— Ты не слышишь меня, Злата. О себе расскажи. Не о городе, где родилась, не об институте, не о замужестве твоем чертовом. О себе… Кто ты, Злата Павловна? Чего хочешь? К чему стремишься?

Я его не понимала, и от этого становилось все более неуютно.

— Каких моих откровений ты хочешь, Дмитрий? Я совершенно обычная. Нет во мне никакой загадки, томности и изюминки. Среднестатистическая женщина, которая хотела тихого семейного счастья, спокойствия, здоровья и благополучия своему сыну. Звезд с неба не хватала. Прости, не все рождаются суперменами, способными застроить пол-России и руководить одновременно десятью разными бизнесами… Ты же сам сказал- «терпеливая мученица» или как ты тогда меня назвал…

Отпил очередной глоток, не отрываясь от меня. Загадочный и задумчивый. Сфинкс. Да, точно, он как сфинкс. В очередной раз ловлю себя на этой мысли. Не понять его, не постигнуть. Загадка. Энигма.

— Что это был за бенефис с Прокофьевым? Ты готовилась?

Я усмехнулась.

— Люблю классическую музыку и литературу. Впервые в жизни оба навыка, как видишь, пригодились. Раньше думала, что они- всего лишь придатки к моей неприкаянности и непрактичности…

Останавливаюсь. Снова играем в зрительную дуэль. Снова молчим. Он прерывает тишину первым.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Злата? Дело в том, что образ «терпеливой мученицы» не твой по природе. Да и вообще- эта твоя нелепая жизнь с Самойловым- не твоя роль. Если хочешь, это как сегодняшняя история с платьем. Ты ведь могла купить что-то, потому что я приказал. Могла купить, потому что дорого и брендово. Но ведь ты не пошла этим путем- ведь ты купила то, что захотела сама, что посчитала подходящим, пусть изначально я давал тебе совершенно другие установки… Так может так и с жизнью своей поступить надо было? Не идти на поводу того, что «должно», что другие говорят, а делать так, как хочешь? Не задумывалась об этом никогда?

Я пожала плечами. Этот разговор выводил меня из зоны комфорта. Напрягал.

— Я не люблю сослагательного наклонения. Если бы да кабы… А родись я на Сициллии, могла бы стать Моникой Белуччи… Факт того, что я знаю о Прокофьеве побольше, чем красивые спутницы твоих друзей на сегодняшнем вечере, никак не помог мне в моей жизни. Я такая, какая есть, Дмитрий. И ничего тут уже назад не обернешь. Обычная. С тривиальными проблемами. С козлом- бывшим мужем и ребенком- инвалидом, с кучей проблем. Мученица и терпила. Это уже данность в моей жизни. И с ней все же сложнее, чем с платьем. Не все способны взять и разом все перекроить. И даже если сейчас кажется, что я смогла, это не так. Не появись ты в моей жизни, я бы сидела в коммуналке с алкашами за стеной и страдала по сыну, которого забрал у меня изменник- муж. Вот тебе и «кузнец своего счастья»…

Встала, пошла на выход…

— Нет, Злата. Не стоит себя принижать. Ты пошла на слом своей неудавшейся жизни еще до встречи со мной. Я ошибся тогда, а может просто захотел тебя зацепить, чтобы вывести из ступора. Вызов тебе бросить. Не терпила и не мученица. Это не твоя природная роль. Была бы твоей, ты бы осталась в своем браке с этим укурком Андреем. Он был бы не против. Сразу видно, он не рассчитывал тебя отпускать.

Я застыла на полпути, нервно сглатывая.

— Давай закончим этот философский разговор «под мухой». Все очень сильно устали. Получилось так, как получилось… Я спать. Завтра рано вставать. С утра подрядчики приедут в центр, до этого я хочу побыть с сыном…

— Он дурак. Я бы не отпустил такую. Не потерял бы свою семью…

Хорошо, что он сейчас не видит моих глаз. Дементьев пьян, поэтому несет лишнее. Неудобное. Неуместное. Завтра наступит утро. Опьянение схлынет, а с ним и ненужные мысли…

Я не обернулась на очередную его странную фразу. Уверенно прошла дальше к двери, а потом… Чувствую, как его рука опускается на мою талию и он буквально вжимает меня в себя. Хмельное дыхание обдает затылок и макушку. Он дышит глубоко и учащенно. Я тоже, естественно.

Кисть на животе сжимается, вдавливаясь в кожу. Он ведет ею вверх, нагло обводит контур моей груди- и я дергаюсь от такой дерзости.

— Пусти… — шепчу, задыхаясь. То ли от возмущения и даже страха- пьяный огромный мужик в собственной квартире на замке меня сейчас нагло лапает… То ли от…

— На тебя сегодня все смотрели… — шепчет прямо у уха, едва касаясь, целует его, — знаешь, почему?

— Дмитрий, пожалуйста… — задыхаюсь. Кровь начинает бегать по венам на астрономической скорости.

— Потому что красивая… Не подстилка дешевая. Не шмара надутая Достойная. Настоящая… Порода в тебе.

Наверное, он слышит, как мое сердце дико стучит. Потому что одна его рука все еще на моей груди, а другая сжимает шею. Не сильно, но властно.

— Смотрели, потому что с тобой пришла. На невесту твою смотрели, заценивали. — пытаюсь придать своему голосу решительности, но тщетно. В горле першит. Хочется прокашляться. Ноги подкашиваются от его действий.

— Заценили… — хрипло, дерзко, так, как должно мужчине, черт побери. Цепляя какие-то особенные фибры у меня внутри. Заставляя замереть, застыть…

Какой же он горячий, сильный… Мне страшно. Как же мне сейчас страшно. Я просто песчинка в его руках. Одним нажатием своей ладони он может мне шею свернуть. Еще мгновение- и окончательно растворюсь в этой давлеющей ауре. Нужно спасаться- остатки разума отчаянно кричат мне.

— Ты пьян и завтра пожалеешь о том, что делаешь. Пусти, пожалуйста, Дементьев! — это последнее, на что меня хватает. Наверное, получается очень отчаянно и драматично, потому что он все-таки немного отступает.

Хмыкает.

— Опять Дементьев…

Воспользовавшись моментом, мне каким-то чудом удается-таки вырваться из его захвата и я тут же отбегаю на пару шагов, перед этим успевая ему хорошенько залепить по лицу.

Пусть знает, как меня лапать.

Как же я сейчас на него зла. Что он так себя ведет. По-хамски. Бесцеремонно. Вводя в заблуждение.

— Да, именно Дементьев. Дмитрий Олегович. Ты сам сказал- мы правдоподобно играем. На публике. Здесь, за четырьмя стенами не жди, что я буду что-то из себя изображать для тебя. Мы с тобой из разного теста, Дементьев. Тебе не понять таких, как я. Мне не понять тебя с твоими миллионами и фотомоделями в качестве развлечения. Да нам и не нужно ничего понимать. Ты сам придумал мне эту роль. Хорошо, я ее сыграю. У нас договор. Расчет. Получу свои деньги и уйду. И не надо, пожалуйста. Не надо что-то усложнять…

Не знаю, понимал он меня в таком состоянии или нет. Но мне было жизненно необходимо выговориться.

По тому, что он даже отступил на шаг назад и взгляд его слегка прояснился, я догадалась, что он все-таки внял моей отповеди.

Держится за щеку. Как тогда, в его офисе при нашем знакомстве. Глаза снова морозные-морозные.

— Ты права, мы из разного теста. Иди спать, Злата, — поджимает челюсть и отворачивается.

Вот и хорошо. Вот и правильно.

Вбежала в свою комнату, захлопнула дверь и учащенно задышала, прижавшись к стене. В руках пискнул телефон. Посмотрела на экран и замерла. Андрей. «Спишь? Я соскучился, Злата.»

Утро было тяжелым. И не думаю, что от полглотка виски. Воспоминания прошлого бурного на события вечера врезались в память острым клином, пронзая виски и лоб. Музыка Прокофьева, неоднозначный вечер в Большом, надвигающийся приход Флипи, бессонница, сцена с пьяным Дементьевым, смс Андрея… Хотя что я лукавлю, на первом месте стояла сцена с Дементьевым. И хоть я понимала, что он вел себя так, потому что был пьяным, одни только воспоминания его прикосновений посылали покалывания в конечности. Ругала себя за непроизвольную реакцию, но ничего поделать с этим не могла… Мысли снова и снова возвращали меня к этой странной, будоражащей кровь сцене- поздняя ночь, легкое головокружение от усталости, его хмельной пряный запах у моего виска и крепкие руки…

Картину украсил капризный Сеня, не захотевший с утра идти на прогулку, сказав, что на улице дождь, хотя там просто было пасмурно.