— Я тебе верю, — сказал Такеши, словно прочитав его мысли.

Ему было совсем не сложно угадать, о чем думает Мамору: отчаяние и беспокойство предельно четко виднелись на его лице.

— Иначе не стал бы просить осмотреть комнаты Ханами и Мисаки, — добавил Такеши будто само собой разумеющееся.

Накинув на плечи куртку, он повернулся к Мамору и провел ладонью по длинным волосам, выбившимся из традиционной прически во время его упражнений с катаной. Прошло столько лет, но Такеши все еще помнил, как кололи ладонь его коротко, нарочито рвано обрезанные волосы. Он поклялся стричь их, пока не отомстит за свой клан. Но отмстил ли он по-настоящему, уничтожил ли всех врагов? Его жену травят, и значит, свою клятву он не исполнил.

— Осмотрите хранилища, проверьте наши запасы. Должно быть что-то, что укажет нам на это существо…

Рю-сама сказал ему, что скорее всего Наоми травили не ядом, а лекарством — целебными травами, которые по отдельности использовались, чтобы врачевать раны, а все вместе вызывали выкидыши. И если он прав, следы таких трав должны остаться где-то в поместье. Лекарь подготовил для них перечень трав, которые использовали обычно женщины, чтобы избавиться от нежеланной беременности: адонис, горец птичий, пижма, шалфей, болотная мята, сенна, тысячелистник, лавровый лист, змеевик, душица.

Просто так им неоткуда бы взяться в поместье Минамото. Если их найдут, значит, кто-то намеренно собирал их.

Предположений, кто мог стоять за отравлением, было множество. Хеби и Ханами — самое очевидное. Уязвленный в своей гордости клан Токугава, утративший после войны последнее достоинство. Остатки союзников и последователей Тайра, которых они так и не смогли истребить до конца. Асакура. Кто-то из многочисленных советников, дядюшек, родственников Нарамаро, посчитавший, что он оказывает на Сёгуна слишком большое влияние. Да мало ли у него врагов! Назвать союзников будет легче и короче. А сколько тех, кого он не воспринимает всерьез, не считает настоящей угрозой?.. Но даже полумертвая змея кусает до смерти.

Ханами. Быть может, ее стоило исключить из длинного списка людей, которые могли сотворить такое с его женой. За минувшие годы она множество раз доказывала и словами, и на деле преданность своему новому клану. Своему мужу. И его господину. Она выхаживала Наоми, она помогала ей управляться с делами поместья.

Насколько Такеши мог судить со стороны, Мамору свою жену никак не обижал. Напротив. И это именно он уговорил своего господина отослать Хеби подальше из поместья спустя год после брачной церемонии с Ханами. Он сказал, что об этом попросила его жена, которая не могла больше терпеть весь тот яд, что вырывался изо рта бывшей госпожи Токугава.

Так могла ли Ханами и впрямь отравить его жену?..

Такеши встречал гостей у ворот в предзакатный час, когда удлинились тени, и небо на горизонте окрасилось в насыщенно алый цвет. Говорили, такой закат всегда сулит грозу.

Пока Асакура, сопровождаемые отрядом его людей, преодолевали последние оставшиеся им до поместья тё, он, прищурившись, любовался закатом и выглядел абсолютно безмятежным для любого стороннего взгляда. Но Мамору, стоявший подле, все чаще и чаще косился в его сторону, и думал, уж не задумал ли господин встретить гостей обнаженной катаной? Слишком хорошо он знал и его повадки, и мимику — Такеши-сама был каким-угодно в тот момент, но только не безмятежным и расслабленным.

Мамору выдохнул, лишь когда господин с разведенными в стороны руками шагнул навстречу спешившимся Асакура и произнес приветственные слова.

Такеши обменялся с Дайго-саном коротким объятием и перевел пристальный взгляд на мальчика, топтавшегося позади деда. Внук Дайго-сана оказался высоким и тощим мальчишкой с невероятно серьезным, сосредоточенным лицом. И у него дрожал голос, пока он сбивчиво проговаривал слова традиционного самурайского приветствия, не глядя на Такеши. Он боялся, только не было ясно, кого — Минамото или своего деда.

— Я надеялся увидеть рядом с тобой очаровательную Наоми-сан. Долгие годы прошли с нашей последней встречи, — одарив ребенка снисходительным кивком, Асакура встретился взглядом с Такеши. — И где же наша юная невеста? Моему внуку не терпится ее увидеть.

Такеши подавил смешок. Он сказал бы, что мальчику не терпится скрыться с глаз взрослых — если судить по тому, как он втягивал голову в плечи всякий раз, когда заговаривал его дед.

— Вы разминулись с ними на день, — сказал Такеши. — Твое письмо запоздало, и к моменту, как я его получил, Наоми и Хоши уже отправились к Фудзивара. Томоэ гостит сейчас у Хиаши-сана, и ей пора уже вернуться домой.

Разговаривая, они медленно шли по мощенной камнями дорожке к главному дому поместья. Самураи обоих кланов сопровождали их, держась на почтительном расстоянии. Дайго-сан, как и Такеши, не терпел подле себя советников и родственников, которым разрешал бы вмешиваться в свои дела, и потому почти всегда приезжал один.

— Я слышал, ей не здоровилось в последнее время, — старик цепко, внимательно поглядывал на него сбоку.

— О моем клане ходит множество слухов, — Такеши равнодушно повел плечами, и Асакура хмыкнул. Друг другу они не поверили ни на малость.

— Влиятельный клан всегда притягивает внимание, — в тон ему отозвался Дайго-сан. — А клан Минамото столь влиятелен, что его глава может позволить себе не посещать встречи бакуфу и не являться по зову Сёгуна, — с задумчивой, многозначительной полуулыбкой договорил он.

Такеши слегка приподнял брови. Осведомленность Асакура и то, как нарочито, беззаботно старик ее демонстрировал, насторожила его, но он не позволит это увидеть.

— Ну, пожалуй, не столь влиятелен, чем клан Асакура, который позволяет приезжать на встречи бакуфу с опозданием. Но я ценю, что ты решил пренебречь Сёгуном ради знакомства наших детей. Жаль, оно не состоится, — процедил Такеши сквозь зубы. Он сохранял каменное выражение лица все время, пока они говорили — иначе со стариком было нельзя.

Дайго-сан хмыкнул, явно оценив услышанное, и замолчал на какое-то время. Он с невероятным любопытством и вниманием смотрел по сторонам, словно никогда не видел ни деревьев, ни сада, утопающего в последних лучах солнца, ни минка — всех тех вещей, что являлись неотъемлемой частью традиционного поместья самурайского клана.

— Отдохните немного. Дорога была долгой, и вам пришлось сделать большой крюк, чтобы добраться до поместья, — сказал Такеши, когда они вошли в дом. — А после устроим трапезу в честь вашего прибытия.

Он стоял в коридоре, пока вся процессия Асакура не скрылась в глубине дома, и слуги не проводили гостей в отведенные им комнаты. Только тогда он отвел взгляд и отвернулся. Мамору стоял на два шага позади него с бесстрастным лицом, хотя и слышал всю ту ложь, что произнес Такеши. Он собрался заговорить, но его господин раздраженно мотнул головой, и Мамору счел за лучшее промолчать.

То, что у Асакура были шпионы в поместье, не стало для Минамото неожиданностью. И у него были свои люди в окружении Дайго-сана. И в окружении Нарамаро. И подле Фудзивара. У всех были такие люди. Такеши насторожился от показной легкости, с которой Асакура в этом фактически признался. От его нарочитого, демонстративного пренебрежения к неписанным правилам этой игры.

Удивительно, что после такой встречи вечерняя трапеза прошла в благодушных и ничего не значащих обсуждениях искусства, погоды, урожая и скорой зимы. И только когда Такеши и Дайго-сан остались наедине, и слуги принесли им чай и сладости, Асакура, наконец, заговорил о том, что действительно хотел обсудить.

— Не пора ли нам изменить договоренности о браке наших детей? — спросил он прямо.

Пока не прозвучал его вопрос, Такеши вслушивался в звуки ночного поместья и сквозь седзи, прикрытые полупрозрачными створками из рисовой бумаги, наблюдал за пламенем от факела, что трепал на улице ветер. Иногда ему казалось, что он слышал раскаты грома где-то очень вдалеке — они доходили до поместья гулким эхом. Наверное, правы были те, кто говорил, что алый закат — к грозе. Потому что воздух вокруг был тяжелым и влажным, словно туман.