— С чего бы мне верить тебе на слово?

— Потому что, — сказал Воге и сделал паузу, чтобы успокоить свой голос. — Потому что я журналист-изгой. Потому что я словно застрял на необитаемом острове, и ты — моё единственное спасение. Потому что мне нечего терять.

Ещё одна пауза.

— А если я не дам интервью?

— Тогда мой следующий звонок — в полицию.

Воге ждал.

— Хорошо. Давайте встретимся в «Вайсе» за музеем Мунка.

— Я знаю, где это.

— Ровно в шесть часов.

— Сегодня? — Воге посмотрел на часы. — Это через сорок пять минут.

— Если ты придёшь слишком рано или слишком поздно, я уйду.

— Ладно, ладно. Увидимся в шесть.

Воге положил трубку. Сделал три судорожных вдоха. Затем им овладел смех, и он, положив голову на клавиатуру, стукнул ладонью по столу. К чёрту! Да пошли вы все к чёрту!

Харри и Эйстейн сидели по обе стороны кровати, когда дверь тихонько отворилась и в комнату прокрался Трульс.

— Как у него дела? — прошептал Трульс, отыскивая, где присесть, и глядя на бледного Столе Эуне, лежащего с закрытыми глазами.

— Ты можешь об этом спросить меня, — резко сказал Эуне, открывая глаза. — Так себе, если честно. Я попросил Харри прийти, но разве у вас двоих нет занятий поинтереснее в пятницу вечером?

Трульс и Эйстейн посмотрели друг на друга.

— Нет, — ответил Эйстейн.

Эуне покачал головой.

— На чём ты остановился, Эйкеланн?

— Да… — сказал Эйстейн. — Итак, я оплатил проезд из Осло в Тронхейм, расстояние пятьсот километров, и этот парень слушал без конца кассету с кавером Джорджа Майкла «Careless Whisper» под аккомпанемент флейты Пана, и посреди горного хребта Доврефьелль⁷⁹ я не выдержал, достал его кассету, опустил окно автомобиля...

У Харри зазвонил телефон. Он предположил, что это Александра интересуется, успеет ли он на лунное затмение в десять часов вечера, но увидел, что ему звонит Сон Мин. Он поспешно вышел в коридор.

— Да, Сон Мин?

— Нет. Скажи «Говорите».

— Говорите.

— Говорю. Здесь не сходится.

— Что не сходится?

— Кевин Селмер. У него было алиби.

— Вот как?

— Я был в следственном изоляторе, и оно лежало прямо передо мной. Билет Селмера на «Ромео и Джульетту». Если бы я был чуточку сообразительнее, я сделал бы верный вывод там, на месте. Мой мозг пытался сказать мне это, но я его не слушал. Пока Мона До не помогла понять мне это с помощью своего телефонного звонка.

Сон Мин сделал паузу.

— В день, когда пропала Сюсанна Андерсен, Кевин Селмер был на спектакле «Ромео и Джульетта» в Национальном театре. Я проверил билет, это был один из нескольких спонсорских билетов, которые были отправлены Маркусу Рё, такой же билет был и у Хелены.

— Да. Она говорила мне, что раздала несколько из них на вечеринке. Вероятно, там Селмер и получил свой билет. И я предположил, что именно там он узнал, когда Хелена пойдёт в театр: её билет был приклеен к дверце холодильника.

— Но это был не он. По крайней мере не тот, кто убил Сюсанну Андерсен. Билетная касса театра связалась с людьми, сидевшими рядом с Селмером, и они подтвердили, что мужчина на соседнем сиденье соответствует его описанию, они запомнили его, потому что он сидел там в своей куртке. И он не уходил в антракте.

Харри был удивлён. Главным образом из-за того, что он не был сильно удивлён.

— Мы вернулись к тому, с чего начали, — сказал Харри. — Это другой парень, Зелёный.

— Прости?

— Убийца — тот дилер-новичок с зелёным коксом. Получается, это он. Вот дерьмо!

— Ты, кажется, в этом уверен.

— Я уверен, но на твоём месте я бы не доверял тому, кто ошибался столько раз, сколько я. Мне нужно позвонить Катрине. И Крону.

Они разъединились.

Катрина как раз укладывала Герта спать, когда ей позвонили, поэтому Харри быстро проинформировал её о развитии дела. После этого он позвонил Крону и объяснил, что, судя по всему, дело так и не раскрыто.

— Верните Рё под домашний арест. Я не знаю, что планирует этот парень, но он всё это время дурачит нас, так что мы примем все меры предосторожности.

— Я звоню в охранную компанию, — ответил Крон. — Спасибо.

Пятница

Интервью

Прим проверил время.

Без одной минуты шесть.

Он сел за один из столиков у окна в «Вайсе». Перед ним стояли две пол-литровых кружки с пивом, а из окна в свете заходящего солнца ему открывался вид на музей Мунка и на здание, где проходила та вечеринка у Рё на террасе, куда он проник без приглашения.

Без полминуты шесть.

Он осмотрелся по сторонам. Посетители выглядели такими счастливыми. Они стояли группами, улыбались, болтали, смеялись и похлопывали друг друга по плечу. Друзья. Это было прекрасно. Было приятно быть с кем-то. Быть с Ней. Они выпили бы пиво, и Её друзья стали бы его друзьями.

Вошёл мужчина в шляпе-пирожке. Терри Воге. Он остановился и стал осматривать помещение, пока за ним закрылась дверь. Сначала он не заметил, как Прим незаметно махнул ему рукой: его глазам, несомненно, нужно было привыкнуть к тускло освещённому пространству. Но затем он быстро кивнул и направился к столу Прима. Репортёр выглядел бледным и запыхавшимся.

— Это ты...

— Да. Садись, Воге.

— Спасибо, — Воге снял шляпу. Его лоб блестел от пота. Он кивнул на пиво, стоящее на его стороне стола.

— Это для меня?

— Я собирался уйти, как только пена опустится ниже ободка на кружке.

Воге ухмыльнулся в ответ и поднял свою кружку. Они выпили. Поставили бокалы с пивом на стол и почти синхронно вытерли пену с губ тыльной стороной ладоней.

— Итак, мы здесь, — сказал Воге. — сидим и пьём, как два закадычных друга.

Прим понял, что пытался сделать Воге. Разбить лёд. Завоевать доверие. Забраться ему под кожу как можно быстрее.

— Нравятся они? — Прим кивнул в сторону шумной компании людей у бара.

— О, это офисный планктон. Пятничные попойки — это главное событие недели, прежде чем они отправятся домой к своей скучной семейной жизни. Обычная картина: на семейный ужин — тако, потом укладывать детей спать и смотреть телевизор с одной и той же женщиной, пока им обоим не надоест он настолько, что они заснут. А утром их ждут очередное нытьё детей и прогулка на игровую площадку. Полагаю, ты живёшь не такой жизнью?

«Нет, — подумал Прим. — Но, возможно, считаю такую жизнь почти идеальной. Для жизни с Ней».

Воге знал, что после того, как он вытащит блокнот, у него не будет возможности выпить, поэтому он сделал большой глоток пива. Господи, ему это было нужно.

— Что ты знаешь о том, какой жизнью я живу, Воге?

Воге посмотрел на собеседника, пытаясь понять его мотивы. Ему что-то не нравилось? Было ли ошибкой так сразу приступить к расспросам? Личностные интервью похожи на изящный танец. В конце концов, он хотел, чтобы его собеседники чувствовали себя в безопасности, относились к нему как к другу, который их понимает, открывались и говорили ему то, чего при других условиях они бы не сказали. Или, если быть точным, чтобы они рассказали то, о чём они пожалеют. Но иногда он мог быть немного настойчивым и слишком прямолинейным в достижении своих целей.

— Я кое-что знаю, — сказал Воге. — Невероятно, что можно найти в интернете, если знаешь, где искать.

Он заметил, что голос собеседника отличался от голоса по телефону. И что от него чем-то пахло. Запахом, навевающим воспоминания о детских каникулах, сарае его дяди, запахе потной лошадиной упряжи. Воге почувствовал лёгкую боль в животе. Вероятно, старая язва даёт о себе знать, как это обычно бывает после периодов стресса и потакания вредным привычкам. Или когда он пил слишком быстро, как сейчас. Он отодвинул стакан и положил блокнот на стол.

— Расскажи мне, как всё началось?