Когда они уселись за стол, и Мария принесла чайник, чашки, печенье, Есения завела разговор.

— У меня есть одно устройство, по которому я бы хотела получить патент, но, к сожалению, не знаю, как это правильно сделать. Ты, смог бы мне помочь в этом деле?

— Конечно, дорогая. Я знаком с сыном правителя Шанкаром и он, я уверен, поможет мне. А что это за устройство.

— Это воздуховодная труба для отправки писем и поручений. Вечером я покажу тебе схемы по ней.

Пока Есения рассказывала про устройство, находящееся в Публичном доме, не упоминая впрочем, что оно там находится, Лабрадия отправился в этот самый дом для того, чтобы найти всю документацию к изобретению.

Джатин же через час, приведя себя в порядок, надушившись одеколоном, изготовленным из пахучих трав, поспешил в Публичный дом к Мадонне. Он её не знал и, конечно же, не помнил. Он даже не вспомнил бы и Есению, если бы вдруг её там увидел. В тот злополучный день он находился на грани истерики и выбрал её нечаянно, лишь потому, что его глаз остановился на ней. Ему в тот момент было всё равно кто, будь это Есения или же Мадонна или же ещё какая дива, без разницы. Однако сейчас он шёл совсем с другими намерениями, поэтому сильно волновался.

Подойдя к дому, потоптавшись немного на крыльце, он все же открыл дверь и вошёл в полутёмный коридор. Тут же затренькал колокольчик, извещая, что пришёл клиент.

— Добро пожаловать, господин, — услышал Джатин и увидел шикарную хозяйку заведения Луизу.

Джатин даже не понял, откуда вдруг эта женщина вынырнула.

— Здравствуйте, госпожа, — чуть заикаясь, произнёс он.

— Ах! Это снова, вы?! — у Луизы была прекрасная память на лица, тем более забыть такого клиента, который дал пять золотых сверху оплаты для её девочки, ну уж нет, она бы себе этого никогда не позволила.

— Я? — Джатин вдруг испугался, — нет, это не я, это другой…

— Ну, как же, как же, — вещала госпожа Луиза, взяв Джатина под руку и уводя за собой в Белый зал, где уже женщины рассаживались для того, чтобы он мог их всех посмотреть и выбрать для себя по интересу, — у меня, знаете ли, очень хорошая память на лица. Тем более забыть вас! О!

От этого словоизлияния Джатину совсем расхотелось встречаться с Мадонной, а ему захотелось тут же убежать из этого странного дома, но железная хватка госпожи Луизы не позволила ему этого сделать.

— Пройдёмте к моим девочкам, и вы выберите ту, что будет сегодня ублажать вас, — улыбаясь, проворковала Луиза.

Тут Джатин резко остановился, наступив на край платья Луизы. Отчего та чуть не упала.

— Извините, меня, — Джатин покраснел, — но я сегодня по другому поводу.

— По- какому? — удивлённо вскинув бровь, спросила Луиза.

— Мне бы Мадонну, ой, я бы хотел познакомиться с Мадонной, — путаясь в словах, произнёс Джатин.

— А вы, шалунишка! — она очаровательно улыбнулась и подмигнула ему, чем ещё больше смутила Джатина, — будет вам Мадонна. Проходите вот сюда, а я её сейчас вам пришлю.

Она протолкнула его в маленький будуар с бордовыми гобеленами и приглушённым освещением. Тут была малюсенькая скамейка и ниша с диванчиком розового цвета.

— Ждите здесь и никуда не уходите.

Джатин присел на край скамейки, весь трепеща от напряжения. Через пять минут в будуар вошла Мадонна. Она была в голубом платье с откровенным декольте, показывающим все её прелести. Пышные белые волосы, уложенные в замысловатую причёску, украшены цветами, а лицо её выражало нежность, заинтересованность и любопытство.

— Вы, меня хотели видеть? — мягкий её баритон очаровал Джатина.

Лабрадия сидя тут же, невидимый для этих людей, с восхищением потирал свои ручки.

— Хотел, — Джатин с волнением, а затем с восторгом смотрел на Мадонну.

Она его впечатлила.

— Я здесь и вся внимание, — улыбнулась Мадонна, а Джатин соскользнул с краешка скамейки от смятения.

— Осторожнее! — немного наигранно воскликнула она, — не ушиблись?

Джатин поднялся с пола.

— Нет, что, вы. А вы ещё прекраснее, чем я думал, — нашёлся он, — она мне говорила про вас, но я не ожидал, что вы, так красивы.

— Кто, вам, говорил про меня? — Мадонна была заинтересована.

Однако Джатин не ответил на её вопрос, а выпалил.

— Мадонна, я хочу, вас, пригласить сегодня покататься на лодочках!

Мадонна готова была услышать что угодно, но только не это. Она заморгала глазами, не зная, что сказать. Воцарилась пауза.

— Я понимаю, что моя просьба для вас необычна, но вы не волнуйтесь, с госпожой Луизой я договорюсь. Мне очень нужно с вами покататься, — в молитве сложил он руки.

После такой просьбы Мадонна не могла ему отказать.

— Если нужно, так нужно, — ещё более заинтриговано, ответила она.

Лабрадия хихикнул.

Вечер наступил быстро. В октябре солнце садится за горизонт рано и на Кучелмин упали сумерки. Горожане и гости города разбрелись по домам и съёмным комнатам, а в доме на углу уже потушили свет, только ночная лампа под ажурным абажуром давала небольшое освещение спальни Есении.

На кровати широкой, застеленной белой простынью, на белых подушках, разметав свои шикарные чёрные, как смоль волосы, лежала обнажённая Есения. Честимир был рядом и ласкал её, проявляя своё мастерство бывалого любовника. Так её никто ещё не услаждал. Её стоны и улыбка, и слёзы от чувственности, которую вызывал своими поцелуями, прикосновениями этот мужчина, показали ей, что такое есть любовь.

С кем до этого она была? Со Светозаром? Её первым мужчиной, не умевшим толком ничего, потому, как и сам был на тот момент неопытен в таком деле. Кроме боли и унижения она тогда, в первую брачную ночь, ничего не испытала.

С Джатином? С этим робким мужчиной, которого даже мужчиной то не назовёшь! Кроме стыда и огорчения она тоже ничего не испытала. Все было быстро и грязно.

А тут он! Опытный, сильный, властный, знающий, что и как нужно делать! И Есения отдалась в его нежные и сильные руки!

Голова её кружилась, стон разносился по спальне, и только Луна была свидетельницей их услад. Есения любила и Честимир её тоже, и оба они сейчас были счастливы…

Шанкар решил следить за своим братом Пратапом. Он тщательно продумал всё и желал сделать это незаметно для него. Покоя Шанкару не давал рассказ Честимира о том, что его брат решил убить Махавира, чтобы наследовать трон по праву первенства, как второй наследник по рождению. Он верил и не верил Честимиру.

Верил, потому, что знал какой Пратап гнида. Он с детства таким был. Вечно с шутками, вечно с прибаутками, но сам себе на уме и чуть что пакостил за спиной, а потом делал невинный взгляд и сваливал всю вину на него, Шанкара, на самого младшего.

Да и Честимир, славный, честный воин, обладавшей незапятнанной репутацией. Он такое говорить не будет, тем более о втором сыне правителя Индивера.

Не верил, потом, что это его родной брат, с которым он рос, играл в детстве, сражался в боях и жил под одной крышей. Шанкар надеялся, что Пратап его любит и любит Махавира несмотря на все недоразумения и ссоры в прошлом.

Размышляя, таким образом, он теперь ни на миг не спускал с Пратапа глаз. Старался делать это незаметно для того, а сам хотел верить, что может быть, Честимир всё перепутал, слушая болезненный бред Джатина.

Первые дни ничего особенного не происходило, и Шанкар уже было обрадовался, но на четвёртый вечер вдруг он увидел женщину в плотно закутанном чёрном плаще, с капюшоном, надвинутым на лицо. Более того, пол- лица женщины закрывала чёрная маска. Она быстро пересекла двор, зайдя в маленькую калитку, которой Шанкар и его братья пользовались, когда были мальчишками и убегали в город, чтобы не учить уроки. Остановилась на мгновенье, осматриваясь по сторонам, а затем почти бегом пронеслась мимо него, не заметив Шанкара, стоящего за огромным развесистым дубом, по направлению к дворцу, к потайной дверце, ведущей в покои Пратапа.