— Ты к нему? — сразу понял причину спешки Тибер. — Я с тобой!

Как и все одаренные, Тар не любил ездить верхом, но прекрасно держался в седле. Отвязав лошадей, он бросил поводья одной из них Тиберу.

— Тебя подсадить? Смотри не упади!

— Справлюсь! О себе беспокойся, братец! — резко ответил Третий принц, не без труда забираясь в седло.

— Держись за мной! Хей, пошла!

Скачка не запомнилась. Мелькали дома. Щедро рассыпая проклятья, шарахались в сторону повозки и люди.

На воротах города их попытались остановить стражники, но Тар зло рыкнул на них и, не слушая воплей, вырвался за городские стены.

Тибер не отставал. Проклиная все на свете. Особенно лошадей, с их неудобными седлами, Третий принц мчался следом за братом.

Поместье Харуса встретило принцев суетой граничившей с паникой. В политическом раскладе империи Харус никогда не считался значимой фигурой, и покушение на него стало совершенной неожиданностью. Нарушением негласных правил, когда отказавшийся от своих амбиций на трон член императорской фамилии становится неприкосновенен для тех, кто все же решил бороться за трон.

Распугав суетящихся служанок и целителей, принцы ворвались в спальню брата.

Закутанный в одеяла Харус больше всего напоминал ожившего мертвеца. От молодого мужчины только недавно прошедшего пору юношества не осталось и следа. Бледно-синий, резко похудевший труп с почерневшими, выступающими венами занял его место.

Поначалу Тар даже не поверил, что это его брат — слишком разительным был контраст.

А вот в Тибере внешний вид Харуса породил неуместную сейчас веселость.

— В нашей семье красавчиков пополнение? — слегка нервно хохотнул он, а затем осторожно, но достаточно крепко сжал правую руку брата. — Не вздумай сдохнуть. Кстати, ты же не забыл упомянуть меня в завещании?

— Разумеется, — улыбка Харуса больше всего напоминала гримасу боли. — Там так и записано, Тиберу, которому я обещал упомянуть его в своем завещании, передаю пламенный привет.

— Тогда тем более не смей умирать, — хмыкнул Третий принц, найдя ответ обнадеживающим, и уже не так весело добавил: — Дерьмово выглядишь, второй братец.

— Лечебный артефакт моей матери, — пояснил Харус. — Что-то вроде амулета Тара, — кивнул он на брата, — только хуже. Спасает жизнь, но задействует все доступные ресурсы организма.

— Зато какое отличное средство для похудения, — заметил Третий принц, приподняв одеяло. — Наладь производство, озолотишься! Ты ведь у нас гениальный артефактор.

— Неплохое, — согласился Харус, — но слишком радикальное.

Он с трудом поднял сухую руку. Посмотрел на нее с удивлением. Сжал кулак, наблюдая, как под истончившийся кожей судорожно дергаются остатки мышц и перевел взгляд на Тара.

— Растревожил ты осиное гнездо, брат. В ход пошли площадные техники, чтобы зацепить если не тебя, так тех, кто за твоей спиной… Ты не думай, я тебя не обвиняю! — всполошился он, пытаясь встать. Но Тар и Тибер вдвоем ловко прижали его к постели.

— Лежи.

— Тебе нельзя вставать.

— Да не настолько я плох, — возмутился Второй принц и захрипел, роняя на одеяло кровавые сгустки.

— Целитель! — рявкнул Тар, повернувшись к дверям. — Второму принцу плохо!

Вместо целителя в спальню Харуса ворвалась бледная и взъерошенная, словно дикая кошка, Сейлан.

Бегло оценив обстановку, она смерила братьев строгим взглядом, хлопнула в ладоши и не терпящим возражений тоном приказала:

— Так, мальчики. Все вон! Харусу нужен полный покой и отдых.

— Пойдем, старший брат. — Перехватив Тара под локоть, Тибер оттащил его от постели больного брата. — Ни ты, ни я ничего не смыслим в целительстве, так что нам здесь не место.

— Ушли?

— Да, — подтвердила Сейлан. Плотно закрыв дверь, она прижалась лбом к прохладной поверхности, глубоко вздохнула, стараясь себя успокоить. Вернувшись к постели сына, вторая императрица поправила ему одеяло и села рядом, поглаживая по безвольно лежавшей руке.

— Чувствую себя отвратительно… — проворчал Харус.

Сейлан прикусила губу, с болью посмотрев на сына. Его состояние ее порядком испугало. На подобный эффект нейтрализации яда она даже не рассчитывала. Будь у нее больше времени, она бы придумала что-то другое. Но Тар со своими вопросами возник слишком внезапно. И она… испугалась. Запаниковала.

— Прости. Я не думала, что это будет так опасно.

— Ты прекрасно знаешь, что дело не в яде, — зло отозвался Харус. На мать он старался не смотреть. — Мерзко все это. Поэтому я никогда не стремился к власти.

— Прости, — вновь повинилась императрица.

— Прощаю, — пересилив себя, Харус накрыл ладонь матери своей. Да, они его братья, но мать — это мать. Какой бы не была ее вина, он всегда будет на ее стороне. — Ты сказала, это вопрос жизни и смерти, только поэтому я согласился. Мне даже пришлось убить служанку и повара.

— Служанка работала на Красный двор. Повар — на Синий. И тебе это известно, — отстраненно заметила Сейлан, быстро взяв себя в руки. — Ты держал их при себе, потому что это было удобно. Известный шпион практически безопасен.

— И все же я хочу знать, почему понадобились все эти жертвы? Знать все!

— Уверен? — уточнила Сейлан без особой надежды. Правда — слишком крепкое вино, как любит говаривать Гехан. Она не боялась, что сын ее предаст, больше всего она боялась, что он ее возненавидит.

Иногда, оглядываясь в прошлое, ей становилось мерзко от того, во что она превратилась, и как быстро это произошло. Как одна маленькая интрига переросла в большое предательство?

Рука Харуса со всей оставшейся силой сжалась на ее запястье.

— Я должен знать! — повторил Второй принц.

— Хорошо, — сдалась императрица. — Надеюсь, ты сможешь простить свою глупую мать. — С чего же начать? Собираясь с мыслями, она вновь поправила Харусу одеяло и тихо произнесла: — Четыре императрицы… Сначала между нами не было вражды. Соперничество, легкая неприязнь клановых к безродным выскочкам, занявшим места первой и второй императриц, на которую мы с Имсаль отвечали той же картой. Но не вражда, а тем более ненависть. Ты этого не помнишь, был слишком мал. Но одно время хотя бы раз в десять дней мы собирались все вместе на общий обед. Играли счастливую семью, — губы Сейлан исказились в намеке на улыбку, — внутри которой царит полная гармония, как того требуют все каноны.

— Не самое плохое притворство, — обронил Харус. — Что пошло не так?

— Вы росли. Гехан старел. Он ведь годился нам в отцы. Одаренные живут несколько дольше обычных людей, но исток Гехана поврежден внезапным пробуждением и на долгую жизнь он может не рассчитывать. Все понимали, что однажды встанет вопрос, кто станет следующим императором. Все знали, что им станет Тар. С поддержкой Первой императрицы и преданных ей, а не императору легионов выбор Палаты Власти был предрешен. Там ведь не дураки сидят в этой палате. Да и Гехан всегда благоволил к своему первенцу, видя в нем себя. И в трех оставшихся не у дел императрицах поселилась зависть, а потом у них созрел этот глупый план…

Черты лица Сейлан заострились, взгляд потух, а фигура поникла, словно увядающий цветок. Уголки губ императрицы скорбно опустились, а ссутуленные плечи, казалось, взвалили на себя непосильную ношу памяти и вины.

— Мы давно искали способ спровоцировать Исмаль, — глухо начала рассказывать она бесцветным, лишенным эмоций голосом. — И тут с севера пришли новости о появлении в предгорьях Альонских гор очередного дракона. Тогда-то и родился план послать Тара на его убийство. Тар уходит в горы. А Имсаль получает послание о подложном приказе императора и тяжелом ранении своего сына. Зная характер первой императрицы, предсказать ее реакцию было нетрудно. Сложная, но изящная интрига, не более.

— Отлично исполнено, мама. Снимаю шляпу! — зло бросил Харус, гневно сверкая глазами. — Но каков итог? Тар стал калекой. Твоя лучшая подруга мертва.