— Злата Павловна, может быть поедете с нами в парк? Мы с ребятами хотим там погулять, отпраздновать, — обратилась ко мне Верочка, одна из самых любимых моих учениц.

— Нет, Вер, спасибо большое! У меня дела! Повеселитесь от души, заслужили!

— Ну правда, Злата Павловна, — вторила ей теперь ее мама, — несколько родителей тоже будут, отдельно посидим, поболтаем, — улыбнулась мне, намекая на уже «недетские посиделки».

— Нет, я…

— У Златы Павловна сейчас важная встреча, — услышала рядом знакомый мужской голос и дернулась.

— Здравствуйте, — размашисто-деловитой походкой к нам подошел Игорь, — пройдемте, пожалуйста. Вы уже опаздываете…

Конечно, я бы могла проигнорировать слова помощника Дементьева, сопротивляться, артачиться, но не хотелось делать это при учениках и их родителях. Что они обо мне подумают. Не хватало еще публичных сцен. Только поэтому на негнущихся ногах, никак не комментируя происходящее, последовала за ним.

Как только мы обогнули здание школы, выйдя на парковку, я резко остановилась.

— Никуда я с Вами не пойду, — твердо сказала и развернулась на каблуках, но тут послышался визг тормозов — и буквально перед моим носом, едва его не задев, резко затормозил огромный железный крокодил.

Тут же открылась дверь пассажирского сидения. Ожидаемо там показалась довольная физиономия Дементьева. Криво усмехается. А глаза всё такие же- обмораживающе холодные.

— Садись, Злата Павловна, ты задолжала мне обед в ресторане.

— Не сяду, — попятилась назад, чувствуя в горле растущий ком из смеси страха и возмущения. Что этому большому человеку нужно от меня, невзрачной маленькой училки с кучей проблем?

— Садись. Про сына твоего потолкуем.

Мое сердце похолодело. Вот это уже вообще не смешно. Что он знал о сыне? Что имел ввиду?

— Что ты выбрала, Злата Павловна? — его обращение ко мне по имени — отчеству, но таким фамильярным тоном и на «ты» — это тоже такой способ изощренного издевательства?

С тех пор, как мы зашли в этот до невозможности пафосный ресторан, официанты вились вокруг нас, как мухи вокруг спелого арбуза. Их жужжание и услужливость раздражали.

— Я не голодна и не настроена трапезничать, — пробубнила через губу, сложив руки на груди.

Дементьев отложил меню и посмотрел на меня со свойственной ему снисходительной улыбкой.

— Расслабься, Злата. Я тебя не съем. Но готов съесть что-то мясное и кровавое. Как насчет стейков? Они здесь превосходные. Блэк ангус, травяной откорм.

— Я ничего не буду.

Он устало выдохнул, небрежно подозвав одного из пресмыкающихся холуев щелчком пальцев.

— Принеси-ка нам два стейка рибай по-флорентийски, средней прожарки. Красное сухое, бордо. Шестнадцатого года.

— Я не буду… — начала я было ворчать, но он резко меня осек.

— Отвечать надо было, когда я спрашивал.

— Гарнир? Соус? — поперхнувшись, проблеял бедный официант, чувствуя, как невольно попал в эпицентр нашей пикировки.

Дементьев посмотрел на него примерно таким же уничтожающим взглядом, как на меня секунду назад.

— К хорошему мясу, приготовленному на итальянский манер, не подают соусов, мальчик. Запомни. Максимум— оливковое масло. Соус нужен, чтобы сгладить несовершенный вкус и изъяны стряпни шефа, не знающего, как работать с мясом. Гарнир— овощи на гриле. Не передержанные, но и не хрустящие на зубах. У тебя пятнадцать минут. А пока пригласи-ка к нам вашего сомелье. Может он потолковее будет.

Закончив подавлять несчастного работника, Дементьев посмотрел на меня без определенного выражения, ничего не произнес. Очевидно, эта публичная порка официанта не была адресована мне, не хотел он ею и что-то мне доказать или показать. Просто он был такой. Деспот. Тиран. Душнила.

Я тоже молчала, хаотично и предательски стеснительно блуждая взглядом по скатерти, собственным рукам, интерьеру ресторана. Зачем он смотрел, буквально прожигая во мне дырку этим взглядом-загадкой? Как же неуютно…

— Вы что-то сказали о моем сыне… Только поэтому я здесь… Это… шантаж? — слова вылетали из меня, как из духовой трубы. Мужчина напротив подавлял и заставлял нервно сжиматься все мое нутро.

Дементьев, казалось, игнорировал всё, что я говорила — и лишь продолжал молча нагло рассматривать. Принесли вино. Только после того, как тоже дрожащий перед нами сомелье церемониально исполнил все зачем-то напридуманные богачами формализмы с переливанием напитка в декантер, распитием пробы и еще какими-то знакомыми мне только из фильмов манипуляциями, а мой собеседник продегустировал напиток, к счастью, не предложив мне с ним чокнуться, его многозначительное молчание, наконец, было прервано.

— Попробуй вино.

— Не хочу. Я сюда не трапезничать пришла. И уж тем более настроя есть из рук людей, которые Вас так боятся, нет ни малейшего желания. Слышали про нехорошую энергетику? Смотрите, чтоб еда Вам в горле не встала после такого унижения официанта.

Смотрю в сторону, нервно покачивая ногой. Как же раздражает этот наглый грубиян…

— Это не унижение, это критика. Жесткая, потому что официант не соответствует высокому уровню ресторана. Это его обязанности на работе. Почему, если я строг к себе, я должен спускать что-то другим? Знаешь, в сфере услуг очень жесткая конкуренция. Из-за вот такой оплошности хороший гость сюда не вернется и друзьям это место не рекомендует. Так что это он пусть на кухне у мамы соусы мажет на сосиски, а здесь он на работе. И пусть благодарит, что я просто сделал ему замечание, а не уволил.

А, теперь все понятно. И ресторан его. Просто какой-то «Мистер твистер-бывший министр», как у Маршака… Сеня очень любит это стихотворение. Сеня… Подумала о сыне и снова внутри всё передернулось от напряжения.

— Я требую… — начала я опять о главном, но он тут же меня перебил, заставив пораженно уставиться на него, раскрыв рот.

— Самойлова Злата Романовна, двадцать семь лет. Уроженка города Воронеж, выпускница Московского института иностранных языков, учительница английского языка в средней школе номер 1525 города Москвы. 18 августа сего года подала заявление на развод в отдел ЗАГС по месту жительства. Имеет сына, Самойлова Арсения Андреевича, четыре года, проблемы со слухом, с которым ей незаконно на протяжении всего времени с момента ухода из дома не дает видеться муж. Продолжать?

Пульс зашкаливал. Он знал обо мне всё. Гораздо больше. Если за секунду он пересказал всю мою жизнь, то что было в папке, которая в этот момент как по взмаху волшебной палочки появилась перед ним на столе…

— Зачем… Зачем Вам это… знать? — голос трепетал. По спине бегали мурашки. Неужели всё это только за то, что я ему отказала? Неужели так мало надо, чтобы задеть эго современных мужиков? Бывший муж решил изжить со свету только потому, что не стала терпеть его измены… Этот— только из-за того, что не дала лапать себя под столом…

— Если коротко, всегда и во всем предпочитаю быть информированным, если дело касается бизнеса.

— А при чем здесь я и бизнес?

Дементьев хмыкнул и так же молча протянул мне папку, по которой все это время ритмично постукивал пальцами.

— Что это?

— Договор, Злата Павловна.

— Я вижу, что не азбука морзе. О чем у меня может быть с Вами договор? Если Вы думаете, что я буду на Вас работать, то…

Мужчина нетерпеливо поднял руку, призывая меня замолчать. Самое раздражающее, что я реально замолчала. Этот категоричный жест и его доминантная фигура всё время подавляли меня.

— Это договор на брак, Злата. Вернее, не так. На новую работу и… мой брак с тобой. Так сказать, два в одном…

— В смысле?

— В прямом. Ты с завтрашнего дня выходишь на работу в мою компанию. Будешь курировать мой новый лингвистический центр. Это еще не всё.

От этих слов я поперхнулась. Но он не дал оправиться, выбрасывая на меня еще больше новой информации, переворачивающей мою жизнь с ног на голову.

— Через месяц мы с тобой официально женимся. Не дергайся так раньше времени. Это фиктивный брак. Правда, только для нашего с тобой понимания. Для всего мира мы должны будем играть в настоящую любовь, внезапно вспыхнувшую между Золушкой и прекрасным принцем…