Вскоре я не выдержала его тяжелого взгляда и отвернулась к столу, начав медленно складывать платье.

– Как поохотились? – легко, будто воздух в комнате не потрескивал от напряжения, поинтересовалась я. Неверный, совершенно опрометчивый ход.

– Охота? – спустя несколько ударов сердца отозвался Ник. Он схватился за одну из ставен и сжал ее до едва слышного треска. – Ты спрашиваешь, как прошла охота?

– Ну да. Тебя не было весь день, не мог же ты вернуться с пустыми руками, – подтвердила я, всем своим видом выражая живой интерес.

Николас шагнул ближе и исподлобья недобро глянул на меня. Его ноздри расширились, резко выпуская воздух.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – процедил он.

– Да нет, похоже, поговорить пришел именно ты. – Я покосилась на него и придвинула к себе корзину с бельем. Одежда давно была сложена, но мне хотелось чем-то занять руки, чтобы не стушеваться под этим устрашающим взором. Комната внезапно будто бы уменьшилась в размерах, отчего дышать стало тяжелее, однако мне все еще успешно удавалось удерживать непроницаемую маску на лице. – Если честно, я не уверена, что хочу слышать то, что ты собираешься мне сказать.

– О, разумеется, – вкрадчиво ответил он. – Я заметил, что у тебя проблемы со слухом. Будь добра, напомни, что я сказал тебе перед уходом?

– А ты что-то говорил? – спросила я, пожав плечами. Страх стискивал внутренности.

– Я предупредил, чтобы ты сидела дома. – Его голос задрожал, и я поняла, что он был на грани. – И что же ты сделала?

Я молчала, лихорадочно подбирая слова.

– На меня смотри, – потребовал он.

Я медленно повернулась к нему и скрестила руки на груди.

– А теперь ответь на вопрос.

– Ничего плохого, – уязвленная его тоном, отчеканила я, глядя в затемненные мраком помещения зеленые глаза.

Большой кулак опустился на стол рядом с моей рукой, заставив и меня, и все, что на нем стояло, подпрыгнуть.

– Тебе было сказано дожидаться меня и не высовываться! Какого демона ты натворила? – рявкнул он. – Зачем полезла к конюху?

– Если бы ты только видел, что творил он! – теперь разозлилась и я. – Я не могла просто смотреть…

– Так и не смотрела бы! Это не твоя забота. А если бы дело зашло дальше одного удара в лицо? – прорычал Ник.

Я хотела было ответить, но застыла на месте, когда он неожиданно протянул слегка дрожащую руку и осторожно, едва касаясь, провел большим пальцем по ране на моей опухшей губе. Это нежное прикосновение так сильно отличалось от его грубого тона, что я опешила. Щеки опалило жаром. Я, не моргая, смотрела на него и различила в его взгляде плохо скрытое волнение.

Ник не отрывал взгляда от моих губ.

– Что тогда, Фрейя? – Он убрал руку прежде, чем я успела понять, как на это реагировать. Скованно отошел назад и уставился на меня с непроницаемым выражением лица в ожидании ответа.

– Я могу за себя постоять, – сипло произнесла я; голос куда-то пропал. – Но вот конь – нет. Почему ты позволяешь так с ним обращаться?

– Я не позволял. Я не знал. Но по-другому все равно не получается, он никого не слушается. И меня тоже, – процедил Ник, уставившись в окно. – Давно пора продать его. От этого коня одни проблемы.

– Что? – воскликнула я. – Это замечательная лошадь! Ему просто требуется больше внимания и особый подход. Ты ведь даже не ухаживаешь за ним должным образом! У него кости проглядывают, ты хоть кормишь его?

– Он получает меньше остальных, но этого достаточно. Не вижу смысла переводить на него овес.

– Нет, этого недостаточно. Ничего не достаточно. Вы почти не выпускаете его в поле, не объезжаете, не чистите…

– Он бесполезен! – резко перебил меня он. – Я все испробовал: держал его дольше необходимого, пытался наладить хоть какой-то контакт. Но все без толку. Я лишь потратил кучу времени и средств. Близнецы правы, пора избавиться от него. В следующий раз, когда поеду в ближайшие деревни, возьму его с собой.

– Но так нельзя, – возразила я.

– Фрейя…

– Ты не сделаешь этого!

– Довольно.

– Я могу взяться за его обучение, – в отчаянии выкрикнула я, удивившись своему предложению. – Это не помешает работе, я все успею.

– Это не обсуждается, – отрезал Ник.

– Но…

– Фрейя, хватит! Я все сказал. Забудь об этой лошади и впредь делай только то, что от тебя требуется.

– Я и делаю, – прошипела я. Схватила корзину с выстиранным бельем и, оттолкнув Николаса, направилась ко входной двери. – Я помогала Сахаар, когда увидела в окне, как Гарт хватается за хлыст. Неужели ты и вправду считаешь, что мне стоило проигнорировать это?

– Именно, – прозвучало злобное за спиной.

– Бесчувственный эгоист! – Не выдержав, я развернулась и свирепо уставилась на него. – Если твои приказы подразумевают это, я не стану их исполнять.

– Замолчи. Замолчи сейчас же или… – хрипло прорычал Николас, прикрыв глаза.

– Или что? С чего ты вообще так разозлился? Почему я не могла просто поступить по-человечески, как сделал бы на моем месте любой?

– Да потому что ты рабыня! – оглушительно рявкнул Ник.

Мой мир разлетелся на тысячу осколков. Вслед за каждым произнесенным словом пять кинжалов вонзились в мою грудь и провернулись, лишая возможности вдохнуть.

Ступив на первую ступень, я споткнулась и едва удержалась на ногах. Подняла на Николаса полный неверия взгляд. Разгоравшееся во время разговора пламя внутри потухло, будто кто-то задул его. Точно свечу.

Николас изваянием застыл на вершине лестницы. На его лице промелькнул ужас от осознания, что он только что произнес. Он открыл рот. Закрыл. Тяжело сглотнул, отчего кадык на горле заметно дрогнул. Внимательным взглядом забегал по моему лицу.

Он разглядел все.

Как спустя несколько мгновений я выпрямила спину. Как расправила плечи и приподняла подбородок. Как воздвигла внутри себя неприступную стену. И он увидел лед. Лед, который сковал мой взгляд, мое сердце, опустошая их, лишая жизни.

– Фрейя. – В этом тихом возгласе прозвучало столько раскаяния.

Я развернулась и спустилась ниже.

– Постой, не уходи.

Я ступила на землю.

– Фрейя, вернись, – твердым голосом сказал он.

– Это приказ? – мой тихий, безжизненный вопрос.

Долгое молчание.

– Нет, – и его столь же тихий ответ.

Я удобнее перехватила корзину и растворилась в ночной темноте, глотая хлынувшие слезы.

– Не наказывай Фабиана, – напоследок бросила я. – Он твоих приказов не нарушал.

Я прошла мимо нескольких домов и заметила остальных членов отряда, которые вернулись с охоты, но ни одно лицо не было мне знакомо. Трое мужчин спешились и повели нетерпеливо взмахивающих хвостами коней в конюшню. Один из Этна подхватил под уздцы и темно-гнедого жеребца Николаса, который послушно стоял на месте, видимо, брошенный всадником, сорвавшимся с места по приезде.

Сморгнув влагу с ресниц, я различила в темноте еще две массивные фигуры, в одной из которых признала Аяна, вождя клана. Мы с ним практически не пересекались в деревне. Его явно не радовало присутствие в доме чужачки. Неизвестно, как безродная девушка, выкупленная из рабства, могла повлиять на его авторитет. Судя по всему, такого здесь еще не случалось. В одном Ник не соврал: Этна не держат рабов.

Аян перекинулся парой слов с охотниками и повернулся к стоявшему рядом мужчине. Фабиан. Лед внутри треснул, обожженный вспыхнувшим огоньком злости. Неужели обязательно сразу сообщать о случившемся? Я подозревала, что Фабиан, повинуясь долгу, первым делом отчитался о неприемлемом поведении конюха, но Николас был слишком проницательным, чтобы мгновенно не проникнуть в суть и не разузнать подробности.

Отвернувшись, я поплелась к кромке леса, где на ветвях невысоких деревьев были повязаны веревки, служившие сушилками для одежды. Места было полно – девушки из соседних хижин уже поснимали сухие вещи после теплого солнечного дня. Я поставила корзину на землю и уставилась на нее, затем перевела безучастный взгляд на темные стволы деревьев. Подошла к ближайшему молодому дубу и прижалась лбом к шершавой коре, бездумно скользя пальцами вдоль ребристых выбоин.