Они прошли в кухню, Денис сел поближе к батарее, погреться. Даша достала бокалы, тарелки и ложки для торта и большой нож. Потом отыскала в ящике штопор и протянула его Денису. Тот ловко откупорил бутылку и разлил вино. Только все приготовления были завершены, как вдруг погас свет. Выглянув в окно, Даша увидела, что во мрак погрузился и весь соседний дом. Звонок в управляющую компанию тоже ничего не дал – на том конце провода сообщили, что из-за непогоды повсеместно происходят аварии, и когда приедет аварийная служба, неизвестно. «Этого еще не хватало», – с тоской подумала Даша и поплелась искать свечи и спички в шкафу. Денис стоял сзади и светил фонариком на телефоне, чтобы ей удобнее было искать. Конечно же, обычных свечей не оказалось. Были только маленькие ароматические свечки, красные и белые. «Только разбросанных повсюду лепестков роз не хватает», – с горькой иронией усмехнулась про себя Даша. Она не хотела, чтобы это выглядело как свидание. Это не должно быть свиданием. Они просто должны все обсудить.

Когда наконец свечи были зажжены и кухню заполнил неяркий, неровный свет, они все-таки заговорили. Даша смотрела в его лицо – очень знакомое, уставшее, утомленное бесконечной работой, уже не такое беззаботное, как четыре года назад, когда они впервые встретились. Денис же видел во взгляде Даши что-то новое, появившееся лишь сейчас, но никак не мог понять, что это. Грусть? Отстраненность? Усталость?

Они очень долго говорили о какой-то ерунде. О предстоящем повышении Дениса, о новой работе Даши. Она в красках рассказывала, как ей нравится ее новая должность, чем она занимается, чего хочет в дальнейшем – и ни слова о свалившихся на нее проблемах. Даша не была уверена, что ему они будут интересны, а еще очень хотела показать, как прекрасно она живет, независимо от того, есть он в ее жизни или нет. Она все еще ждала какого-то подвоха: что вот она сейчас замолчит – и он наконец виноватым голосом, с грустной улыбкой на губах скажет, что ему снова от нее что-то нужно.

Но Денис ничего такого не говорил. Он кивал головой в такт Дашиной речи и лишь иногда задавал какие-то вопросы, смысл которых Даше, дававшей какие-то ничего не значащие ответы, не запоминался. Так они и сидели в полумраке кухни, разговаривая обо всем и, по сути, ни о чем. Им казалось, что они могут так просидеть если не вечно, то, во всяком случае, до утра. Но они не могли бесконечно избегать главной темы, которая витала в воздухе, с каждой минутой все больше и больше заполняя пространство. Почти все свечи догорели, осталась лишь одна, стоявшая между Денисом и Дашей. Пламя становилось все более неровным, готовясь через минуту исчезнуть насовсем. За секунду до того, как кухня погрузилась в темноту, Денис успел разглядеть блеснувшую на Дашином лице слезинку, и звенящую тишину нарушил хриплый, ни на что не похожий, едва слышный шепот:

– Прости меня…

Даша смотрела в окно. На улице было еще темно и медленно шел снег. Денис уехал полчаса назад. На столе еще стояли две кружки с недопитым чаем, а в раковине, как немой укор, – два пустых бокала. В порыве эмоций Даша схватила их и запустила об стену. Ни в чем не повинный хрусталь со звоном разлетелся в разные стороны, засыпав кухню осколками.

Даша пыталась разобраться в целом вихре нахлынувших чувств, а главное, ответить на один-единственный вопрос: зачем? Ответ на вопрос «что дальше?» ее уже давно не интересовал, она и так знала ответ – ничего.

Очередная глупость, совершенная на эмоциях от встречи, подогретая несколькими бокалами вина, казавшаяся чем-то несерьезным в полночь, в предрассветной мгле приобрела вид почти катастрофы. Это как на «Титанике»: видишь айсберг – и, когда еще есть шанс уйти от столкновения, увеличиваешь скорость.

Даша вздрогнула от внезапного тонкого звука. Лежавший на подушке телефон светился новым сообщением. От Дениса. На экране показались слова «Ни о чем не жалею» и смайлик. Она с тоской и злостью смахнула телефон в сторону. Кто бы сомневался! Ее снова обдало волной злости на саму себя. Немного подождав, после трех глотков крепкого несладкого кофе она написала ответ: «Я тоже».

Электричество наконец-то починили, и магия ночи окончательно была разрушена зажженным светом и включенным телевизором, по которому шел какой-то старый итальянский фильм. Единственное, что сейчас могло привести Дашу в чувство, кроме обычно помогающего кофе (впрочем, сегодня оказавшегося абсолютно бесполезным), – это ванная. Ее отдельный мир, ее вселенная. С великим множеством баночек и флаконов, в которых были закупорены счастье, радость и спокойствие, замаскированные наклейками с вполне себе обычными надписями «шампунь», «бальзам», «маска», «скраб».

Стоя под душем, Даша надеялась с помощью потоков горячей воды и мыльной пены, медленно стекающей по краям белоснежной ванны, привести мысли в порядок. За одну неделю окончательно рухнули отношения и с Аней, и с Денисом. Спонтанно, неосознанно. Эти два человека никогда не были знакомы, никогда не встречались, но – иногда намеренно, иногда не очень – влияли на отношения каждого из них с ней. В тот момент Даша еще не знала, насколько причудливым образом истории того, как закончились ее отношения с каждым из них, тоже окажутся связаны в конечном счете. До того, как ей предстояло это узнать, оставалось еще два дня. А пока она пыталась разобраться в своих воспоминаниях и чувствах. Когда же она совершила непоправимую ошибку? Даша по-прежнему не могла понять, как все эти годы позволяла так с собой обходиться. А ответ на вопрос «Кто виноват?» оказался очень прост, и она его знала. Виноваты все участники, и она в том числе. Слишком много доверяла, слишком часто закрывала глаза на неприятные вещи, слишком много значения придавала этим отношениям… Слишком много «слишком»…

Вода была настолько горячей, что словно пронизывала кожу зарядами электрического тока. Даша не понимала, почему накануне вечером дала слабину. А может быть, это Вселенная таким вот своеобразным образом решила отвлечь ее от постоянных страхов за работу? Вчера она наконец-то высказала ему все то невысказанное за все четыре года, всю боль, все, что ее столько времени мучило. А он молча слушал, потом снова и снова просил прощения, все время подливая вина в бокалы и отрезая новые кусочки торта. Зачем, зачем она позвала его к себе? На что надеялась? Не понимала, чем закончится эта встреча?

Даша открыла посильнее кран с горячей водой и достала со стеклянной полки гель для душа. Ванная наполнилась клубничным ароматом… Нет. Пора прекратить себя обманывать. Все она знала и понимала. И ничего не ждала. Ей нужно было поставить точку в этих отношениях. Неважно, каким способом. И только сейчас, перебрав в голове все воспоминания, кое-как собрав в одну кучу все чувства, она поняла, что простила его. Не простила только себя.

Завершение многолетних тяжелых отношений с Денисом дало Даше если не внутреннюю свободу, то хотя бы некоторый покой и определенность. Что, впрочем, вовсе не означало отсутствия сожаления, горечи и боли. Она не была свободной от воспоминаний и переживаний, но стала свободной от бесцельного, изматывающего ожидания, от иллюзий, от болезненных манипуляций.

Даша еще не могла до конца разобраться в своих чувствах. Многие из них для нее были в новинку. Сожаление? Спокойствие? Удовлетворение? Сомнение? Горечь? Радость? Несмотря на диаметральную противоположность этих эмоций, Даша испытывала их все одновременно.

Через три дня в налоговой будут готовы документы о завершении процесса объединения. Даша должна их забрать и привезти на работу, а следом за этим уже назначено большое совещание, на котором планировалось объявить о слиянии.

Вечером накануне поездки в налоговую в Даше все больше росло беспокойство. Ответственность за правильность заполнения документов лежала на ней. Сотрудники налоговой – люди придирчивые, а сама система весьма неповоротлива. Малейшая ошибка или неточность – и документы вернут. Об этом лучше даже не думать. Тогда она будет не просто уволена – ее сожгут на ритуальном костре на заднем дворе, и пламя его будет видно всей округе.