— А ты из прогульщиков или из зубрил? — с интересом подключилась Лера, даже не дав Максу перевести дыхание. И только блеснула в него милой улыбкой, совершенно не вязавшейся с почти издевательским вопросом.

У Максима снова не оказалось времени, чтобы подумать над вопросом, и отвечать пришлось опять по наитию:

— Думаю, не с теми и не с этими. Сильно надрываться над учебниками обычно не надо — всё как-то само запоминается. Ну, кроме теории искусства, которую нам тоже читают. Но я и не слишком понимаю тех, кто тупо числится в универе — работу ведь так не будешь прогуливать.

— С работой вообще интересно, — это подключился Слава. — Многие ведь работают не по специальности. Да и на работу вообще-то не ходят — фриланс всё больше захватывает рынок.

В возникшей паузе все взгляды медленно, но непрерывно потянулись от Славы к Максиму. И тому снова пришлось высказываться. Кстати, на третий раз получалось уже почти само собой.

— Фриланс, мне кажется, предполагает ещё лучшую организацию собственного времени — чтобы и не отпинать дурку, и не свалиться с инфарктом. Как раз во время учёбы этот навык и можно натренировать. Даже если потом работать в другой сфере — софт скиллс всё равно везде нужны примерно одинаковые.

— А что такое эти софт скиллс? — неожиданно подключилась Танька, до этого тихо сидящая по левую руку от Максима и терпеливо макающая овсяное печенье в кружку. За что и получила предупреждающий взгляд из-за Максима — от Женьки. Которая подумала, что не хватало ещё той присоединиться ко всестороннему «обстрелу» Макса. Но Танька ничего не заметила. И вообще спросила чисто по инерции, услышав знакомо-незнакомое слово.

— Это такие навыки, которые вроде как не являются профессионально необходимыми и которым не учат специально. Но без которых решить реальную задачу будет невозможно, — Максим явно вошёл в раж. — Например, вот ты учишь таблицы умножения, — он с азартом глянул на Таньку. — Тебе для этого нужна развитая память. Усидчивость. Воля — чтобы не бросить на половине. Планирование — чтобы не учить её за пять минут до урока. Всё это и является софт скиллсом.

Танька деловито покачала головой и тут же развернулась к Вовке:

— Запомнил? Теперь будешь нормально уроки учить, а не как пень и под ремень. Развивай эти скиллсы.

— Он, вообще-то, нормально учится, — встала на Вовкину защиту Женька. — В отличие от тебя…

— А ну тихо! — чётко ясно велела всем Лера. — Хватит перед гостем ругаться. А то догадается, что мы тут все… ненормальные. И сбежит.

— Поверь мне, догадаться об этом он мог и раньше, — пространно сообщил Стас и с серьёзным видом отправил в рот очередную конфету.

Улыбка, идущая изнутри солнечного сплетения, в сопровождении машинального взгляда вниз — на случай, если всю остроту ситуации осознал только ты — коснулась всех, кроме Вовки, который уже осоловел от количества съеденного варенья. И этот общий смешок, кажется, протянул через стол тонкую ниточку сопричастности. Ещё совсем слабую и почти незаметную, но надо же с чего-то начинать.

Остаток вечера прошёл спокойно. Если не считать, что в момент Славиного воодушевлённого рассказа о шведских реалиях ни с того ни с сего с окна свалилась штанга, полностью оголив окно и сиротливо оставив на полу и шторы, и комок тюля. Оценив ущерб, Лера сделала вывод о том, что нечего за семейным сборищем обсуждать басурманские обычаи (и это «семейное сборище» здорово порадовало Максима). Более прагматичная Света сделала вывод, что просто эта квартира требует нормального ремонта.

Максим, конечно, вызвался помочь, когда Стас под её насмешливым взглядом сообщил, что займётся им прямо сейчас. И, не слушая двойных возражений, действительно притащил инструмент.

Втроём дело пошло быстро — Максим со Славой держали тяжёлую перекладину, а Стас орудовал инструментами (видимо, относился к ним ревностно и не разрешал другим трогать). Даже вчетвером — Вовка во всю лупешил на процесс. Вряд ли ему было что-то понятно, но очень интересно.

Так или иначе, уходил из квартиры Солдатеевых Максим с лёгким и приятным чувством, мысленно оставляя заметку об альбоме с динозаврами. Женька с Танькой тоже ушли вместе с ним, видимо, оставляя родителям и братьям обсудить жениха со всех сторон без посторонних.

На улице Танька вдруг подорвалась и почесала прямо по зелёному, начавшему уже подсыхать к осени газону к проезжей части. Нет, антивитальне настроения были не при чём, да и машин на узкой едва ли двухполосной дороге не было. Просто на границе проезжей и пешеходной частей был бордюр, по которому можно было ходить, словно ты канатоходец. Видимо, после стресса Таньке требовалось пространство для «подвига». И она, ставя ноги аккуратно, «по ниточке» стала двигаться параллельно Максиму с Женей в направлении его квартиры.

— По-моему, ты им понравился, — доверительно сообщила Женька, когда они дошли до поворота и Танька медленно, по диагонали, приближалась к ним, едва ли не подскакивая на каждом шаге. Казалось, будь ветер посильнее, он бы вполне мог её унести — настолько лёгкими и порывистыми казались её движения. Сзади послышался тяжёлый и медленный грохот — какая-то спецтехника спешно нагоняла их компанию.

— Они классные, — отозвался Максим, рассеянно глядя на неё и путаясь мыслями о семье девчонок и её походкой. — Наверное, у вас дома всегда весело.

Неосознанно, Женька вдруг стала имитировать походку топ-модели по подиуму. С этими их прямыми и неподвижными плечами, идущими из стороны в сторону бёдрами и чуть ли не выписывающими кресты стопами. Странно, учитывая что в модельном бизнесе Женька никогда не работала и об этом не думала. Но получалось красиво. Настолько, что идущие мимо прохожие то и дело заостряли на ней свои взгляды. Кто заинтересованный, а кто и осуждающий — всё-таки сексуальность многими считывается как провокация, направленная лично на него. Но Максим предпочитал сейчас не думать о таком, только посылать мысленные лучи поносы и жёсткие взгляды особенно беспардонным.

— Серьёзно, где ты всего этого нахватался? Про трещины эти и скиллсы? — смеясь, вопросила поравнявшаяся с ними Танька.

— Не знаю… — честно признался Максим. — Как-то само собой получилось.

— Блин, ты больно умный, оказывается, — ворчливо отозвалась Танька. И сделала было несколько шагов в сторону, будто не желая с такими водить. И о которых почти сразу пожалела. Потому что поливальная машина, ворчащая по дороге, совершенно не предполагала такого её манёвра. Не сбавляя напора воды, она без зазрения совести забрызгала Таньку чуть ли не до самого её пояса. Досталось и Максиму, хоть и меньше. Сухой осталось одна Женька, сообразившая спрятаться за него.

Мокрая Танька безмолвно проследила равнодушно покидающую улицу машинную заразу. Обернулась к своим, всем своим видом намекая, что лучше им воздержаться от комментариев.

От комментариев — можно. А вот от рвущегося наружу смеха — не очень. Даже не столько над Танькой, сколько вообще — радуясь удачно завершающемуся дню и выпуская остатки напряжения.

Глаза Танькины автоматически щурились, и от этого становилось ещё смешнее. И Таньке в том числе — потому что как можно не радоваться тогда, когда радуются те, которых ты любишь?

Решив больше не «откалываться», Танька подошла к ним и на всякий случай отошла от проезжей части подальше — за Женю — и так и шагала до самого дома. Но поливалок больше всё равно не было.

Только весело испаряющиеся, прозрачные облачка тёплого асфальта, стремящегося к бесконечно близкому, ярко-жёлтому солнцу.

Ключи, конечно, ни в чём не виноваты. Наверное, поэтому они особенно обиженно, блямкнули, когда улетели за тумбочку в прихожей. Вина джинсовки тоже не доказуема. Но и её постигла схожая участь — а ещё из-за неё едва не сорвался со стены крючок, на который вещи полагается вешать.

На звук в коридор выглянула Танька. И, встретившись с Максимом глазами, нырнула обратно в комнату. Наверное, всё поняла. Что ещё больше разозлило Максима. Потому что он-то вообще ничего не понял.