Он невесело усмехнулся.
— И шахты, разумеется, тоже отошли им — больше некому. Так что скрываться в городе бы не вышло… учитывая, что Тёмных там больше нет. Как и Светлых, впрочем… Остался только Больжедор, который быстро понял, куда ветер дует, подольстился к кому нужно и сейчас занимает должность марионеточного мэра при корпорациях.
Вот же… а впрочем, не до него сейчас.
— А что Алиса? — моргнул я, глядя на деда. — И Дэн?
— Понятия не имею, — отозвался тот. — Среди мёртвых их не видел; среди живых, впрочем, тоже. Они пропали, а банда без них, разумеется, распалась.
Вот чёрт. Я не только сам проиграл — я ещё и других подвёл.
— Нужно найти их, — отрезал я. — Найти тех, кто выжил, и понять, как нам…
— Как что? — старик отхлебнул чая. — Как ещё раз всё эпически просрать, Макс?
Он смачно откусил от пряника и принялся жевать.
— Прежде чем, — продолжил он после, — кого-то искать и что-то делать, мальчик мой, ты бы сперва научился на ним смотреть объективно. Сейчас ты никто и ничего из себя не представляешь, даже магия твоя толком не работает. И что ты собрался делать?
Я с досадой уставился на него.
— Раз Система не работает, то и тебя рядом со мной никто не держит, — отозвался я. — Всё, дед, ты свободен! Можешь оставаться тут и дальше пить чай, а помогать мне необязательно. Сам справлюсь.
— Свободен? — хохотнул Архимаг. — Замечательная свобода, Макс. Значит, ты испортил мне моё перерождение; забрал мой клан и за короткое время нарушил равновесие между Тёмными и Светлыми, всё просрал, спустил в унитаз всё, что я делал столетиями, скормил город корпоратам… а мне теперь всё это в одиночку восстанавливать? Да ещё и доказывая попутно, что Архимаг — это я, а не ты?
Он покачал головой.
— Знаешь… четыреста лет назад бы ещё, может, и подумал над тем, чтобы этим заняться. Но не сейчас.
Я молчал; возразить на это было решительно нечего — старик был совершенно прав.
— Да и четыреста лет назад, — продолжал он, — оказавшись в похожей ситуации, я ведь не просто пришёл и набил всем морды. Нет, из любых трудностей можно найти выход, но не грубой силой. Здесь вариант есть лишь один — тренироваться! И тренировки эти…
— Прости, — я помотал головой, — что ты сказал?
— Чего? — Архимаг уставился на меня. — Ты что, меня не слушаешь?
Ну что сказать… трудно вслушиваться в чью-то мотивирующую речь, когда тебе на шею повесилась полоумная девчонка.
— Слушай, — горячо прошептала она мне в самое ухо, — а можешь ещё раз ткнуть меня в горло той штукой?..
* * *
Автор завёл себе телеграм-канал и теперь будет настоятельно просить вас на него подписаться в каждой главе. https://t. me/oroshitpost
Глава 13
Бить прямо в центр. Ноги чуть шире плеч. Не жалеть силы.
Замах, удар!..
Топор с глухим стуком отскочил от очередного полена, едва не угодив мне же в лоб.
Бл*ть. На морозе эти поленья дубеют до каменного состояния. Неужели я недостаточно это уяснил, чтобы…
Бить прямо в центр. Ноги чуть шире плеч. Не жалеть силы.
Замах, удар!..
На этот раз топор едва не хрустнул от силы удара; полено треснуло, разлетевшись на две неравные части, вот только сам топор с трудом пережил эту «атаку». Я оглядел рукоять; так и есть, трещина пошла, а значит, ещё несколько сильных ударов его прикончат.
…и это будет уже четвёртый. Четвёртый сломанный топор за те две последние недели, что моим единственным развлечением стала колка дров. Занятие, с которым я управляюсь так себе, честно говоря.
И кто бы мог подумать, что главной проблемой в таком элементарном деле окажутся моим собственные мысли?
Злые мысли. Мои хлеб и вода все последние четырнадцать дней. Агонизирующие в мозгу проклятия и обиды, которые я гоняю по кругу — раз за разом, раз за разом, бесконечно по одним и тем же тропам, как машинки на детском автотреке. Злость на Больжедора, злость на Роблена, злость на Зиминых, на Тёмных, на Эрмита, на Архимага… в конце концов, злость на самого себя и на эти тупые топоры.
Топоры, вашу мать. Почему с вами постоянно что-то не так? Кто сделал вас такими хлипкими, чёрт побери? Да к тому же ещё и неудобными. Ручка то слишком большая, то слишком маленькая. Острие либо слишком острое, либо слишком тупое. Удар или слишком сильный, или слишком слабый… чёрт, всё так и валится из рук.
Как и мои тренировки, собственно. Конечно, речь Архимага звучало так пафосно и красиво, когда он толкал её тогда, на кухне, а что по итогу-то? Долбить палкой заледеневшие стволы деревьев? Так он и так занимается этим постоянно, когда колет дрова. В этих тренировках ни смысла, ни идеи, ни какого-то результата.
Да и даже они случаются лишь тогда, когда Архимаг соизволит появиться и уделить ему какое-то время, старый чёрт!
Но он, видимо, считает, что у него настал долгожданный отпуск, а значит, нужно оторваться на полную катушку, за все пять столетий. О, он не стесняется! Кайфует, ходит с хозяином дома то на охоту, то на зимнюю рыбалку, то ещё куда-то, хрен его знает, куда. А даже находясь здесь, постоянно торчит на кухне с дружком, выпивает, закусывает, травит какие-то древние анекдоты… пару раз даже застольные песни пел.
И лишь накайфовавшись по самую маковку, он, видите ли, удосуживается вспомнить обо мне и о том, что меня нужно тренировать. Столько слов о великой мести, о том, что я должен исправить свои ошибки и вернуть всё на место — а на деле это оказался пустой трёп, стоящий для Архимага где-то в самом конце списка приоритетов.
Вот же говнюк…
Бить прямо в центр. Ноги чуть шире плеч. Не жалеть силы.
— Х*илы, бл*ть!! — взвыл я, нанося следующий удар с такой силой, будто несчастное полено и было тем, кто виноват во всех моих бедах. Лезвие скользнуло по обледеневшей древесине; сорвавшись вбок, оно резануло мне по ноге. Вскользь и не слишком сильно, но всё-таки на серых спортивных штанах выступила кровь.
Я с глухим рычанием отшвырнул топор в сторону, в пышный сугроб; в воздух поднялась небольшая буря снежинок. Чёрт, чёрт, чёрт, проклятие! Кровь капала на снег, но боли я даже не чувствовал. Только эту тупую, ноющую досаду, что ничего не могу сделать нормально. Даже собственную кровь пролить, и то не могу как следует! Где уж здесь месть вершить?
— Да уж, — раздался с крыльца насмешливый мужской голос. — К хозяйству ты, конечно, парень, не приспособлен.
Я яростно и резко уставился на крыльцо. Хозяин жилища стоял там, вальяжно сунув руки в карманы стёганного халата, и глядел со снисходительной улыбкой. Проводив взглядом канувший в сугробе топор, он вновь поднял глаза на меня.
— Знаешь, где была бы сейчас моя семья, если бы я рубил дрова так же замечательно, как ты? — заметил он. — Да никто, блин. Потому что в какой-то момент я бы их просто зарубил — совершенно случайно.
Я хмуро глянул в ответ. Нашёлся мне тут самый умный. Конечно, мне же сейчас больше делать нечего, только слушать твои подколки!
— Слушай, — огрызнулся я. — Я, конечно, благодарен за то, что ты тут по доброте душевной за мной ухаживаешь, и всё такое. Вот только твои особо ценные комментарии мне сейчас ну совершенно не нужны!
— По доброте душевной? — мужчина сощурился, оглаживая длинные усы. — Вот как ты это видишь, парень?
— А как ещё я это должен видеть? — отрезал я, наклоняясь за топором.
— Что-то я не очень похож на доброхота, — пояснил хозяин дома. — Да и привечать у себя абы кого тоже привычки не имею. Всё, что я тут делаю — лишь затем, что так я отдаю старый долг. Архимагу, конечно же. Тебе я ничего не должен, парень.
— Вот как? — я подкинул топор в руке и поправил полено. — Раз уж всё так рационально, долг и всё такое, и никакого желания ухаживать за мной у тебя нет, то к чему тогда эти разговоры? Они уж точно не входят в понятие долга.
— А почему нет? — возразил мне мужчина. — Разве я что-то от этого теряю?
