— Подписывай. — Он положил передо мной контракт с особыми условиями… Я подняла на него растерянный взгляд. — Или ты нашла другое решение своих проблем?

Контракт включает в себя не только рабочие обязанности. Это еще и брак с боссом. Фиктивный, на полгода, за солидное вознаграждение. И это решило бы все мои проблемы — он прав. Я смогла бы забрать сына у бывшего мужа…

— А зачем вам этот брак?

— Неважно, — отрезал он. — Ты подписываешь или я ищу другую девушку на эту роль?

Вспомнив о сыне, размашисто ставлю свою подпись. Потом разберусь.

— Вот и прекрасно. — Он взял листы и убрал их на край стола. Сосредоточил взгляд на мне. — Будешь изображать мою жену. И правдоподобно.

— Насколько…правдоподобно? — с подозрением покосилась я на него.

— Узнаешь. Пташка.

Кажется, я все — таки от нервов плохо прочла условия, на которые подписалась…

— Златаа, — подруга вырывает меня из очередных скитаний по чертогам разума в поисках хотя бы какой-то точки опоры в моем текущем положении, — так что ты надумала?

— Не знаю, Кать, — искренне вздыхаю я, вытирая теперь постоянно припухшие, красные от слёз глаза, — это все какой-то кромешный ад. Я даже представить себе не могла, что бывшийокажется таким чудовищем… Мы ведь пять лет были вместе. Неужели все это оказалось пустым?

— Тоже мне, удивила. Мужики благородны и великодушны только лишь до тех пор, пока мы для них не соперники, пока они нам одолжение делают. Как только начинается война на равных, они становятся беспощаднее и злопамятнее самых мерзких баб. Поэтому не рассчитывай, что он не будет мстить тебе…

— За что мстить?! Разве я его предала?! Это он меня, Кать! — вырывается утробным стоном, — это я обнаружила в нашем почтовом ящике его фотографию с этой мымрой — бухгалтершей Светкой!

Представляете, открываю я почтовый ящик, а там «письмо счастья» из автоинспекции с очередным штрафом превышения скорости моего мужа. Вот только внутри письмеца еще и фотография с видеорегистратора — а там мой благоверный зажимает на скорости сто восемьдесят километров в час эту гадину крашеную.

Какая же я идиотка, все верила в его завтраки о том, что он на работе задерживается, потому что много дел. Усердно трудится, бизнес расширяет. Да уж, теперь я знаю, где он работал и что там расширял…

Я предъявила ему фотошедевры в тот же вечер. Не стала тянуть и искать нелепые оправдания. Хотела его правды. Шок увидеть в глазах хотела. Хотела его раскаяния… Вот только никакого сожаления или смятения в ответ не обнаружила. Муж был спокоен, как удав. Хладнокровен, даже жесток. Мне прямо было сказано, что я сама во всем виновата. Что мне бы пылинки с него сдувать, холить— лелеять и ублажать, а я с рождением сына больше его не замечаю как мужчину, а ему, мол, хочется жить на полную катушку…

— Если ты думаешь, что я буду это терпеть, то ты ошибаешься, Андрей, — выдала тогда я. Пусть и дрожащим голосом от шока, но уверенно.

— И что ты сделаешь? Ты вообще без меня кто, Злата? — презрительно выплюнул в ответ.

— Я человек, Андрей! Прежде всего, человек! И не позволю вытирать об себя ноги, ясно?!

— О, а мы какие, оказывается, гордые, — ехидно присвистнул, — ну давай, гордячка, попри против меня— посмотрим, что будет…

— Я ухожу, Андрей… Вернее не так, мы от тебя уходим с Арсением! Раз мой сын тебе мешает, то подавись! Живи свою жизнь без нас!

Муж подскочил ко мне, как оглашенный. Его взгляд был свирепым. Я его, наверное, и не видела раньше таким…

— А тут ты ошибаешься, женушка! Решила повыпендриваться- пожалуйста! Хочешь валить — вали! Скатертью дорожка! Только еще посмотрим, во что тебе выльется эта твоя гордыня! Это мой сын и он останется со мной! Не увидишь его больше, усекла?! Ты все равно его сама содержать не сможешь на свои школьные копейки!

Жуткая картина нашей ссоры до сих пор перед глазами. Как вспоминаю об этом, меня начинает бить мелкая дрожь.

— Но в сухом остатке он прав, Злат. На что ты сына будешь содержать? — добивает меня подруга жуткой правдой, — Сене ведь нужна помощь… Занятия, врачи, медикаменты, садик инклюзивныйдорогой…

Думать об этом и правда было больно. У нашего сына были врожденные проблемы со слухом. Сложно, но поправимо. Врачи сразу сказали, что на лечение и адаптацию к обычной жизни будут нужны деньги и немалые. С рождением сына наш мир и правда изменился. Мы в нем тоже, наверное, изменились. Резко пришлось повзрослеть и взять на себя ответственность. Отставить в стороне расслабленность, мысли о том, чтобы пожить для себя. Мне казалось, мы были одной командой, заточенной на успех- благополучие нашего мальчика. Теперь я понимаю, что ключевым было слово «казалось», иначе бы я не оказалась там, где была сейчас…

Тяжело вздохнула. И сама понимала, что была на мели в буквальном смысле этого слова. Моя копеечная зарплата учителя английского языка в средней школе едва ли позволяла снять и однушку на окраине Москвы. Нам с Сеней не хватило бы даже на еду, что уж говорить про занятия. Я ведьушла от мужа в пустоту. В столице кроме Андрея и его прекрасной мамочки у меня не было родственников. Спасибо Кате, когда Андрейвыставил меня за дверь, она меня приютила.

Я уже третий день у подруги на шее. Стыдно до ужаса. Почему она должна мне помогать? У нее самой ведь не было помощников, когда она все начинала с нуля. Как и я, девочка из провинции. Как и я, окончила факультет иностранных языков. Только вот меня угораздило выскочить замуж на последнем курсе, а подружка не распалялась на кавалеров— сначала устроилась в агентство переводов, не гнушаясь любой работы, а спустя пару лет смогла открыть свой бизнес. Теперь она сама руководила переводчиками, бралась за сотрудничество с авторитетнейшими компаниями, работала с солидными заказчиками. И вот толькоона, наконец, встала на ноги, на хвост ей упала я, двадцатишестилетняя жительница «другой планеты» со всеми своими проблемами…

— Понимаешь, сын ведь ему не нужен… Был бы нужен, он бы так про него не говорилуничижительно, не говорил бы, что Сеня забрал все мое личное пространство… — подумала про своего мальчика и опять на глаза слезы навернулись. Хорошо, что в тот проклятый вечер нашего с мужем скандала он был у свекрови. Что- что, а внука та любила. Пусть и была той еще стервой.

Я знаю, что и сейчас сынок у нее. Конечно же, Андрей сразу сбагрил балласт от себя подальше, к своей мамаше. Кулаки сжимаются от ярости и бессилия одновременно. Весь этот концерт с шантажом и угрозами, что я больше не увижу Сеню, что он отсудит у меня его, так как я не в состоянии прокормить ребенка — это гнусность и уж явно не про любовь к собственному ребенку.

Подняла глаза на Катю, почувствовав, как та смотрит на меня как — то критически, явно что-то хочет сказать, но сдерживается. Конечно, с ее колокольни я выгляжу пролетевшей, как фанера над Москвой, лохушкой…

Спешу оправдаться, что не просто заламываю руки, страдая по безвременно ушедшей семейной жизни. Нет времени на пустые страдания. Кому я ими помогу? Уж точно не себе. Андрею только, наверное, для еще большего самоутверждения за мой счет…

— Я уже предложила своим ученикам услуги репетитора. Учителя-коллеги тоже готовы помочь, подкинуть учеников. Так что, буду зарабатывать больше. Кать, сейчас аванс получу и сразу съеду от тебя…

— Куда, — риторически спросила подруга с добрым сарказмом, — сиди уж. Ты меня не стесняешь… Тем более, что вкусно готовишь, а меня задолбала эта покупная еда. Ты только давай начинай на мир смотреть без своих розовых очков, Злат. На школьном репетиторстве далеко не уедешь. Сейчас все идут к преподам университетов — чтобы сразу научили так, как нужно там, а не в школе. Да и врут тебе эти твои коллеги. Ага, так они и поделятся с тобой учениками. Держи карман шире. В наше время каждый мертвой хваткой за свою клиентуру держится. Не заработаешь ты там, подруга. А твой благоверный в суде не преминет указать, что дохода у тебя нормального нет для содержания ребенка- инвалида…