке. Разве она утверждает, что самая умная? Разве говорит, что знает все? Нет. Тогда к чему все это? Посильнее ее уколоть? Лишний раз ткнуть в ее возраст? Указать на то, что она не соответствует занимаемой должности? Как будто она не развивается, не занимается постоянным самообразованием! Да с тех пор, как стала работать на этой должности, она движется вперед семимильными шагами, лишь бы не допустить ошибку, лишь бы справиться! Конечно, в ее возрасте у нее в принципе не может быть того опыта, который у нее будет, например, в тридцать лет. Но и на данный момент у нее уже есть свой небольшой, но весьма неплохой профессиональный багаж. Но разве это кому-то интересно? Да и к тому же, как правило, речь шла не о каких-то «элементарных» вещах: Степан Андреевич либо просто изворачивал все наоборот, либо сам не знал верного ответа и пытался это скрыть.

– Может быть, их все-таки снимут? – с надеждой в голосе уже, наверное, в сотый раз спросила Даша, зайдя в отдел кадров подписать документы.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – покачала головой Людмила Петровна. – Это невозможно. Да ты просто представь, какие ресурсы здесь задействованы. Неужели и правда не понимаешь?

Конечно, Даша все понимала – силы абсолютно не равны. Но не хотела принимать это, соглашаться с этим. Это бы означало, что она проиграла эту войну с самого начала. Но смелости признать это вслух не хватало. А иллюзия, что ее мучителей могут вдруг снять с должностей, придавала ей сил и давала робкую надежду на победу в борьбе с ветряными мельницами.

Ошибки, допущенные предыдущим юрисконсультом при заполнении документов по филиалу, надо было срочно исправлять. Перед сдачей документов в налоговую Даша должна была съездить с Главным к нотариусу и заверить их. Закончив утреннюю работу с приказами, Даша взглянула на часы – до поездки к нотариусу время еще было. Да и зарплата сегодня должна прийти. Конечно, из-за больничного денег в этом месяце она получит меньше. Ну да ничего, зато здоровье поправила.

Лежащий на зарядке телефон привычным тонким звуком возвестил о сообщении от банка. Даша уже мысленно прикинула, сколько примерно там пришло. Но, взглянув на экран, она поразилась: денег было почти на треть меньше ожидаемой суммы. Что это?

Оля спокойно выслушала Дашу и сказала:

– Сходи в бухгалтерию, пусть тебе дадут расчетный листок. Там все можно будет посмотреть, какие суммы и за что они начислили. Может, какая-то ошибка.

Даша мгновенно встала из-за стола и спустилась в бухгалтерию. В расчетном отделе сидела грузная женщина лет сорока и медленно, словно нехотя, нажимала на клавиши клавиатуры. Даше пришлось повторить свою просьбу о расчетном листке трижды, прежде чем та наконец кивнула и так же медленно начала искать Дашину фамилию в базе. Когда наконец заветный документ оказался у Даши в руках, она увидела в нем строчку «удержание» – там была указана как раз та сумма, которой Даша не досчиталась. Девушка кинулась к расчетчице:

– Что значит «удержание»? И с какой стати с меня удерживают деньги?

Расчетчица, не отрываясь от экрана компьютера, меланхолично ответила:

– Я не знаю. Задайте этот вопрос главному бухгалтеру.

Шок от услышанного перекрыл на мгновение шок от факта удержания денег.

– В каком смысле – не знаете? Вы расчетчик, вы занимаетесь начислением заработной платы! При чем здесь главный бухгалтер? Вы должны владеть информацией по каждой строчке из вот этого расчетного листка! – Даша яростно трясла перед носом сотрудницы расчетного отдела только что полученной бумажкой.

Расчетчица не проявила никакого интереса и никак не отреагировала, продолжая с полнейшей пустотой во взгляде стучать по клавиатуре.

– Обратитесь к главному бухгалтеру.

Даша поняла, что здесь она все равно ничего не добьется, и вихрем вылетела из расчетного отдела.

В кабинет главного бухгалтера вела тяжелая железная дверь в тупике длинного коридора на первом этаже. После несильного надавливания на ручку дверь поддалась, и Даша оказалась в святая святых бухгалтерского учета этого поистине удивительного учреждения. К радости Даши, главбух оказалась одна, без посетителей.

– Алевтина Дмитриевна, добрый день. Сейчас пришла зарплата, а с меня удержали деньги. Не очень понимаю почему. Помогите разобраться. – Даша говорила эмоционально, но вежливо.

– А что, собственно, ты сюда врываешься? Между прочим, это кабинет главного бухгалтера! – подняв голову, надменно заявила сидевшая за столом женщина средних лет с высоким пучком на голове и абсолютно безжизненным лицом.

Алевтина Дмитриевна всегда смотрела на Дашу свысока и всячески пыталась очернить ее в глазах руководства. Впрочем, этим здесь занимались практически все кому не лень, поэтому Дашу это не сильно волновало.

– Я знаю, чей это кабинет. Потому и пришла. Ваши сотрудники не могут дать никаких разъяснений, направляют к вам. Так давайте же вместе разберемся, почему мне зарплата пришла меньше положенного.

Алевтина Дмитриевна нехотя взяла в руки телефон и через пару мгновений произнесла в трубку:

– Екатерина, зайдите ко мне.

Еще минут через пять зашла какая-то сотрудница бухгалтерии, которую Даша раньше видела лишь мельком; она держала в руках какие-то бумаги. Следующие десять минут они с Алевтиной Дмитриевной, склонившись над распечатками и расчетным листком Даши, что-то обсуждали, что-то считали на калькуляторе, потом достали какую-то огромную черную папку с приказами – и снова что-то считали. Наконец они закончили, приглашенная сотрудница ушла, а Алевтина Дмитриевна произнесла:

– Это была ошибка прошлого месяца. Когда случилось объединение, в компьютерную программу занесли неправильную информацию. Ну живые люди, всякое ведь бывает. Начислили денег больше положенного – не только тебе, многим. Теперь заметили ошибку и удержали со всех, кому переплатили тогда. Ну и что теперь? Ты тоже совершаешь массу ошибок.