Хватит с него никчемных традиций и никчемных Богов.

Внутри в переносном очаге фуро горел яркий огонь, а прямо перед ним на татами валялся клочок бумаги. Такеши поднял его и прочитал:

«Как же это, друзья?

Человек глядит на вишни в цвету,

А на поясе длинный меч!»

Он скомкал бумагу и бросил ее в очаг, потом сел на самое почетное место в комнате — возле ниши токонома — и замер, упираясь ладонями в колени. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, чувствуя, как замедляется учащенное сердцебиение. Разговор с Такао дался ему нелегко. Обсуждение приданого, деталей свадьбы, которая все равно не состоится… Такеши был бы рад обойтись без пустой болтовни, но отец настоял. И ему пришлось подчиниться, пришлось делать вид, что слова Такао хоть сколько ему интересны.

Такеши не понимал, для чего отец настоял на этом. Такао был трусом, но не дураком. Он догадывался, чем должна закончиться чайная церемония — просто не мог не догадаться! Но все равно то и дело заводил разговор о свадьбе. К чему?.. Возможно, отец хотел проучить его за то, что все же он настоял, чтобы они выбрали Наоми Токугава.

Услышав шаги Наоми, Минамото открыл глаза. Она вошла с высоко поднятой головой, держа на вытянутых руках тана — подставку для чая с двумя уровнями. Без неудобных гэта она двигалась куда более уверенней и грациозней и не боялась, споткнувшись, упасть.

Подчеркнуто избегая взгляда Такеши, Наоми поклонилась ему и поставила тана перед очагом, опустившись на колени. Она провела пальцами по керамической баночке для чая и кувшину без носика с горячей водой. Тяжелый взгляд Минамото заставлял ее нервничать, и Наоми оставалось лишь надеяться, что он не собьет ее и не помешает закончить одно из сложнейших таинств — заваривание чая.

Она отмерила маленькой ложкой необходимое количество чайной пудры из шелкового мешочка, наполнила ею небольшую чашку с водой и, взяв в руки бамбуковый венчик, медленными кругообразными движениями принялась взбалтывать чай.

— Разве тебе не полагается развлекать меня беседой? — Такеши потянул носом, когда по комнате поплыл тот неповторимый аромат зеленого чая с легким звучанием мяты и мелиссы.

— А ты этого ждешь? — Наоми улыбнулась, уверенно омывая кипятком керамический кувшинчик.

Ее руки порхали над подставкой, оглаживали слегка шершавую поверхность посуды, перекладывали с места на место шелковые мешочки и венчик. Она чувствовала, что все получается так, как должно, и потому на душе было легко.

— Это подразумевается. Или ты не способна делать одновременно несколько дел?

Наоми дернулась и пролила себе на руку кипяток. Она зашипела и обожгла Минамото сердитым взглядом. Потом прикусила губу, будто решаясь на что-то, и произнесла после минутного раздумья.

— Тогда я хочу спросить. Зачем я тебе нужна?

«Смело».

— Мне следует рассказать тебе, зачем нужны женщины? — с напускной ленцой уточнил Такеши.

Он сухо хмыкнул, заметив смущение Наоми.

— Тебе следует рассказать мне, почему из всех кланов ты выбрал наш. Давно лишившийся былого влияния и порядком обедневший, — она одарила его проницательным взглядом и протянула чашку, наполненную чаем коитя.

Он был больше похож на жидкую сметану, нежели на привычный чай, но именно эта консистенция считалась самой верной. Светло-зеленый цвет свидетельствовал о наивысшем качестве и лучшем сорте пудры, а сам чай, немного похожий на мыльную пену, говорил о том, что был правильно взбит.

— С каких пор это обсуждается с женщинами? — Такеши принял из ее рук чай и сделал маленький глоток.

Стараясь скрыть досаду от услышанного, Наоми отвернулась, пряча лицо. Напрасно она спросила. Было неразумно ждать от Минамото иного ответа…

Такеши поставил пустую чашку на бамбуковую циновку и нахмурился. Видят боги, он не был зверем из людских рассказов, но сейчас собирался поступить именно так. Наоми, будто почувствовав что-то, подняла на него обеспокоенный взгляд и принялась нервно скручивать подол кимоно.

— Такао отдал тебя за свой долг моему клану. Я увезу тебя в поместье завтра утром, — словами хлестнул он Наоми и сомкнул железную хватку пальцев на ее тонком запястье. Она дернулась, отшатываясь прочь, и Минамото позволил ей упасть спиной на татами. Молниеносно вскочив, она отпрыгнула от Такеши на несколько шагов, взволнованная, загнанная в угол, словно дикий зверек.

— О чем ты? Я не верю! — ее голос сорвался, и она резко замолчала. — К чему тогда был разговор про свадьбу?..

— Такао — трус, — отрезал Минамото, скривившись. — Боялся сказать тебе это в глаза. Боялся, что ты сбежишь и будешь сопротивляться.

Наоми судорожно втянула носом воздух. Она хотела бы кричать, что отец не мог так поступить с ней, что проклятый Такеши из проклятого клана обманывает ее сейчас перед всеми известными богами.

Но правда заключалась в том, что отец мог, мог так поступить с ней. Действительно мог отдать ее Минамото за долги.

Такеши нахмурился. Он никогда не отличался терпением, и в один момент упрямство девчонки может сильно его разозлить. Единым движением он плавно поднялся на ноги и шагнул к ней.

— Не подходи! — Наоми вскинула руку, в панике оглядываясь по сторонам.

Ее дыхание сбилось, а сердце учащенно стучало, едва ли не оглушая. Она осторожно шагнула назад, молясь не наступить на подол кимоно и не упасть.

— Не усугубляй, — Минамото покачал головой, наблюдая за ее отступлением. — И не зли меня.

— А то что?

Наоми облизнула пересохшие губы, лихорадочно размышляя, что ей предпринять. Она пятилась к двери в смежную комнатку, в которой была дверь, ведущая в сад вокруг чайного домика. Она может попробовать ускользнуть. Может… Она сердито тряхнула головой, когда почувствовала, как защипало в глазах. Наоми не верила, что сможет убежать. Минамото настигнет ее в любом случае — раньше ли, позже ли. Ей не у кого было искать защиты в родовом поместье, некуда было бежать.

Чувство огромной несправедливости захлестнуло ее с головой. Было так больно, так обидно…

— Ты действительно хочешь это узнать? — усмехнувшись, Такеши шагнул вперед, и Наоми рванула прочь, оставив в его пальцах длинный рукав своего фурисоде.

Она побежала, что было сил, подхватив полы узкого, неудобного кимоно. Толкнув дверь, она вылетела в соседнюю комнату и помчалась к заднему входу. Она гнала от себя мысль, что в поместье ей едва ли будет легче. Там ждет продавший ее отец, ждет глава клана Минамото, ждут их слуги, которые по первому слову бросятся в погоню за ней.

У нее не было выбора, но Наоми не собиралась сдаваться и покорно исполнять все прихоти Минамото. С отчаянием приговоренного к смерти человека она решила сопротивляться, хоть и знала, что может сильно об этом пожалеть.

Такеши настиг ее, когда до двери оставалось одно движение. Не церемонясь, он дернул ее в сторону, повалив на татами.

— Набегалась, Наоми? — насмешливо спросил он, и Токугава откатилась в сторону, морщась от боли в отбитом боку.

Минамото сжал ее плечи и хорошенько встряхнул, пока она змеей извивалась в его руках, пытаясь выбраться. Ее лицо раскраснелось, и пряди выбившихся из пучка волос нещадно хлестали по щекам, неприятно лезли в глаза, в которых танцевал настоящий огонь непокорства. Она не прекращала бороться, хотя уже была поймана.

Такеши играючи пресек все ее попытки вырываться и поднялся с татами, крепко держа Наоми за плечи. Она попыталась ударить его по колену, и Минамото, зарычав, слегка приложил ее о стену, заставляя успокоиться.

— Еще раз ты замахнешься на меня, — ледяным голосом предупредил он, — и я забуду о том, что не бью женщин.

Наоми всхлипнула и мелко задрожала, чувствуя, как от его железной хватки на плечах расцветают синяки.

— Не будь дурой, — тяжело выталкивая слова, продолжил Такеши. — Тебе некуда бежать. И лучше тебе прекратить сопротивляться.

Что-то в его голосе заставило Наоми замереть на несколько мгновений. Что-то дикое, злое и очень властное. Она подняла голову, встречаясь с ним взглядом: в глубине его темных глаз виднелась тщательно сдерживаемая злость.