- Почему вас это волнует, Алексей? - Митя снова будто невзначай вклинился между ними. - Вы ведь, кажется, на домашнем обучении.

- Господин Лаппо-Данилевский-младший в позапрошлом году был у нас вольнослушателем в гимназии. Но предпочитал покидать класс через окно и посиживать в кофейне, - усмехнулся Гирш.

- Алексей, так вы бездель... бунтарь? - вздернул брови Митя.

Лаппо-Данилевский скроил высокомерную мину:

- Мы с отцом решили, лучше будет, если я стану заниматься на дому. Я ведь, знаете ли, еще и в делах ему помогаю.

«Знаю» - Митя хорошо помнил, как легко и просто их с отцом приговорили к смерти в зубах восставших мертвецов - и не Алешкина вина, что не вышло, тот старался. Хотя сам, своими руками, пока не убивал: темной дымки, отмечающей убийц, на нем не было. Вот ведь как: порядочные люди - вроде самого Митя - могут и по десятку трупов за душой иметь, а Алешка остается мерзавцем, хоть с трупами, хоть без!

- ... а дела у нас в последнее время расширяются, - продолжал заливаться соловьем Алексей. - Ведомство вашего батюшки, Митя, так и не смогло отыскать пропавшее после набега железо, - глаза его довольно блеснули. - Если в ближайшие дни ничего не изменится, а это, сами понимаете, маловероятно, то бельгийским заводам придется взять на себя питерский заказ. В город уже прибыл представитель «Общества Путиловских заводов».

«И это я знаю», - Мите пришлось сделать усилие, чтоб удержаться и не кивнуть.

- Вскоре отец ждет его к себе. Он как раз вошел с бельгийцами в долю.

- Своевременно! - протянул Митя.

- Всего лишь расчет и предвиденье! - нагло ухмыльнулся в ответ Алешка.

Митя и раньше не сомневался, что Лаппо-Данилевские причастны к набегу. А теперь этот наглец практически впрямую намекает и думает, ему это обойдется?

- Столько дел предстоит! - Алексей помотал головой как лошадь перед неподъемной телегой - которую хочешь-не хочешь, а везти надо! – Отец настаивает, чтобы я во всем участвовал. Приятно сознавать, что самый близкий человек ценит твои таланты, - его насмешливый прищур не оставлял сомнений – о разногласиях в семье Меркуловых он знает. Еще и невинным тоном добавил. - Жаль, что вас с батюшкой почти не видят вместе. Будто он вам вовсе и не отец!

«На каторгу вы с своим батюшкой отправитесь разом, по-родственному. Уж я позабочусь!» - холодно и даже слегка отстраненно подумал Митя.

- А что касается вашего вопроса, Митя...

Задумавшийся Митя невольно вздрогнул: какого вопроса?

- То я и впрямь рад государеву указу. Излишек образования заставляет представителей низших сословий забывать свое место. Они думают, что, если справляются с математикой и гимназической латынью, так могут справиться и с университетским курсом, а потом уж и вовсе лезут в правления и в комитеты. Не только уездные, но губернские и столичные! Так говорит мой отец, и он прав!

- Или просто боится конкуренции? - сквозь зубы процедил Захар Гирш.

- Мне нравится наша кухарка - у нее получается прекрасное бланманже! Вот пусть она и ее дети тоже продолжают управляться на кухне, а дела серьезные, особенно государственные, оставят природой предназначенным для этого людям! - и Алешка ехидно добавил. - Ne sutor ultra crepidam!⁷

Судя по выражению лица гимназиста, Алешку снова собрались бить.

- Жаль только, в империи нет столько Кровных, чтобы занять должности во всех комитетах. Особенно уездных. - обронил Митя.

И с наслаждением полюбовался как лица что Алешки, что его противника вдруг приобрели одинаковое выражение.

- А что вы на меня так глядите, господа? Только Кровная Знать предназначена для государственных дел по своей природе, унаследованной от Чтимых Предков.

- Дворянство! - вскинулся Алешка.

- Всего лишь потомки дружинников, получивших надел земли от Кровных князей.

- Землю, которую они должны были защищать! - нравоучительно поднял палец Алешка. - Земля эта полита кровью дворянской, дворянство - щит и меч империи, кто, кроме нас...

- Мой дядя, старший брат отца, погиб в семьдесят восьмом, на русско-турецкой. Он был из кантонистов⁸. - устало сказал Гирш. - А дед - в Крымскую.

— Вот видите, Алексей? - ласково подхватил Митя. - Не так уж велика разница между сыном сапожника и сыном господина Лаппо-Данилевского. Во всяком случае, с точки зрения Кровных.

- Сыну сапожника как-то не слишком льстит! - буркнул Гирш.

Пальцы Алешки на набалдашнике трости побелели, он кинул на Митю убийственный взгляд и процедил:

- Есть еще образование и воспитание!

- То есть, те же математика и латынь? - еще ласковей напомнил Митя.

Конечно, разница есть! Но если Лаппо-Данилевские выступают за привилегии дворянства, то Мите ничего не остается, как стать либералом. И может даже чуть-чуть рэволюционэром. Как там у франков? Libeгte, Egalite, Fгateгnite?⁹ Великие Предки, это он Алешке тоже припомнит!

- Полагаете, государь ошибается? - в голосе Алешки задрожало предвкушение.

- Полагаю, кровный правитель-Даждьбожич, не нуждается ни в моем одобрении, ни в вашем. Как верно подметил ваш батюшка: не следует забывать свое место! Честь имею! - Митя приподнял шляпу, давая понять, что разговор окончен.

Алешка неожиданно качнулся вперед, его лицо оказалось совсем близко от Митиного, и он тихо, на пределе слуха, выдохнул:

- Полагаете, ваше место выше моего? Сомневаюсь! Если уж вас сразу за своего не признали...

- О чем вы, Лаппо-Данилевский? - ровно, даже не думая понижать голос, спросил Митя.

- Да так... На псарнях тоже псари сердобольные случаются: чем топить случайных щенков, лавочникам их пристраивают, мастеровым. Это я к разговору о природе. Доброго дня! - и он направился прочь, с шиком постукивая тростью по мостовой.

- Что за тупость он тут ботал? Ума, что ли, от спеси дворянской совсем лишился? - сквозь зубы процедил Гирш.

Митя сделал вид, что не замечает устремленных на него взглядов. Алешкины слова, а тем более спрятанные под ними намеки были омерзительны и предельно оскорбительны, но Митя бы их даже не понял, если бы не разговор с Урусовым! А он еще гадал, много ли Алешка увидел, когда Митя уничтожал мертвецов на бабайковском подворье? Что ж, кажется, достаточно, чтобы сделать выводы. Те же самые, что Урусов, и возможно - губернаторша. Что Митя – незаконнорожденный Мораныч. И что теперь? Как Лаппо-Данилевские намерены использовать это знание? Попытаются опозорить отца или самого Митю? Алешка с отцом, конечно, негодяи и убийцы, но не самоубийцы же, чтоб впрямую, а не как Алешка только что - завуалированным намеком! - лезть в дела семейные кровных Моранычей.

- Думаю, его слова предназначались не нам. И не стоит о чужих делах любопытствовать. вдруг вмешался молчавший все это время спутник Гирша.

Спокойный и неожиданно напевный голос реалиста разорвал лихорадочный хоровод Митиных мыслей.

- Вы уж простите, что сразу не представился, но вы с Лаппо-Данилевским так чудно переругивались, - реалист развел руками. - Боялся пропустить хоть слово!

- Мы не переругивались! - Митя поглядел на него надменно.

- Да-да, вы это... как там говорится... о, подпускали друг другу шпильки! - ухмыльнулся реалист. - Так что оба теперь смахиваете на подушечки для булавок: насчет дворянства вы его подкузьмили, но он вас тоже достал, хоть я и не понял - чем!

- Слишком тонко для такого быдла, как мы, - фыркнул Гирш.

- Да успокойся ты! - добродушно цыкнул на него реалист. - Вы ж домой шли? – он снова повернулся к Мите. - Пойдемте, нам по пути. - и зашагал рядом с Митей по улице. Через мгновение их догнал и Гирш, и пошел рядом, но. одновременно на некотором отдалении. Точно не мог решить, с ними ему идти или нет. - А почему не спрашиваете, откуда я знаю, где вы живете?

- Вы знаете Ингвара Штольца. - равнодушно ответил Митя. Вот уж сложно догадаться!

- Точно! - реалист снова заулыбался. - Он о вас часто говорит.

Раньше Митя бы не сомневался - ничего хорошего Ингвар о нем сказать не мог, но теперь их отношения из откровенно враждебных превратились в... странные. Ингвар перестал на него фырчать, как позабытый на печке чайник, а иногда Митя ловил на себе его задумчивый, и словно чего-то ожидающий взгляд. Самому Мите по-прежнему было все равно: есть младший Штольц, нет его, если бы не автоматон! Точнее, автоматоны, его и Зиночки Шабельской. Изувеченные в ходе расследования паровые кони застыли в стойлах старой конюшни и ждали. Невесть чего. Ингвар ничего с ними не делал. Митя ни о чем не просил. Зиночка не появлялась. И если сразу после набега их общее бездействие можно было списать на царящий в городе беспорядок, то теперь, когда все последствия устранены, надо что-то решать.