— Огонь! — сказал я Кальфукуру.

Тот подал знак трубачам. Взревели кулкулы. Три раза.

И тогда Тэхмелэпэчм дал команду пушкарям. Те сноровисто скинули с пушек маскировочные сетки. Быстро зарядили. Запалили.

Бабах! Бабах! Бабах! Мои пушки рявкнули громче и звонче. Чем вражеские. Или это потому, что находились ближе?

Ядра полетели точно в цели. Потому что мы уже до этого пристреляли орудия.

Две угодили по вражеским пушкам. Я ведь примерно рассчитал, куда испанцы установят артиллерию.

Ядра взметнули в воздух тучи песка, пыли и земли. Когда облако рассеялось, я увидел, что пушки врага сломаны. Ко всем чертям.

Тела людей валялись рядом с обломками. На месте пушек огромные воронки.

Другие ядра вонзились в боевые порядки индейцев. Прожгли в них огромную длинную полосу. Скосили десятки бойцов.

Люди взлетали в воздух от удара ядер. Как кегли в боулинге. Во время страйка. Ядра вонзились в землю.

— Перезаряжайте взрывными! — скомандовал я. — И давайте пулемет. Хотя нет, не надо. Еще рано. Пока поработаем только пушками.

Кальфукур крикнул приказ трубачам. Снова три раза загудели кулкулы. И к ним добавился грохот барабанов капекультрунов.

Пушкари быстро перезарядили орудия. Настал их звездный час.

Инки, союзники испанцев, уже дрогнули от пушечных выстрелов. Оно и понятно. Только обученные солдаты, вымуштрованные европейской дисциплиной, могут стоять под огнем артиллерии.

Индейцев никто не учил. Что можно просто так стоять под обстрелом. И погибать почем зря.

Бабах! Бабах! Бабах! Мои пушки выстрелили быстрее испанских. Ядра пролетели дальше, чем до этого. Потому что мы чуть изменили прицел.

Один за другим загремели взрывы. Прямо среди индейского войска. А еще среди полевого лагеря.

Вверх взметнулись комья земли. И снопы пламени. Во все стороны брызнула железная крошка. И мгновенно скосила десятки людей. Каждым выстрелом.

Лошади испанцев заржали. Встали на дыбы. Люди кричали от ужаса. Все войско пришло в движение.

Конкистадоры считали, что полностью контролируют ситуацию. Но получилось наоборот. Оказывается, это я контролировал их.

Бах! Бах! Беспомощно выстрелили пару вражеских пушек. Те, что испанцы успели перезарядить. Ядра улетели вообще в сторону.

Одно шлепнулось перед стеной. Другое ушло далеко вправо.

— Перезаряжайте! — закричал я. — Быстрее, черт подери! Я же просил оставить две пушки в резерве. И не стрелять одновременно.

Кулкулы перекрыли шум битвы. Снова три раза. Барабаны так и продолжали грохотать.

Снова рявкнули пушки. Ядра разорвались посреди колышущегося моря инков. Это оказалось последней каплей.

Индейцы рванули назад. Испанцев не слушали. Побежали сломя голову. Да и сами испанцы начали отступать.

Я смотрел на бегство врага. И лихорадочно думал. Эх, если бы я не приказал завалить ворота! Сейчас мои всадники выскочили бы в поле. И устроили резню.

Может, быстро спустить пеших воинов? На веревках. И отправить в погоню?

Но подумав, я решил оставить все, как есть. Мы отогнали врага. Устрашили его. Лишили пушек.

Так, хотя не совсем. Вражеские пушки остались на поле боя. Даже больше.

Испанским пушкарям не занимать храбрости. Несмотря на бегство индейцев, они остались на месте. Продолжали торопливо заряжать пушки. И целить в стены.

Молодцы. Но храбрость в этой ситуации равна глупости. А я бы не отказался захватить орудия неприятеля.

— Зарядить пушки, — приказал я. Держать под обстрелом поле боя. Стрелки и пикинеры, три сотни. Быстро вниз. Со стен. Возьмите пушки бледнолицых.

Кулкулы заревели один раз. Кальфукур замахал флагом. Люди Нигига, Икера и Уокхэна бросили вниз веревки.

Быстро рванули вниз со стен. Один за другим.

Спустились. Ловко построились. В центре две сотни пикинеров. По два отряда. В каре.

На флангах стрелки. Со штуцерами наготове.

Правда, сейчас стрелять не в кого. Пехота противника стремительно отступила. Остались только пушкари. И несколько всадников.

Пикинеры пошли вперед. Ощетинились длинными иглами копий. Стрелки быстро обогнали их. Добрались до пушкарей.

Испанцы пытались лихорадочно перезарядить пушки. Но не успели. Стрелки открыли по ним огонь.

Первыми же выстрелами перещелкали половину пушкарей. Стреляли, как я учил. Строились цепью. Один стрелял, другой готовил и подавал каморы.

Пикинеры подошли, а пушкари валялись мертвые и раненые. Я смотрел со стены и видел, что творится.

Теперь надо забирать пушки. И сваливать оттуда. Что они там копаются?

В это время вдали послышались крики. И грохот копыт. Из испанского полевого лагеря, наполовину разбитого нашими ядрами, вырвалась кавалерия. Резво помчалась на моих бойцов.

Кавалерии не так много. Около сотни. Но вид несущихся во весь опор всадников с мечами способен вогнать в дрожь любого пехотинца.

Тем более, что у меня большая часть воинов никогда не противостояла настоящей конной атаке. Я напряженно вглядывался в свой отряд. Не дрогнут, не побегут ли?

Командиры сотен что-то прокричали. Отсюда не слышно, что именно. Но кона действовали верно.

Стрелки быстро втянулись за спины пехоты. А копейщики мгновенно ощетинились пиками.

Молодцы, парни. Работают, как полагается. А еще надо воткнуть основания древка копья в землю. Желательно в какой-нибудь булыжник, торчащий из почвы. Чтобы когда налетит всадник, пика не ушла назад от его удара. И не вылетела из рук.

Надеюсь, Икер и Нигиг напомнили об этом воинам. А то им придется туго.

Мы все на стенах замерли на месте. Я повернулся к Тэхмелэпэчму.

— У тебя есть заряженный пулемет?

Иналонко кивнул. Тогда я указал на несущуюся конницу.

— Чего ты стоишь? Давай, стреляй по ним. Даже если не попадешь, все равно напугаешь.

Тэхмелэпэчм заорал приказ:

— Пулеметы, огонь! Да поможет Эпунамун поразить бледнолицых!

Стрелки сразу двух пулеметов развернули орудия. Прицелились. И открыли огонь.

Тах-тах-тах! Выстрелы слились в единый ужасный рев. И перекрыли грохот копыт испанских лошадей. А еще крики воинов.

Пули полетели во врага. Расстояние, признаю, великовато. Но психологический эффект достигнут.

От резкого звука лошади неприятеля как будто запнулись. Мощный рокот копыт сбился. Всего на секунду, но все же.

Кроме того, несколько удачных пуль все-таки зацепили врага. Трое всадников, один за другим, споткнулись.

Лошади кувыркнулись на землю. В клубах пыли. Всадники полетели следом за ними. Их мгновенно затоптали.

Все эти заминки сильно ослабили атаку. И конники подлетели к арауканам, снизив скорость чуть ли не вдвое.

Пулеметы прекратили обстрел. Стрелки тут же принялись их перезаряжать. Также, как и пушкари.

Мои воины на равнине стояли, приободрившись от огневой поддержки. Пики держали уверенно. Никуда не убегали. Стояли ровным плотным строем.

Всадники набросились на них. И ничего не смогли сделать. Пики у нас длинные. На четыре метра.

Кони испанцев дико заржали, когда наконечники вонзились им в грудь и брюха. Некоторые повисли на пиках. Другие упали. Кровь хлестала из колотых ран. Всадники попадали на землю.

На месте испанского командира я бы отменил атаку. Конница на копейщиков? Это ведь самоубийство.

Но испанец, видимо, мыслил старыми категориями. Думал, что индейцы разбегутся от одного только вида коней. Как инки и ацтеки.

Но куда там. Мои парни чего только не повидали. Их конницей не удивить. Поэтому ничуть не дрогнули.

Заметно поредевшая сотня всадников напирала на арауканов. Но те стойко отбивались. Испанцы никак не могли пробить строй.

Вдобавок Уокхэн воспользовался ситуацией. Стрелки стреляли из штуцеров по всадникам.

Стреляли метко. Почти каждым выстрелом выбивали врага из седла. Испанцы потеряли около трети отряда. Всего за каких-то десять минут. И наконец дрогнули.