Пока он разбирался со свитками и незваными гостями, слуги принесли ему чай и легкие закуски, но Такеши к ним не притронулся. От работы его отвлек лишь показавшийся в дверях Мамору, который сказал, что его хочет видеть лекарь Наоми-сан.

— Отправь прямо сейчас кого-нибудь с этим к сёгуну, — Такеши передал самураю запечатанный свиток. — Я получил послание от Асакура — со дня на день ждем в поместье Дайго-сана с семьей. Усиль и увеличь число патрулей на южных границах. Я хочу знать заранее об их передвижениях.

Прошедшие годы сгладили недовольство Такеши Яшамару. Он и его рано возмужавший сын стали для Минамото одними из самых приближенных советников, с которыми он разделял почти все трудности управления поместьем. Он доверял им и посвящал в вещи, которые обсуждал с Нарамаро за закрытыми дверьми, и изредка просил совета.

— Это нежданный визит, господин? — спросил Мамору, шагая по коридору следом за спешащим Такеши.

— Крайне, — отозвался тот. — Нежданный и несвоевременный.

Лекаря Наоми он нашел в комнате для трапез: пожилой мужчина в сером кимоно и седыми волосами, убранными в пучок на затылке, сидел за низким столиком, на котором были расставлены пиалы и тарелочки с угощениями. Войдя, Такеши склонил голову, а лекарь поднялся ему навстречу.

— Не смог устоять перед предложением перекусить, — старик повел рукой в сторону стола, и Минамото усмехнулся.

— Завари мне крепкого чая, — велел он появившейся в комнате служанке и опустился за стол напротив лекаря. — Я очень благодарен вам, Рю-сама, — он церемонно прижал правую руку к груди.

Они послали за лекарем в ближайший монастырь ямабуси, как только Наоми стало плохо, и поздним вечером их самурай вернулся с Рю-сама, который провел подле нее всю ночь и утро, не сомкнув глаз. Он сумел успокоить Наоми и даже заставил ее немного поспать, а вместе с ней усыпил также и ее боль.

Лекарь не был обязан следовать за самураем Минамото, но все же он последовал. И действительно помог Наоми. А Такеши умел быть благодарным.

— Мы союзники, Такеши-сама, — лекарь пожал плечами и, оправив рукава кимоно, подцепил палочками рис. — Я не мог не отозваться на вашу просьбу.

Вошла служанка, держа в руках поднос с чайной посудой. Она расставила ее на столе перед Такеши и наполнила одну из двух чашек густой, темно-зеленой жидкостью. Ноздри Минамото затрепетали, когда он услышал аромат хорошо заваренного чая.

— Наоми-сан потеряла очень много крови в этот раз, — заговорил Рю-сама, как только за служанкой задвинулись дверные створки. — И будет слаба еще неделю, может, больше. Я знаю одну настойку, которая поможет ей быстрее восстановиться, но в ваших запасах нет нужных трав.

— Где их можно достать?

— Сейчас уже только в горах.

— Я сегодня же отправлю людей.

— Хорошо. Пусть они прежде поговорят со мной — я расскажу, где растут травы и как их нужно срезать, — лекарь провел ладонью по гладко выбритому подбородку. — Наоми-сан истощена. То, что с ней происходит, сильно подрывает ее здоровье. Я хочу еще раз посмотреть на нее — когда она немного отдохнет и поспит.

Такеши скрипел зубами, вслушиваясь в слова Рю-самы.

— Я скажу вам то, что не сказал Наоми-сан. Следующего раза она может не выдержать, — лекарь цепко, пристально на него посмотрел.

— Вот, значит, как, — медленно отозвался Минамото и некоторое время в глубокой задумчивости рассматривал чашку на столе. Затем, будто очнувшись, он встретился взглядом с Рю-самой, хлопнул себя раскрытой ладонью по бедру и поднялся.

— Мой дом — ваш дом. Слуги покажут вам комнату, где вы сможете отдохнуть.

Простившись с лекарем, он отправился искать Мамору — следовало выделить людей, которые отправятся в горы за травами для Наоми. Такеши вышел на крыльцо и зашагал в сторону от главного дома к полянам с вытоптанной травой, где тренировались самураи.

Мамору был там. Посмеиваясь, он уклонялся от ударов своих сыновей — трехлетних мальчишек-близнецов. Те старательно пыхтели, держа в руках пусть и детские, но тяжелые для них деревянные катаны. Они замахивались и пытались задеть отца, а тот с легкостью отклонял их удары и то и дело ронял обоих в пыль.

Неприятное, тянущее чувство царапнуло Такеши изнутри, и он, стиснув зубы, замедлил шаг. Он почти физически ощутил эту пустоту, ощутил отсутствие. Эта боль не походила ни на что, что ему приходилось терпеть раньше. Эта боль не проходила и не ослабевала ни через месяц, ни через год. Она сроднилась с ним и жила где-то на задворках сознания, пока в какой-то момент не усиливалась стократно.

Мамору заметил его приближение и остановил забаву с разгорячившимися сыновьями. Он подтолкнул мальчишек к Такеши, и те смешно поклонились ему, пару раз споткнувшись о собственные катаны. Минамото хмыкнул, разглядывая детей, похожих на отца как две капли воды. От своей матери, Ханами, они не взяли ничего.

— Они смогут участвовать в сражениях лет в десять, если ты продолжишь их так тренировать, — заговорил Такеши, глядя на Мамору.

Тот улыбнулся и, потрепав обоих по головам, отослал от себя сыновей. Минамото все еще не привык видеть Мамору с детьми, хотя прошло уже почти три года. Он ведь очень хорошо помнил его безусым юнцом, дрожащим в его присутствии, не позволявшим себе ни единого лишнего слова. И вот теперь Мамору уже отец и муж, и самурай, на которого он не боялся положиться.

— Лекарь сказал, что ему нужны редкие травы, которые сейчас можно собрать только в горах, — произнес Минамото, когда мальчишки отбежали достаточно далеко, а он отвлекся от размышлений о скоротечности времени. — Отправь сегодня за ними двух-трех самураев. И пусть сперва подойдут к Рю-саме — он расскажет, где растут травы, и как их лучше срезать.

— Такеши-сама, в горы могу отправиться я, — Мамору некоторое время обдумывал свои слова, следуя за Минамото на шаг позади.

Они проходили мимо упражнявшихся самураев, и краем взгляда Такеши наблюдал за их тренировками.

— Ты нужен мне здесь, — он качнул головой.

Помолчав еще немного, Мамору заговорил вновь:

— Слуги видели, как сильно расстроенная Хоши-чан бежала в сторону дальнего онсэна.

Такеши ничего не ответил, лишь коротко кивнул, показав, что услышал. Он знал, что дочь проводит много времени у того онсэна, и даже находил это забавным. Когда он огорчался в детстве, то часами гулял по саду, забравшись глубоко-глубоко.

Мамору оставил его, когда они подошли к главному дому, и Такеши в одиночестве поднялся на крыльцо. Он хмурился, замечая тревогу и обеспокоенность на лицах слуг, встречавшихся ему по пути. И все они отводили взгляды, избегая смотреть ему в глаза.

Скоро пойдут разговоры. Они уже идут.

В их с Наоми комнатах царил полумрак: Мисаки плотной тканью завесила раздвижные окна сёдзи, чтобы дневной свет не проходил сквозь них.

Наоми лежала на футоне спиной к двери; она не пошевелилась, услышав его шаги, хотя и не спала. Длинные волосы разметались по ее плечу и темным простыням, словно еще одно одеяло, укрывавшее ее от чужих взглядов.

На несколько секунд Такеши замер в дверях, а после решительно пересек комнату и опустился на татами подле футона жены.

— Я слышала, что Хоши хочет меня видеть, — заговорила Наоми, по-прежнему не поворачивая головы.

Ее голос звучал глухо и хрипло, словно она еще не оправилась до конца после тяжелой болезни.

— Утром она была готова прорываться к тебе с боем, — хмыкнув, подтвердил Такеши.

Он не знал, как рассказать ей о скором прибытии Асакура. Как говорить с ней обо всем остальном, он тем более не знал.

— Не наказывай ее, — попросила Наоми тихо. — Я знаю, что она упрекала тебя. Мисаки рассказала.

Поморщившись, она приподнялась на локте и медленно повернулась на другой бок, чтобы видеть Такеши. У нее было глубоко измученное, усталое лицо землистого цвета, черные тени под глазами и искусанные, сухие губы. Не стоило и спрашивать, чтобы понять, как она себя чувствует.

— Я и не собирался. Я хочу поговорить с ней вечером.