В боевом запале девушка растопырилась, как морская звезда — и Максим машинально отвёл глаза в землю. Просто юбка её оказалась слишком короткой и узкой для подобной акробатики. Поэтому в процессе выполнения элемента как раз в его сторону мелькнуло белым то, что принято обычно скрывать.

Хвала небесам, много времени торчать между прутьями девушке не понадобилось — уже через секунду она полностью и бесповоротно оказалась за пределами «Юнната». И победно глянула на вторую, которая, как принцесса, оставалась «заточена» внутри.

Та, даже на торопливый взгляд Максима, стала бледнее. И, будто растерявшись, сделала несколько бездумных шагов к разделяющей их ограде.

Неужели тоже полезет? Вторая, видимо, в этом сильно сомневалась, потому что принялась её по-обезьяньи поддразнивать и подначивать. И даже сделала несколько решительных шагов в сторону запылённой дороги. Но, не дойдя до неё нескольких шагов, как по команде, замерла. Машинально припав на колени и втянув голову в плечи.

Максим посмотрел в ту же сторону, куда указывала её тёмная голова.

Вдоль высокой ограды снаружи стихийно разрослись кусты. Не такие непривычные, в которых теперь по своей воле или нет пребывал Максим, а совершенно обычные типа шиповника или чего-то такого. Достаточно высокие, за такими тоже можно было спрятаться.

Чем кто-то и воспользовался, потому что среди зелени прошлось ощутимое шевеление.

Максим инстинктивно напрягся, вглядываясь в ставшие очень чёткими очертания листьев. И неприятель не заставил себя долго ждать.

Мужчина в тёмной, похожей на мешок одежде, не торопясь, вылез из укрытия. Выпрямился во весь рос. И окинул хозяйским взглядом близлежащие окрестности. В которых не было никого, кроме двух дев.

Лицо его Максим разглядел сразу. И первое, что бросилось в глаза — это какие-то по-животному хищные глаза, блестящие нехорошим блеском даже на большом расстоянии. Смотрел он прямиком на покинувшую, и уже наверняка пожалевшую об этом, территорию лагеря девушку. Неотрывно. Без тени эмоций. Будто в его голове уже давно вызрел одному ему известный план. Который теперь, несмотря ни на что, всё равно развернётся.

Что-то жуткое и тёмное кольнуло Максима в груди. Будто кадр из криминальной хроники развернулся и перехлестнулся с привычно-безопасной реальностью. Мерзкое, до одури неправильное чувство.

Мужчина коротко оглянулся и, окончательно в чём-то уверившись, по-хозяйски упёр руки в бока. А обе девушки, как овечки, продолжали стоять на месте.

Тут Максима стрельнуло. Не заботясь боле о своей репутации, он подскочил на ноги и напролом кинулся к воротам. Так же грациозно, как несчастная беглянка, перемахнуть через них у Максима не получилось — ободрал он себе и живот, и левое плечо. Но это было чем-то совершенно несущественным.

Оказавшись снаружи, он в два прыжка, не отводя взгляда от тёмной угрозы, оказался рядом с девушкой. Ни слова не говоря, схватил её за локти и потянул обратно к воротам.

Он бы справился с ней, даже начни она от страха или ещё от чего сопротивляться — макушкой она едва доставала ему до солнечного сплетения, и по общему телосложению была достаточно компактной: локти легко обхватились чуть ли не в кулак. Но физической силы ему особо не понадобилось — тело девушки с лёгкостью крутанулось в нужную сторону и почти само подскочило к решётке. Максиму осталось только упихнуть его обратно, в недра ставшего таким родным лагеря.

И сделать это хоть сколько-нибудь щадящим способом у Максима не вышло. Кажется, к железной решётке со всей силы приложило и её череп, и парочку рёбер. И даже попу пришлось дополнительно утрамбовывать. Сузились, что ли, дурацкие решётки?

Наконец, вся девушка, вроде без серьёзных потерь, оказалась на территории зря покинутого «Юнната». А Максим, не переводя духа, глянул на мужчину.

Всем своим видом он напоминал взъерошенного пса. У которого изо рта зверски вытянули лакомую кость. Казалось, ещё немного, и он двинется на Максима.

Чувство лютого презрения охватило того. Если и было сейчас в мире материальное выражение всей мерзости бытия, то оно сошлось именно в этом хмыре. Максим почувствовал жжёную волну, поднимающуюся из глубин бытия и сливающуюся с чем-то в его собственной груди. И готов был почти разорвать кого-нибудь одной её силой.

Маньяки часто обладают отменной интуицией и хорошо чувствуют людей — поэтому довольно редко попадают в тщательно организованные засады. Если сей субъект и не был маньяком, то людей чувствовал. По крайней мере, состояние Максима. Который сам ощущал, каким тяжёлым и выматывающим стал его взгляд.

Хмырь немного опал. Наклонил голову и, воровато оглянувшись, зашуршал сминаемым кустарником. А Максим, чувствуя спиной непонятные иголки, тоже стал перелезать на территорию лагеря, который, даже с ажурными воротами, казался сейчас оплотом безопасности.

И нервно засмеялся — припомнил сказку о Винни-Пухе. Потому что наружу вылезать было проще, чем теперь рваться обратно. Грудная клетка, словно глотнув воздуха свободы и опасности, ну никак не желала становиться прежней и пролезать внутрь.

Наконец, при помощи скрытых резервов организма и какой-то матери, Максим смог преодолеть решётчатое препятствие.

Две девчонки, как это ни странно, были ещё здесь, а не наводили ужас и панику на весь лагерь. Теперь стояли они рядышком и ругаться даже не думали. Только молча во все глаза взирали на Максима, будто он монстр из канализации.

— Блин! — прервала тишину та, что минуту назад была снаружи. И обращалась она явно к Максиму. — Бли-ин! — в этот раз вопрошала она явно свою подругу. — Тут маньяки, что ли водятся?

Ответа на вопрос не смог дать ни Максим, ни бледная девушка.

— Охрене-еть! — возмутилась она тёмными глазами в небеса. После чего возмущённо оглядела собравшихся. — Да я пожалуюсь сейчас пойду!

Прозвучало с такой экспрессией, будто жаловаться она собралась именно на Максима и на собственную подругу — с исчезновением стрессогенного фактора в лице страшного мужика она явно обрела смелость и жажду бурной деятельности. И, решив, видимо, не тратить жизни зря, сразу подорвалась по тропе в сторону корпусов. Только пятки по-заячьи засверкали над короткой юбчонкой.

Максим только проводил её долгим взглядом — голова будто распухла и начинала побаливать. И только через пару минут он сообразил, что вторая-то девушка так и осталась с ним. И с лёгкой улыбкой взирает на его профиль. Стало жарковато.

— Спасибо, — неожиданно бодрым голосом сказала она. — Не знаю, что могло случиться, если бы не ты.

Цвет уже вернулся на её лицо, сделав его светло-розоватым и вполне здоровым на вид.

— Да не за что, — кажется, получилось какое-то мямлянье.

— Меня, кстати, Женя зовут, — представилась девушка и неуловимым жестом отвела длинную светлую прядь за ухо — тем самым, который обычно показывают в кино. — А это была моя сестра — Таня. И ты её, кажется, спас.

— Да ладно… — на автомате откликнулся Максим. И торопливо добавил: — Макс.

Что-то внутри у него надломилось. Наверное, это было крушение принципов, не позволявших обзывать самого себя всякими укороченными кличками.

Женька кивнула и снова улыбнулась — какой-то лёгкой, фарфоровой улыбкой. Если вообще улыбку можно так назвать.

— А ты ведь и меня спас, — неожиданно смешливо припомнила она. — От того мяча, помнишь?

Признаться, в данный конкретный момент Максим об этом подзабыл. И теперь в его голове лампочкой зажёгся ответ — остроумный или нет — о том, что это его хобби — спасать красивых девушек.

Но ответить так он почему-то не решился — наверное, степень самоуверенности ещё не доросла до такого уровня.

— Ты, по-моему, сама в последний момент отскочила, нет? — а вот на откровенное враньё силы очень даже нашлись.

— У меня реакция плохая, — безнадёжно махнула рукой Женька. — У Марго, наверное, скоро слёзы кровавые пойдут — так она смотрит, когда я в музыку не попадаю.

Максим засмеялся. И быстро натянул на лицо приличное выражение: