На пути к двери Рё повернул голову, как будто желая в последний раз увидеть тело женщины, лежащей в окне позади него, но сумел повернуть её только так, чтобы заметить Харри.

Взгляд, который он бросил на него, напомнил Харри о лете, когда он работал на литейном заводе, где расплавленный металл заливали в форму и за секунды он превращался из горячего, красного и жидкого, в холодный, серый и твёрдый.

Потом они ушли.

Вошёл ассистент по судебно-медицинским экспертизам и снял маску.

— Привет, Харри.

— Привет, Хельге. Позволь спросить у тебя кое-что.

— Да? — он повесил халат.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы кто-нибудь из виновных так плакал?

Хельге задумчиво надул щёки и медленно выпустил воздух.

— Проблема эмпирического познания в том, что мы не всегда с его помощью понимаем, кто виновен, а кто нет, не так ли?

— Мм. Хорошо замечено. Могу я…? — он кивнул в сторону комнаты для вскрытий.

Он видел, как Хельге колебался.

— Тридцать секунд, — сказал Харри. — И я никому не скажу. По крайней мере, не тому, кто может навлечь на тебя неприятности.

Хельге улыбнулся.

— Хорошо. Поторопись, пока кто-нибудь не пришёл. И ничего не трогай.

Харри вошёл в помещение для вскрытий. Взглянул на то, что осталось от жизнерадостного человека, с которым он разговаривал всего два дня назад. Она ему понравилась. И он ей нравился, он не ошибался в тех немногих случаях, когда замечал подобные вещи. В другой жизни он мог бы пригласить её на кофе. Он изучил раны и порез на месте обезглавливания. Вдохнул слабый, едва различимый запах, который ему что-то напомнил. Поскольку из-за паросмии он не мог воспринимать запах трупа, аромат явно возник не из-за разложения. Ну конечно же! Это был запах мускуса, который напомнил ему Лос-Анджелес. Харри выпрямился. Время — для него и для Хелены Рё — вышло.

Харри и Хельге вышли из здания вместе и заметили уезжающую полицейскую машину. Александра стояла, прислонившись к стене, и курила сигарету.

— Вот это я называю «два милых мальчика», — сказала она.

— Спасибо, — сказал Харри.

— Не вы, а те двое. — Она кивнула в сторону автостоянки, где стоял старый «Мерседес» с табличкой «Такси», а перед ним стоял клон Кита Ричардса с трёхлетним ребёнком на плечах. Клон держал руку как продолжение своего носа, издавая звук, который, как предположил Харри, был трубным «приветствием» слона, и пошатывался, как Харри надеялся, намеренно.

— Ага, — сказал он, пытаясь разобраться в хаосе своих мыслей, подозрений и впечатлений. — Милые.

— Эйстейн спросил, не пойду ли я завтра с ним и с тобой в бар «Ревность», чтобы отпраздновать раскрытие дела, — сказала она, протягивая сигарету Харри. — Пойти?

Харри сделал долгую затяжку.

— Ты пойдёшь?

— Да, я пойду, — сказала она, забирая обратно сигарету.

Воскресенье

Орангутан

Пресс-конференция началась в четыре часа.

Катрина оглядела конференц-зал. Он был заполнен людьми, и атмосфера была очень напряжённой. Очевидно, имена жертвы и мужчины, заключённого под стражу, становились известными всё большему количеству людей. Она подавила зевок, когда Кедзиерски рассказывал присутствующим, как велось расследование. Воскресенье и так оказалось долгим, и оно ещё не закончилось. Она отправила сообщение Харри, чтобы узнать, как дела, и получила его ответ: «Мы с Гертом собираемся выпить. Какао». Она написала ему «Ха-ха», добавив изображавший суровое лицо смайлик, и постаралась не думать о них, освобождая место в сознании, чтобы сосредоточиться на насущных проблемах. Кедзиерски закончил и разрешил журналистам задавать вопросы. Они посыпались один за другим.

— Норвежская вещательная компания, пожалуйста, — сказал руководитель пресс-службы, пытаясь навести порядок.

— Как вы получили материал ДНК Маркуса Рё, когда мы знаем, что он отказался пройти тест ДНК?

— Анализ ДНК проводила не полиция, — сказала Катрина. — Человек, не работающий в полиции, получил материал ДНК и провёл его анализ, подтвердив, таким образом, совпадение с ДНК на месте преступления.

— Кто был этот человек? — спросил чей-то голос, перекрывая шум голосов присутствующих в зале.

— Частный детектив, — ответила Катрина.

Шум внезапно прекратился. И в этой недолгой тишине она произнесла его имя. И получила огромное наслаждение. Потому что она знала, что Бодиль Меллинг — как бы сильно той ни хотелось получить голову Катрины на блюдечке — не сможет преследовать её за то, что она рассказала всё как есть, рассказала, что Харри Холе фактически раскрыл дело за них.

— Каков был мотив Рё для убийства Сюсанны Андерсен и Берти...

— Мы не знаем, — перебил журналиста Сон Мин.

Катрина искоса взглянула на него. Это было правдой: они не знали. Но у них было время обсудить это, и именно Сон Мин упомянул старое дело об убийстве, которое тоже вёл Харри Холе, где ревнивый муж, убив свою жену, начал лишать жизни случайных женщин и мужчин, чтобы создать видимость, что это дело рук серийного убийцы, и отвлечь внимание от самого себя.

— «ВГ», — указал Кедзиерски.

— Если Харри Холе раскрыл это дело за вас, почему его здесь нет? — спросила Мона До.

— Это пресс-конференция с представителями полиции, — сказал Кедзиерски. — Вы можете сами поговорить с Холе.

— Мы пытались связаться с ним, но он не отвечает.

— Мы не можем... — начал Кедзерски, но Катрина перебила его.

— У него, вероятно, полно других дел. Как и у нас, так что, если больше нет вопросов, относящихся к делу...

По залу прокатился шквал протестов.

Было шесть часов вечера.

— Пива, — сказал Харри.

Официант кивнул.

Герт оторвал взгляд от стакана с какао и убрал соломинку изо рта.

— Бабуська говолит, что люди, котолые пьют пиво, не попадают в рай. И они не встлетятся с моим папой, потому что он мёлтв.

Харри посмотрел на мальчика, и его осенила мысль. Если одна кружка пива отправит его в ад, то именно там он встретит Бьёрна Хольма. Он огляделся по сторонам. За несколькими столиками сидели одинокие мужчины, и их пол-литровые кружки пива были их единственной компанией и собеседниками. Они не помнили его, и он не помнил их, хотя они были неотъемлемой частью «Шрёдера», как запах табака, который он всё ещё ощущал на стенах и мебели, спустя поколение после введения запрета на курение. Они были старше Харри, но у них на лбу словно была запечатлена надпись, размещённая над скелетами в Крипте капуцинов⁴⁹: «Мы были тем, что вы есть сейчас, вы станете тем, что мы есть». Харри, конечно, всегда знал о своей наследной тяге к алкоголю, тянущейся нитью сквозь его родословную, о сидящем внутри и требующем сахара с алкоголем маленьком демоне-кровососе, которого нужно было накормить, проклятом паразите, передающемся через гены.

Зазвонил телефон. Это был Крон. В его голосе слышалось больше смирения, чем гнева.

— Поздравляю, Харри. Я видел в новостях, что это из-за тебя арестовали Маркуса.

— Я заранее предупредил вас обоих.

— Ты использовал методы, к которым полиция сама не смогла бы прибегнуть.

— Это и было причиной, по которой вы меня наняли.

— Прекрасно. В контракте указано, что три юриста полиции должны признать высокую вероятность того, что Рё будет осуждён.

— Мы разберёмся с этим до завтрашнего дня. И тогда же должны быть переведены те деньги.

— Кстати, об этом. Тот счёт на Каймановых островах, который ты мне предоставил...

— Не спрашивай меня об этом, Крон.

Наступила пауза.

— Я вешаю трубку, Харри. Надеюсь, ты сможешь спокойно спать.

Харри опустил телефон обратно во внутренний карман костюма Рё. Обратил своё внимание на Герта, чьё внимание в тот момент было полностью поглощено своим какао и украшавшими стены ресторана большими картинами с видами старого Осло. Когда официант вернулся с пол-литровой кружкой, Харри заплатил и попросил отнести её обратно. Очевидно, это был не первый опыт официанта с алкоголиком, который в последний момент сдержался, поэтому он исчез с пивом, не подняв брови и не сказав ни слова. Харри посмотрел на Герта. Подумал о нити в родословной.