Против воли Дан зачарованно взглянул наверх, туда, куда указывал чужак. В черном небе висел слабо светящийся белый шар с черным пятном… Нет, это был гигантский глаз, оплетенный зеленоватыми сосудами, пялящийся на землю под ним.

— Что за?.. — Дан резко замолк, не зная, что сказать. Подумав, что становится похожим на несдержанного Макса, выкрикнул: — Вот ты скотина!

Чужак повернулся к нему. От него явственно исходило удивление. По маске ничего не понять, но Дан каким-то чудом ощущал его эмоции.

— Ты меня не боишься? После всего, что видел? — мягким голосом спросил пришелец. — Тогда я не буду дарить счастье и тебе тоже. Ты останешься человеком, способным только страдать!

Легкий пасс, и ошейник с клацаньем развалился на два полукружия, отлетел прочь и исчез среди складок балахона чужака.

Сам чужак отступил на несколько шагов. Вокруг него засиял кокон-яйцо, превратился в сферу с кубами и сферами поменьше. Чужак уходил в свой мир.

Дан завопил, выпустил кота, который брякнулся наземь, побежал к машине, схватил пушку и выстрелил в кокон. Плазменное ядро пролетело сквозь то место, где только что стоял чужак, врезалось в стену, проделало дыру.

Перед мысленным взором неспешно и величественно вращалась удивительная сфера.

Дан плохо понимал, что творит. Он знал лишь, что его родной город изменился. А он сам, Дан Кременев, нет. И жить ему здесь будет невозможно. Он ринулся в сторону гаснущей сферы и привычным движением ударил цепью.

Как ни странно, цель ухватилась за что-то материальное и плотное, хотя сама сфера выглядела призрачной.

Дана потянуло, завертело. Сфера горела впереди, по бокам, сзади, вокруг, сияла, казалось, ярче солнца, вращалась. Несмотря на яркость, Дан различал все геометрические детали и узоры. Стало быть, не так уж и ярко светит, это мозг интерпретирует таким образом…

Из-под ног Дана ушла земля, он почувствовал, что летит и в то же время парит, лишенный веса. От зыбкой невесомости к горлу подкатила тошнота.

А затем Дан увидел среди сияния чужака. Цель обернулась вокруг его руки, на которой почему-то не оказалось перчатки. Успел снять, наверное. Рука была обычная, человеческая, загорелая, что для Камень-града редкость. На предплечье — татушка в виде причудливого многоугольного символа. Чужак что-то прокричал звенящим голосом, и Дана пронзила страшная боль вдоль позвоночника. Боль расплавленным железом скользнула снизу вверх вдоль хребта и остановилась у основания шеи.

От невероятной боли Дан в очередной раз потерял сознание.

…Очнулся он в пустынном заброшенном мире, возле полузасыпанной песком постройки. В его распоряжении были очень полезная плазменная пушка, не слишком полезный робокот-нянька Базиль, шляпа Макса и вовсе бесполезные частично парализованные ноги. И чудовищная боль от каждого движения в придачу.

Он не превратился в зомби, как большинство жителей Камень-града, не умер, как Макс и защитники базы. Ему выпала сомнительная честь долго страдать от жажды, голода и боли, а потом умереть в когтях и клыках ночных монстров.

Но он выживал много дней и сдаваться не планировал. Передвигаясь ползком, он нашел еду и питье и более-менее успешно отбивался от монстров.

Но долго это не могло длиться.

Скоро кончатся консервы. Кончатся и заряды в пушке.

Единственным, что у него никогда не кончилось бы, — Дан был в этом уверен, — это воля к жизни.

Базиль же, который последовал за Даном в сияющую сферу на своих неловких суставчато-сервоприводных ногах, стал единственным собеседником. Не слишком полезным, но все же. Он заряжался от солнечной батареи на спине и был вполне самодостаточен. Ночные твари особого интереса к нему не проявляли, осознавая его несъедобность. Если не считать общения, пользы от него не было никакой. Его уши-антенны не выявили никакой связи, поэтому встроенный коммутатор Дану не пригодился.

Прячась жаркими днями внутри строения, по возможности вблизи от колодца, Дан много думал о случившемся. И кое-что, как ему представлялось, понял.

Существует большое количество миров, которые чужак назвал Бесконечными Землями. Параллельные измерения. В каждом таком измерении история пошла по-своему, породив магию или технологии настолько высокие, что их легко спутать с магией. А на некоторых Землях людей и вовсе нет — или не появились, или погибли, как здесь.

В родном мире Дана Последняя война чуть не истребила все живое. Но люди вовремя остановились. А на этой Земле, похоже, не остановились. Теперь это пустынный мир с разваливающимися домами и песком.

И мерзкими мутантами.

Катастрофа здесь, вероятно, случилась недавно. Судя хотя бы по сохранившимся вещам и консервам.

Во время ползучих прогулок по дому и окрестностям, от которых одежда постепенно превращалась в лохмотья, Дан нашел в песке половину бинокля и сделал из него монокуляр.

Взамен утерянным возможностям каким-то чудом у него проявились магические способности. Он научился чувствовать незримую энергию вокруг — в первую очередь в любимой велосипедной цепи. И управлять этой энергией. Он и сам не представлял, как это у него получается. Получалось у него через раз, но все же получалось!

Дан использовал цепь в качестве своего рода манипулятора, продолжения руки. В его положении это очень нужно и удобно.

Он почти не думал о смерти, хотя мысль нет-нет да проскальзывала. Он знал, что смерть рано или поздно придет, но и понимал, что, думай не думай, ничего не изменится. Пока он жив, он будет бороться. Он не сдастся раньше времени.

Так что зря Базиль его укоряет — на самом деле такого оптимиста, как Дан, еще поискать.

На пятую ночь он подстрелил существо, смахивающее на гигантского песчаного крота. Он разделал его тонким ножом, также найденным среди вещей в доме. Мясо посолил и высушил прямо на камнях — благо не было ни гнуса, ни мух, ни птиц.

Судя по запаху на второй день, мясо немного испортилось. Или же это был естественный запах сушеной кротятины… Дану было все равно — он делал заначки на будущее, чтобы не расходовать консервы почем зря.

На что он надеялся?

Кто бы помог ему на этой заброшенной и забытой Земле?

Он старался не задумываться об этом. Он просто выживал каждый день и ночь.

Днем забывался беспокойным сном. Ему снились светящаяся сфера и явившийся из нее чужак, сломавший ему жизнь.

Проснулся он на закате. Было жарко, во рту пересохло, в висках и затылке ломило от жажды и зноя. Превозмогая боль, Дан пополз к колодцу на первом этаже, спустил ведро на взлохмаченной веревке, спустил его метра на три. Ведро коснулось воды и повалилось на бок, увлекаемая привязанным сбоку камешком. Дан принялся вытягивать наполненное ведро, упираясь грудью и животом в каменный бордюр.

Каждое движение отдавалось болью вдоль хребта. Дан скрипел зубами, потел, трясся, но вытягивал ведро. В былые времена он бы вытянул его без всякого напряга, но сейчас добыча воды превратилась в безумное испытание.

Наконец ведро было извлечено и установлено на каменном бордюре. Треть набранной воды Дан ухитрился пролить из-за дрожащих рук.

Некоторое время Дан приходил в себя, ждал, пока утихнут электрические разряды, бьющие снизу вверх вдоль позвоночника, и успокоится дыхание. Потом жадно припал к воде.

Вода отдавала чем-то затхлым, солоноватым, железистым. Но пить можно, не отравишься.

Напившись, Дан полежал на животе, положив голову на сложенные руки, потом перевернулся на спину. Вспомнился сегодняшний сон о чужаке и светящейся сфере, которая перемещала пришельца из мира в мир. Перед пробуждением приснилось еще, что сфера набухла в пустыне совсем недалеко от этого строения. Где-то в километре на севере.

Сон был яркий и реалистичный.

Послевкусие от него оставалось необычайно свежим, хотя Дан пробудился с полчаса назад.

Прежде километр пешего пути для него был сущей чепухой. Как и добыча воды из колодца. Сейчас вода в колодце — это тяжкая проблема, а километр по пустыне и вовсе непреодолимая преграда.