- Так, Нейоле можно будет прийти? – повторил вопрос Всеслав.

- Я не решаю этого, - произнесла Киликия, чувствуя на языке горечь признания очередного бессилия. Нейола – язычница, и все бояре во главе с Всеволодом возмутятся даже мысли о том, чтобы она лечила Вячеслава. А будь её, Киликии, воля, пусть полоцкая княгиня будет хоть самим Дьяволом, лишь бы спасла деверя.

- Нейола исцелит его. Я уверен, - сказал Всеслав и, видя нетерпение Киликии, стремившейся уйти, простился сам, пойдя прочь от Софийских ворот.

Зная, что в этот час занятия подходят к концу, Киликия вышла на крыльцо и, любуясь с лестницы на закат, стала ждать возвращения сыновей. В отличие от остальных жительниц княжеских теремов, она не любила свободное время посвящать болтовне и обсуждению новостей. Замужние собирались на женской части хором и, прядя, вышивая или ничего не делая, чесали языки. Киликия предпочитала постоять в одиночестве, разглядывая летящие откуда-то куда-то облака, ловя на руку божью коровку или бабочку, слушая, как шелестит листва за стенами Детинца. Из новостей её волновали только редкие послы из Византии, иногда ещё привозившие письма от отца, матери и братьев.

- Любуешься? – раздался голос Святослава, вышедшего из сеней. Ждала сыновей, но первым появился муж. Киликия улыбнулась, поворачивая к нему лицо.

- Да, чудесный вечер.

Оглядевшись вокруг, что никого нет и никто не видит, князь обнял жену за талию и поцеловал. Выдержав несколько мгновений, он убрал руки.

- Хоть бы Вяча поправился.

- Ты снова к нему ходил?

- Только что от него. Врач, которого я нашёл, дал ему какой-то отвар, и брат уснул, но ногу, говорит, надо резать. А я же вижу, что с ней ещё не так всё плохо!

- А вдруг потом поздно будет?

- Ты думаешь, что пережить отчекрыживание ноги легко? От этого тоже многие умирают.

Киликия подумала и, покусав нижнюю губу, решила попытаться:

- Я слышала, что полоцкая княгиня, жена Всеслава, умеет лечить.

- Да? – изумился Святослав, точно так же как и она ранее. Потом он посмурнел, скрещивая руки на груди: - Кто это говорит?

«Господи, тут же всё у всех на виду, люди скажут, наверняка же кто-то видел! Лучше уж самой прямо говорить» - подумала Киликия и исправилась:

- Всеслав сказал. Мы встретились сегодня у Святой Софии.

- Опять? – Святослав дёрнул желваками и, хотя было видно, как наливаются гневом его глаза, он попытался разрядить себя иронией: - Свидания у вас там, что ли? Или мёдом намазано?

- Я не знаю, что там делал он, а я детей вела грамоту учить. Он спросил, как Вячеслав, я сказала, что плохо, и он признался, что княгиня умеет исцелять.

- Надо бы разведать об этом. Но, будем надеяться, что сегодняшний лекарь ошибается насчёт ноги, и Вяча пойдёт на поправку. – Помолчав, Святослав добавил: - Да и Нейола верует в старых богов…

- Я тоже об этом подумала. Всеволод говорил что-нибудь сегодня против врача?

- Не успел, я ушёл к Изу – там свои проблемы, - не стал вдаваться в подробности Святослав, заметив вопросительный взгляд жены, - а потом мы с ним разминулись. Конечно, он не очень доволен. Но новый лекарь – это ещё не язычница. Он прозовёт её ведьмой, ей-богу, как чародеем уже прозвали Всеслава.

- Как мало людям нужно, чтобы опорочить кого-то, - изрекла она, испытавшая подобное на себе. Святослав опять обнял её, жалея, что платок не даёт уткнуться носом в густые чёрные кудри, вдохнуть их аромат. На горизонте появился монах с двумя мальчишками, и князь опять отпустил Киликию, отстраняясь от неё.

Подведя детей к родителям, черноризец отпустил их руки. Глеб бросился обнять отца:

- Пап, пойдём на мечах подерёмся!

- Куда? Солнце уже садится, - угомонил его тот. Роман прижался к подолу материнского платья. Монах молчаливо откланялся и побрёл назад.

- Тогда научи меня детей делать! – выдал новую просьбу Глеб. Святослав округлил глаза:

- Что?!

- Мама сказала, что ты учился.

- Мама? – князь покосился на княгиню. – Мама, у нас к тебе вопросы.

- Как ты видишь, днём я уже отвечала не очень удачно, - покраснела Киликия, разводя руками, - речь шла об умении писать…

- И совершенно случайно… - подсказал Святослав.

- Совершенно случайно… - повторила женщина.

- Вы обсудили, как делать детей?

- Не совсем так…

- Лика, они мальчишки, конечно, им это нужно знать, но чуть позже, и это я должен с ними об этом поговорить.

- Пап, а правда, получается, что Олежка лучше всех сделанный? – опять вмешался Глеб. Святослав, не отводя взгляда от глаз Киликии, поделился своим мнением:

- Мне казалось, сын, что я делал всех одинаково хорошо, но, может быть, мама так не считает? Я, видимо, что-то упустил. Давай её спросим?

Точно так же, глядя в глаза мужу с кокетливым прищуром, женщина сказала:

- Князь ты мой ненаглядный, давай поговорим об этом ночью.

Но ночью им поговорить не пришлось. Застучавший в дверь гридь сообщил, что Вячеславу сделалось хуже, и все снова стали собираться к его ложу.

____________________________________________

Примечания:

(1) жид не было ругательством, так называли евреев в Древней Руси

(2) исторический факт, что самый первый врач, известный в Древних Руси и Киеве, во второй половине XI в. конкурировал с армянским врачом; учитывая, что Армения – более древнее государство (а Ереван старше Рима, кто не в курсе), я описываю армян как знатоков во многих ремёслах, что, скорее всего, было правдой

(3) провинция Киликия (ныне территория Турции) была исторически населена в основном армянами, между господством над ней Рима, персов и Византии она даже входила в состав Великой Армении

(4) тать – вор

(5) Верхом, Верхними землями называли в Киевском, Черниговском и Переяславском княжествах всё, что было от них вверх по Днепру и дальше, соответственно, на севере Черниговское, Киевское и Переяславское княжество называли Низом, Нижними землями

(6) Остромир – реальное историческое лицо, новгородский посадник, только меня смущают годы рождения, активности и смерти в его роду, поэтому я буду менять возраст по своей логике. Его дед Добрыня был по матери дядькой Владимира Крестителя, таким образом он троюродный брат Ярослава Мудрого

(7) в Древности не было севера и юга, направления назывались полуночное и полуденное

(8) палочка из кости или металла, которой выцарапывали текст на дощечках, бересте или церах (покрытая воском доска для многоразового переписывания)

Пока Святослав одевался и подпоясывался, другие Ярославичи успели прийти к Вячеславу, стонущему в поту, дёргающему здоровой ногой и хнычащему, как малый ребёнок. Бессилие его выглядело и унизительно, и стыдяще для присутствующих братьев. Все они, кроме Игоря, в его годы уже успели повоевать и чувствовали себя умудрёнными мужчинами, которые не позволили бы себе выказывать слабость ни при каких обстоятельствах. Ода залилась слезами и, плача у стены, вытирала глаза и лицо платком.

- Что такое? – оглядел их Свят и остановил взгляд на занедужившем.

- Ох, не доглядели братика… - проныл Изяслав, утерев шмыгнувший, красный нос. От него потягивало кисло брагой.

- Он живой ещё! – прикрикнул на него Святослав, хотя был согласен с тем, что Изяслав за многим недоглядывал, и охоту ту пропустил не по достойным причинам. – Что ты нюнишься? Ладно они! – князь кивнул на Оду и, видя, что обессилевшую без сна и от горя, поддерживает княгиню одна из её ближних девиц, шикнул: - Уйдите, женщины! Только тоску наводите!

Молодая боярыня вывела жену Вячеслава. Святослав посмотрел на Всеволода, стоявшего с греческим лекарем. Второго врача снова не было. Грек не преминул заметить с акцентом:

- Вот что ваши знатоки наделали.

Святослав не стал ввязываться в спор пока что, и подошёл к брату, пылающему от жара. Взял его за руку: