— Сейчас сложно о себе данные уничтожить, — покачала я головой.

— Я смог. Попал, когда выносил секретное оборудование оттуда, откуда его нельзя было выносить. Сцапали, привезли сюда. Выпрыгнул в окно, как ты. Ударился грудью, проткнул себе ребром легкое. Меня реанимировали и приковали на несколько месяцев к койке.

— Почему не прячешься? У нас страна большая, можно найти местечко.

— Не вижу смысла, не хочу. Да и интересно от чего я помру, — ответил он и криво усмехнулся.

— Ты наверно теперь радиоактивный? — спросила я.

— Тебя только это беспокоит?

— Меня много чего беспокоит, — сказала я.

— Что, например?

— Я про тебя теперь знаю. Ты меня не собираешься уничтожать? — я характерно провела пальцем по шее.

— Я еще не решил, — усмехнулся он, — Хотя, для меня ты не угроза. Даже если ты кому-то про меня расскажешь, толку от этого не будет. Нет фото, нет данных, рассказ похож на выдумку. Да и вообще нам пока лучше дружить.

— Как скажешь, дружить, так дружить, — кивнула я.

Мы добрались до садового общества. Перелезли через покосившийся забор у разрушенного дачного домика, и утонули в зарослях сорняка. Я сорвала недозрелое яблоко и начала его грызть.

— Не ешь, потом живот болеть будет, — предупредил Ренат.

— Я и не такое ела, — махнула я рукой, вгрызаясь в кислую плоть яблока.

Если бы его здесь не было, я бы сейчас какую-нибудь птичку дожевывала или мышку, даже от ящерки бы не отказалась, но надо было притворяться хоть сколько-то нормальной.

— Давай, пересидим в развалинах, и посмотрим, что тут и почем.

— Я не против. Сегодня какой день недели? В выходные народа много, в будний день мало.

— Вот и узнаем, — ответил он.

Мы вошли в разрушенный домик и устроились на битых кирпичах. Я прикрыла глаза и задремала. Со стороны дороги затарахтела машина, где-то лаяли собаки, кукарекал петух. Звуки успокаивали, и я все глубже проваливалась в сон.

Слышала сквозь сон, как Ренат ушел. Где-то затарахтел автомобиль, судя по звук, какой-то старенький Москвич или Жигуль, видно дачники на соседнюю дачу приехали. Интересно так, вроде сплю и одновременно не сплю, все звуки слышу, шаги.

Прошло пара часов, вернулся Ренат. Потолкал меня в плечо и протянул что-то в пакетике. Открыла пошире глаза, втянула воздух носом. Пирожки! Самые настоящие, с луком и яйцом, жаренные. Схватила пакетик, жадно накинулась на пирожок, вернула остальное ему.

— Ешь, — рассмеялся он, наблюдая за мной.

Он где-то ухитрился переодеться. Рубашка так и оставалась от пижамы, а вот внизу вместо брюк были надеты обычные джинсовые шорты. Внешне он ничем не отличался от обычных дачников.

— Где пирожки достал? Бабушку какую-то ограбил? — спросила я, жуя ароматный пирожок.

— Ты обо мне плохо думаешь, — ответил он и снова улыбнулся своей белозубой улыбкой, — Это же дачи, работа всегда найдется. Бабуська решила, что я из местной больницы сбежал. Поохала, поахала, предложила мне ей пару грядок от сорняков освободить. Мне же не сложно, все прополол. А она меня за это покормила и дала пирожков с собой.

— А штанцы где достал? — поинтересовалась я, откусывая от второго пирожка.

— Она дала. Говорит, возьми, милок, а то назад туда попадешь.

— Что же у них за больничка такая?

— Больничка-наркологичка, там всяких разных лечат, — махнул он в правую сторону рукой.

— Шикарно, но ты вроде на алкоголика не похож.

— Наверно уже вылечился, — захохотал он, — Доедай пирожки и идем. Там я одну приличную дачу заприметил. Бабулька сказала, что хозяева только на выходные приезжают. В пятницу будут, а сегодня среда. Переночуем спокойно, а завтра раненько встанем и по холодку в город отправимся.

С удовольствием проглотила оставшиеся пирожки. Вытерла руки об лопух и пошла за ним следом. Прошлись по улице, солнце уже поднялось высоко и жарило от всей души. Дачный народ попрятался по домикам и верандам, поэтому нас никто и не видел. Подошли к высокому забору и большому коттеджу, вот у Рената губа не дура.

На калитке висел огромный амбарный замок. Да и забор в три с половиной метра, даже я не допрыгну, хотя, может быть, у Рената есть еще какие-то скрытые способности. Он взял замок в руки и просто потянул его на себя. Дужка у замка стала какой-то желеобразной, мягкой и легко соскользнула с двери. Мы зашли во двор дачи. Он просунул руку сквозь калитку и закрыл замок с той стороны.

Когда он просовывал руку сквозь металл калитки, глаза у него стали желтого цвета и засветились. Какой интересный эффект. Дверь захлопнулась, и Ренат повернулся ко мне.

— Ты меня не боишься? — ухмыльнулся он.

— А ты меня? — улыбнулась я.

Со стороны, наверно, мы смотрелись, как два хищника, которые оценивают друг друга и решают нападать, или соблюдать нейтралитет.

— Хороший вопрос. Я ничего о тебе не знаю, только то, что ты бегаешь хорошо, ну и покушать любишь, а еще что ты выпрыгнула с третьего этажа и тебя еле поймали. Привезли без повреждений. Думаю, что ты опасная штучка. Обычно с такими, как ты, я дружбу не завожу. Однако, мне вполне комфортно с тобой, — ответил он и посмотрел на меня внимательно.

— А что ты делаешь с такими, как я? — поинтересовалась я.

— Ничего, я стараюсь их избегать, и иду своей дорогой, — пожал он плечами, — К крайним мерам я очень редко прибегаю, но это если есть угроза моей жизни. Просто, я уже давно не… А, это не важно, — махнул он рукой и отправился к двери в дом.

— Ты для меня слишком старый, — крикнула я ему вслед, — И вообще я еще замужем и у меня есть друг.

— Знойная ты женщина, Марина, — усмехнулся он, ловко орудуя отмычками, — Но, я не в этом плане. Когда поживешь несколько десятков лет, избегая всех и вся, тогда поймешь меня.

Вошли в дом.

— Как-то неудобно вторгаться в чужое жилье, — поежилась я.

— Мы же не бомжи какие-то, нам просто нужно переждать. Все за собой уберем, свинячить не будем. Все тихо, мирно, без эксцессов. Не переживай, — успокоил он меня.

— Мне бы в душ, — мечтательно сказала я.

— Давай в тот, что на улице. За сутки там все высохнет. Периметр дачи огорожен глухим забором, так что никто тебя не увидит. Вытрешься больничной одеждой, полотенца хозяйские брать не будем. Сейчас что-нибудь тебе подыщу, принесу.

— Полотенце чужое брать нельзя, а одежду можно, — усмехнулась я, — Двойные стандарты.

— Полотенце мы оставим здесь, а одежу мы воруем, — улыбнулся он.

— Аааа, ясно, опыта у тебя в побегах больше, так что соглашусь с тобой, — кивнула я, и отправилась в летний душ.

Водичка полилась тепленькая, приятная, смыла с себя запах замка, больницы, летнего зноя. Стояла под струей душа и балдела. Воспользовалась местным жидким мылом, вообще человеком себя почувствовала.

— Вылезай, я тоже хочу помыться, — услышала я Рената с той стороны занавески, — Я принес тебе шмотки.

Вытерлась казенным барахлом. Забрала у него шорты и майку. Вещи все чистые. Задвинула куда-то свою брезгливость и натянула все на себя. Деваться некуда, как говорится, не до жиру, быть бы живу.

Ренат больничное тряпье подобрал, сказал, что где-нибудь по дороге выбросим или сожжем.

В доме я устроилась на первом этаже, на полу, никуда не ходила и не бродила, сидела на одном месте. Чувствовала себя, как не в своей тарелке, прислушивалась и вздрагивала от любого шороха.

— Дрожишь? — зашел Ренат в дом.

— На измене, — повела я плечами.

— Не бойся, сюда никто не сунется.

— Как ты думаешь, сколько они еще нас искать будут? — спросила я.

— Где-то к вечеру закончат, — ответил он.

Парень поставил греться чайник.

— У тебя семья есть? Ах, да, ты же говорила, муж, любовник, наверно дети, родители.

— И? — насупилась я.

— Они будут тебя ждать там.

— Предлагаешь пропасть навсегда?

— Это тебе решать, — пожал он плечами.