- Тоже собираетесь нас защищать? - Гирш пытался изобразить невозмутимость, но лицо его было бледным, а губы дрожали.

- Только Аду.

- Отойдите, сударыня. если не хотите. чтоб и вас арестовали! - послышалась возня, и створка распахнулась. с размаху стукнувшись об стену.

Внутрь, важно, как имперский линкор в порт, вступил екатеринославский полицмейстер.

- Так-так-так... И кого же мы здесь видим? Господа гимназисты... пока еще ... ненадолго, все из гимназии вылетите с волчьим билетом...

- Почему вы угрожаете детям, какое вы имеете право? - позади полицмейстера вскричала мадам Тодорова, но тот только зло головой дернул:

- Я имею здесь все права, сударыня, в отличии от вас, у которой лишь одно право - помалкивать и повиноваться властям! Уберите ее!

Пара дюжих городовых за спиной полицмейстера перехватили женщину с двух сторон.

- Мама! - Тодоров ринулся к ней, но короткий стек в руках полицмейстера преградил ему дорогу.

- Думать о благополучии родительницы, господин Тодоров, следовало до того, как вы принялись злоумышлять на государя-императора, разом с высланными под надзор полиции! - он решительно ткнул концом стека в сторону Ивана и Петра. - И ... - он повернулся к Мите с Адой.

- Добрый вечер, Ждан Геннадьевич, - светски улыбнулся Митя. - Рад, что вы, наконец, соизволили заметить и нас с Адой.

- Так-так-так ... - повторил полицмейстер, едва мазнув взглядом по Ариадне и чуть не впившись глазами в Митю. - И что же сын самого начальника Департамента полиции, известнейшего питерского сыскаря делает здесь? - в его голос было столько презрения, будто он застал Митю не в квартире над лавочкой, а в грязнейшем из притонов.

- Как и все здесь присутствующие. Пью чай. - Митя отсалютовала полицмейстеру чашкой и сделал глоток. Чай остыл, но сорт был хорош, и Митя с неожиданным даже для себя удовольствием глотнул снова. - Ухаживаю за Ариадной, и немного, совсем чуть-чуть, за барышней Сарой, - он мило улыбнулся бледной Гиршевой сестре. Та только рвано вздохнула.

- За еврейкой? - лицо полицмейстера изобразило брезгливость, он даже губами пошевелил, будто сплевывая. - Прям поветрие пошло: то меньшой Потапенко, то вы еще. А барышня Ариадна как на это смотрит? Хотя вы же, вроде, другой сестрице Шабельской внимание оказывали?

- Что поделать, я в неизменном восхищении от всех дочерей Родиона Игнатьевича. - Митя нежно улыбнулся Аде, у той вспыхнули щеки.

- Барышне Ариадне нравится... донашивать кавалеров после старших? - прищурился полицмейстер.

Ада тихо ахнула, щеки у нее запылали горячечным румянцем, а на ресницах повисли слезы.

- Ваше поведение оскорбительно, Ждан Геннадьевич. - сквозь зубы процедил Митя. - Боюсь, я вынужден буду сообщить о ваших словах как своему отцу, так и отцу Ады.

- Думаю, у обоих ваших родителей будут другие заботы, посерьезнее, - ухмыльнулся полицмейстер. - Равно как у родичей остальных юношей и барышень, - он обвел всю компанию довольным взглядом, с особенным плотоядным интересом уставившись на Гиршей. Испуганная Сара схватила брата за руку.

- Мы ничего плохого не делали! - подрагивающим голосом сказал Гирш, крепко сжимая пальцы сестры между ладонями.

- Узнаю лукавую жидовскую породу! - усмехнулся полицмейстер. - Плохого они не делали. Для вас и бомбу в государя кинуть - хорошо. А вот вы, барышня Ариадна, можете поклясться своей дворянской честью, что вы тут только чай пили, да ухаживания господина Меркулова-младшего принимали? - и полицмейстер оскалил пожелтевшие от табака зубы в издевательской ухмылке.

Ада снова покраснела, а потом вся кровь отхлынула от ее лица. Она посмотрела в одну сторону - натолкнулась на умоляющие взгляды Гиршей, в другую - на нее сочувственно и одновременно презрительно глядели Иван с Петром. И прикусив губу, низко опустила голову.

- Не можете ... - с торжеством начал полицмейстер.

- Конечно, она не может. - вздернул бровь Митя. - Ада мои ухаживания принимать не желает, но сказать об этом при всех и обидеть меня, ей не позволяет воспитание.

- А ваше семейство тоже не без жидов в родне - эдак выкручиваетесь? – теряя терпение, рявкнул полицмейстер.

- Какое именно семейство вы имеет в виду, Ждан Геннадьевич? Меркуловых или князей Белозерских?

- Вы мне своей Кровной Родней в нос не тычьте! - его губы снова растянулись в препаскуднейшей усмешке, и он потребовал. - Вы вот сами их именем поклянетесь, что только чаи тут гоняли и с барышнями обжимались?

Взгляд полицмейстера - довольно мерзкий - прошелся по девушкам.

- Вы! - затрясся от бешенства Гирш. - Как вы смеете!

- Заткнись, жиденок, - оборвал полицмейстер.

- Не помню, чтоб за нашим столом вы пили чай в мрачном молчании, - вмешался Митя. - Обычно ведут беседу: об учебе, о литературе...

- Ясно! - возрадовался полицмейстер. - Указ государев обсуждали. А литература - по этим двум каторжным мордам понятно, что у вас тут за литература! Обыскать! - рявкнул он, и переминавшиеся на пороге городовые ринулись внутрь.

Рывком отодвинули в сторону стол - чашки жалобно зазвенели, самовар покачнулся. Сидящие у стола вскочили и сбились в тесную испуганную кучку на другой стороне комнаты. Только оба поднадзорных - Иван и Петр - стояли, надменно вскинув головы и презрительно глядя на полицмейстера. Да Митя с Адой остались у подоконника. Городовой сдернул ковер и принялись простукивать половицы. Гулко взвыло пианино, когда другой городовой поднял крышку, чтоб заглянуть внутрь. Аккуратно выставленные книги полетели с этажерки, взмахивая страницами, и шлепаясь об пол как перезревшие груши с дерева.

- А вот Толстой ...

- Ты чё, тетеря, не видишь, написано же, что он граф! Разве ж графа запрещать станут?

- Замолчите оба, дураки! - полицмейстер в два шага оказался рядом с грудой книг, переворошил их стеком и обернулся, обводя хищным взглядом не слишком большую комнату. - Ах, ну конечно... - еще два шага, он встал перед Адой, взмахом стека приказывая ей отойти.

Опустив голову, Ада разглядывала носки своих ботиночек - и не тронулась с места.

- Вы б еще посвистели, Ждан Геннадьевич, - осуждающе сказал Митя. - Надо же, а на манерах отца полицейская служба так фатально не сказалась.

- Не соблаговолит ли барышня Ариадна отойти от окошка? – процедил полицмейстер.

- 3 ... зачем? - пролепетала Ада, нервно облизывая губы - и полицмейстер тут же расплылся в довольной улыбке.

- По просьбе моей. Уж не откажите в любезности! - почти проворковал он.

- Вы. . . вы не имеете права! - отчаянно пискнула Ада, вскидывая взгляд на полицмейстера. - Я пожалуюсь отцу!

- Да жалуйтесь сколько хотите, барышня! - нависая над ней всей своей немалой тушей, рявкнул полицмейстер. - Жаловаться вам придется, когда батюшка Родион Игнатьевич все недоданные с малых лет розги об вас обломает. А теперь – в сторону!

- Не отойду! - сжимая кулачки и зажмуриваясь, выпалила Ада.

- Господи Христе и Великие Предки! - устало вздохнул Митя и сунул полицмейстеру свое блюдце с чашкой. - Ну что вы, право, Ада, охота Ждану Геннадьевичу позориться, пусть уж посмотрит, - он протянул руку, приобнял Аду за талию и ... потянул ее прочь от окна.

- Но, Митя, вы же... я же ... - залепетала Ада.

У Гирша вырвался сдавленный то ли возглас, то ли стон, его отчаянный и ненавидящий взгляд метнулся между Митей и полицмейстером, и полностью утративший самообладание гимназист кинулся ... На Митю, или на полицмейстера - никто не понял, возможно, этого не понимал и сам гимназист.

Полицмейстер схватился за расстегнутую кобуру. Митя размахнулся и - бац! Острая боль пронзила руку до локтя, рассаженные днем об челюсть полицейского трупореза костяшки снова хрустнули и ... закатив глаза, Гирш рухнул на пол.

Выстрел грянул у Мити над самым ухом. Пуля просвистела над упавшим Гиршем, ударила в бюст Руссо на разоренной этажерке и отрикошетила, со свистом отлетев обратно.

Никто не успел ничего предпринять, один лишь Митя, привыкший за последнее время к подобным случайностям, сгреб Аду в охапку и рухнул вместе с ней на Гирша.