Мы остановились на окраине лесной опушки и уставились на узкую, почти незаметную тропу.

– Видишь? – Он дождался моего кивка и продолжил: – Эта дорога ведет к реке. До нее недалеко. Если не будешь сворачивать, не заблудишься.

Я фыркнула. Последнее, чего стоило от меня ожидать после жизни в лесу, так это того, что я в нем потеряюсь.

Ник проигнорировал мой скептический жест.

– Но одну я тебя туда отпускать не намерен. Каждые несколько дней женская половина клана собирается и отправляется к реке. Вот с ними и пойдешь.

Мы повернули обратно.

В какой-то момент Николас притормозил, словно что-то обдумывал.

Я терпеливо ждала, наслаждаясь лучами солнца и со сдержанным интересом наблюдая за жителями деревни. Печаль стеснила грудь. Я не могла перестать сравнивать любую здешнюю мелочь с тем, как было в моем родном поселении. Тем утром все мои знакомые и близкие так же, как и эти люди, болтали и смеялись. Жили. Не подозревая о том, что случится с закатом солнца. Я помнила, как поцеловала маму в щеку, как привычным движением всунула в ножны отцовский кинжал и, схватив со стола подсохшую булочку, вылетела из дома; как направлялась к пастбищу, попутно перебрасываясь приветствиями с соплеменниками. А потом уехала. Не зная, что больше никогда никого из них не увижу.

– Хочу еще кое-что показать тебе, прежде чем мы отправимся к Сахаар.

Я кивнула, не вникая в суть его слов.

Мы все дальше и дальше удалялись от домиков, поднимаясь выше. На меня медленно наваливалась усталость, а перед глазами начали мелькать темные пятна. Долгая прогулка утомила меня сильнее, чем я готова была признать. Руку хотелось просто вырвать из тела от того, какую сильную боль причиняла не желавшая никак заживать рана. И только повязка, перекинутая через шею и поддерживающая искалеченную конечность, приносила какое-то облегчение.

Мне пришлось намеренно отстать от Николаса, чтобы он не услышал мое шумное и рваное дыхание. Но он заметил. Видимо, понимая, что сама я не попрошу об отдыхе, добрался до верхушки холма и сел прямо на землю, устремив взор вперед. С тихим облегченным вздохом я опустилась на мягкую траву немного в отдалении и проследила за его взглядом.

Открывшийся взору вид был поистине сказочным. Потрясающе красивый край, отгороженный от остального мира. В долине, где уютно расположилась деревня, простирались пастбища, поля и огороды, луга с россыпью полевых цветов и сверкающие ручьи, переходящие в небольшие озера.

Я позабыла все слова на свете и, несмотря на усталость, вновь встала на ноги, жадно впитывая в себя окружающие пейзажи и позволяя ветру спутывать мои кудри, свободно рассыпанные по плечам. На мгновение я позабыла обо всех своих проблемах, кошмарном прошлом и неопределенном будущем и почувствовала неуловимый лучик чего-то похожего на счастье.

– Это… невероятно, – шепотом призналась я.

Николас и сам будто поменялся. Его взгляд изменился, и без того всегда прямые и широкие плечи расправились, а обычно напряженное и задумчивое выражение лица смягчилось.

– А теперь представь, как остальным хочется это заполучить.

Его слова подействовали на меня отрезвляюще. Я мрачно кивнула. Никто не смог бы отказаться от такого богатства.

– Это мой дом, Фрейя. Я в ответе за каждого по отдельности и всех, вместе взятых. И я сделаю все, лишь бы не подвести их. – Наши глаза встретились, и мое сердце болезненно сжалось. «А я своих подвела». – Истэк никогда не завладеет этими землями.

В его словах, голосе, глазах было столько решимости и твердости, что я невольно подумала, что с таким человеком во главе они, возможно, не зря верили в победу. Истэком двигала лишь жажда власти и крови. Николас же – теперь я понимала это – был преисполнен искренней любовью к своему народу.

– Но ведь вождь твой отец.

Он согласно кивнул.

– И я бы хотел, чтобы он оставался им как можно дольше. Но никто из нас не вечен. Однажды мне придется занять его место, и он признался, что хочет посвятить меня в это раньше. Считает, что я уже готов, и клану будет лучше в руках молодого вождя. Вот только я не уверен… – Он осекся, видимо, решив, что слишком разоткровенничался.

– Ты не хочешь этого? – осторожно спросила я.

– Это не имеет значения, – после недолгого молчания ответил Ник, снова замкнувшись. – Меня с детства готовили к этому.

– Я думаю, Этна будет в надежных руках, – неожиданно для самой себя произнесла я и мысленно смутилась под его благодарным и немного удивленным взглядом.

Нельзя так разговаривать с тем, кто вправе распоряжаться твоей судьбой. Могли ли все эти светлые слова и эмоции быть фальшивыми? Я плохо разбиралась в людях, но почему-то уже не сомневалась, что нет.

– Ты хочешь отомстить ему, знаю. Возможно, нам стоит встать на одну сторону, – прервал Ник затянувшееся молчание. Я резко повернулась к нему. – Подумай об этом. Нет нужды быть врагами.

Ничего не ответив, я снова перевела взгляд на деревню. Это было щедрое предложение, но… я подумаю об этом потом. За последнее время на меня навалилось много всего, и я не была уверена, что готова довериться людям.

Ник давить не стал. Вряд ли он рассчитывал сразу получить ответ. В каком-то смысле он протянул мне руку помощи. Только вот свою ошибку я должна исправить сама. В отличие от меня, в Нике не горела жажда мести. Он поклялся защищать настоящее и будущее. А я хотела отстоять прошлое.

Полуразвалившаяся хижина на окраине деревни напоминала груду поросших мхом досок и ставен. Казалось, если дунуть на нее, она развалится и в воздух поднимется столб пыли. На хлипкой двери и заколоченных окнах позвякивали камешки, перья и отражающие солнечные лучи стекла, развешанные на тонких веревках. В нише под крышей раздавалось щебетание. Птицы проносились мимо нас и вскоре возвращались с зажатыми в клювах прутиками.

Хижина выглядела кошмарно. Но в то же время слишком живой, чтобы быть заброшенной.

– Мне кажется, ей не помешало бы уделить капельку внимания.

– Она не разрешает что-либо здесь трогать, – хмуро отозвался Ник, и по его голосу я поняла, что он не раз пытался достучаться до хозяйки. – Тебе следует быть готовой к тому, что она немного… – Он тяжело вздохнул, подбирая слова, и признался: – Вряд ли она тебе понравится. Как и ты ей.

– Я пришла, чтобы выполнять свою работу, а не чтобы кому-то понравиться.

Кивнув, Николас подошел к порогу и громко постучал. Я поморщилась, опасаясь того, что дверь сейчас рухнет. Он прислушался к звукам и бросил на меня взгляд, значение которого я не разобрала, но отчего-то занервничала.

Дверь так резко распахнулась, что Ник едва успел отскочить в сторону. В проеме показалась маленькая и в высшей степени недовольная старушка. Она была одета в мешковатое серое платье, которое нелепо висело на ее худощавой фигуре. Узкое, угловатое лицо обрамляли длинные седые волосы, выглядевшие так, будто пережили ураган. В них даже торчали листья, словно старушка пронеслась через бурелом, прежде чем предстать перед нами. Кустистые белые брови были сдвинуты на переносице, приковывая взгляд к почти черным глазам, в которых читалась неприкрытая враждебность.

– По котелку своему постучи, – с угрозой протянула она, указав на висок навершием гладкой изогнутой трости со свисающими побрякушками. – Снова тут ошиваешься, надоел. – Голос был под стать хозяйке, сухим и скрипучим.

– Как будто мне это в радость, – сдержанно ответил Ник и указал в мою сторону, но добавить ничего не успел.

– Ты, – старуха ткнула пальцем в его грудь, даже не взглянув на меня, – невежественный мальчишка, опять приводишь ко мне всякий сброд.

Николас бросил на меня многозначительный взгляд и, не скрывая раздражения, повернулся к Сахаар.

– Я предупреждал, что познакомлю тебя кое с кем. Это Фрейя. Хочешь или нет, с этого дня она будет помогать тебе.