— Все кочевники считают, что их родоначальником является степной волк, — шепнул Владислав девушке.

— А разве здесь есть волки? — также шепотом спросила девушка.

— Здесь есть зверь, похожий на волка, но крупнее.

В разговор внезапно вступил Свичар. Хлопнув в ладоши, он что-то шепнул вбежавшему воину. Нукер исчез за дверью и скоро вернулся со свертком в руках.

— Великий князь рукоров: Святослав, ровня мне, не вам! — Рыкнул хан. И предок мой: Великий Фикрат оставил доказательство своей воли, — своим рыком хан перекрыл шум и, немного выждав, добавил в наступившей тишине: — Вы хотите доказательств? Вот доказательство его воли. — Он откинул край шелкового платка со стоящего перед ним подноса и, открыв серебрянную шкатулку, украшенную затейливой резьбой, извлек оттуда свиток пергамента.

Стоящий рядом нукер с поклоном принял святыню и прошел по кругу, показывая всем по очереди привязанную шнурком к пергаменту серебрянную печать. Мурзы один за другим с благоговением прикасались пальцами к святыне и, щелкая языком, рассматривали висящую печать. Когда свиток вернулся к хану, он развязал шнурок, развернул его и пробежал глазами. Потом показал развернутый пергамент гостям.

— Вот здесь, — сказал он, тыкая толстым пальцем в пергамент, — законы власти и законы "девяти мечей Акавы". — Потом он развернул пергамент к себе и зачитал выдержку:

" — И настанет опасность женам и детям нашим, коням и пастбищам нашим, и встанут под начало «Повелевающего» все владеющие мечами и все, кто стоит под рукой их…»

Он прервал чтение.

— Никто не нарушал законов и заветов Фикрата-смелого, но, следуя им, мы можем и должны принять помощь. — Он кивнул Святославу, и тот, до сих пор с невозмутимым видом державший чашу, отпил из нее и передал следующему хану. Пожилой грузный кочевник взял чашу и, посмотрев в нее, словно о чем-то размышляя, покачал головой и передал ее дальше.

— Стачер отказался, — шепот прошелестел по шатру, словно осенний ветер в камышах.

— Кто это? — спросила Эстер, наклонившись к Владиславу через плечо.

— Это брат хана по отцу, — пояснил агент. — Он один имеет сорок тысяч человек и является одним из самых влиятельных мурз во всем Когорате.

Вскоре еще один старый мурза передал кубок, не попробовав вина, затем еще двое. Когда чаша вернулась к Великому Хану почти пустой, он взял ее в руки, обвел всех взглядом, особо задержав взгляд на каждом из четырех мурз, отказавшихся присоединиться к походу. Стачер встретил взгляд уверенно и даже с вызовом. Остальные трое все же опустили глаза. Но ни один из них не потребовал чаши назад. Молодой воин с красивым и юным лицом, немного наклонившись к старику с реденькой бородкой, сказал неожиданно громко в наступившей тишине:

— Отец, еще не поздно передумать.

Но старик живо обернулся и резко ответил:

— Мал еще меня учить, безусый…

— Не в усах доблесть, отец, — дерзко ответил юноша и, повернувшись к хану, добавил: — Подайте мне чашу, я сам поведу свой тумен.

Когда чаша снова оказалась в руках у Свичара, он, еще раз окинув всех тяжелым взглядом, сказал лишь:

— Да будет так! — и допил остаток вина.

Повернувшись к Владиславу, хан поинтересовался:

— С чем появился ты у нас, посланник Всевышнего на своей летающей арбе?

Агент слегка помедлил с ответом:

— Великий хан, война с какурами — не самое главное сейчас. На нас надвигается куда более грозный противник, и имя ему — тайлоки и их прислужники в человеческом обличье, но они ничего общего с людьми не имеют. У них вынули душу и положили вместо нее черный камень. Сами тайлоки — летающие дьяволы. Они убивают все живое и поедают людей.

— Не один ли из них кружит сейчас в небе с твоей летающей юртой? — спросил вдруг Свичар, внимательно наблюдая за реакцией Владислава.

Нисколько не смутившись, поскольку он ожидал этого вопроса, Раденко покачал головой:

— Нет, это наш друг. Это настоящий айор. Не из тех, которых вы раньше айорами называли, — слукавил он. Агент был хорошо знаком с расхожими рассказами о летающих дьяволах, распространенными среди людей.

— Они пришли со мной, чтобы помочь людям в борьбе против бестий, желающих уничтожить все живое здесь, да и саму Акаву тоже. От вас сейчас зависит, помогут ли они нам, или мы вынуждены будем бороться с, во много раз превосходящими нас силами, в одиночку.

Свичар уже не единожды сталкивался с тем, что рассказывал Владислав, и с тем, что происходило на самом деле, и привык доверять словам «Посланника», но сейчас и он не был уверен в правдивости этих слов. Многие же мурзы вообще не склонны были верить его словам и сейчас сидели, улыбаясь и вполгоса переговариваясь между собой. Стачер пришел к выводу, что настал момент ударить по власти Свичара. Он вдруг крикнул, перекрывая гомон голосов, царящий в зале:

— С кем ты связался, Свичар? Тебя, как мальчишку, обвели вокруг пальца красивыми сказками. Лживый какур или, может, пришелец с севера — что он может нам рассказать? Мы лучше его знаем, где прячется правда, а где ложь. Посмотрите на Великого Хана! Вместо того, чтобы отрубить чужеземцу голову, он позволяет ему дурачить нас — настоящих сыновей степного волка. Или ты не хан больше? Может, ты всего лишь марионетка в руках этого самозванца?

Побагровевший Свичар схватился за рукоять меча. Все мурзы повскакивали с мест, опрокидывая кувшины с шербетом и блюда с фруктами и рахат-лукумом. Эстер, озираясь, тоже вскочила и встала рядом с Владиславом. Она даже не заметила, как рядом оказался Святослав.

Однако агент, казалось, нисколько не волнуясь, подошел поближе к окну и вдруг рыкнул:

— Молчать, о недостойные!

От неожиданности все смолкли, хотя многие все еще сжимали рукояти своих кривых сабель. Воспользовавшись секундной паузой, он продолжил:

— Вам требуется доказательство? Принесите мне горсть муки.

Один из нукеров, готовый уже рубить всех и вся, вопросительно взглянул на хана. Тот лишь молча кивнул. Через минуту слуга с подносом, на котором стола миска с мукой, предстал перед Владиславом. Тот зачерпнул горсть муки, обернулся к собравшимся и громко сказал:

— Смотрите, что посылает вам Всевышний. Смотрите и не говорите, что не видели, — Он повернулся к окну и мысленно скомандовал Ворчуну:

— Давай!

Потом начал сдувать мучную пыль с ладони так, что скоро возле окна образовалось целое облако. И вдруг в центре белого клубящегося облака зажглась маленькая красная точка. Она медленно разбухала, потом полыхнула огнем. Все находящиеся в зале невольно закрыли лица руками. Но огонь, не задевая никого, молча бушевал в облаке мучной пыли. Еще раз полыхнув, пламя неожиданно сформировалось в монстра, похожего на тайлока. Он протянул свои когтистые лапы, пытаясь сграбастать одного из стоящих недалеко гостей, но мурза оказался проворнее. Он с ловкостью мыши юркнул за спины других. Беззвучно взвыв, монстр, потрясая кулаками, огляделся в поисках жертвы и снова остановился, в упор разглядывая толпу кочевников, находящихся в зале. Чем больше облако мучной пыли распространялось по залу, тем дальше протягивал свои руки тайлок. Наконец, он, оскалившись, дотянулся до одного из прижавшихся к противоположной стене мурз. Старик, взвизгнув, рубанул по его лапе саблей, но сабля рассекла лишь воздух. Тайлок отдернул руку и, раскрыв ладонь, показал, что в зажатом кулаке находилось подобие белого, словно сотканного из света, человека.

— Моя душа! — мурза, схватившись за сердце, начал оседать на пол.

Владислав время от времени зачерпывал муку, сдувая ее с ладони и следя за тем, чтобы завеса пыли не становилась чересчур прозрачной. Тайлок, уже собиравшийся проглотить свою жертву, вдруг вздрогнул и, выпустив душу, повернулся назад к окну. У окна стоял айор. Тайлок кинулся на врага, и между белым и красным созданиями, олицетворяющими силы добра и силы зла, начался жестокий поединок. Душа тем временем поплыла к лежащему на полу мурзе и, не долетев до него полметра, растворилась и исчезла в воздухе.