— Это ты своим чудикам программистам рассказал, а про нас забыл. Кстати, новостей от них не было? — ворчала она.

— Тут плохо ловит связь, а интернета подавно нет. Выдали последнее место, где были Лиля с Бригом и все, и тишина, — поморщился Вова.

— Лиля с Бригом, как романтично звучит, — протянула я, и все захохотали.

— Что ты хочешь, современные блогеры они такие. Ты вот на кого подписана? — вмешался Леха, на внешний вид он был самый молодой из нас.

— Только на своих родных. Чужие фоточки меня мало интересует, не страдаю вуайеризмом, — ответила я.

На столе расставили тарелки и разлили суп, что меня очень сильно удивило. Слава это заметил.

— Берем несколько брикетов сухого концентрата, банку тушенки и воды. Получается весьма сносный суп, и желудок так сильно не страдает. Концентрат весит немного, если не использовали, то и не испортится, а тушенка всегда есть с собой, — пояснил он.

— Что думаете про местных? — спросил Макс.

— Мутные ребята какие-то. Думаю, надо ночью выставить дежурных и спать по очереди, мало ли что, вдруг чего дурного удумают, — ответил Слава.

— Вы как себя чувствуете после отравления? — поинтересовалась Аня.

— Слабость еще присутствует в организме, но после еды, чая и сна, надеюсь, все пройдет, — сказал Вова, — А вы как? Смотрю, вас вообще не коснулось.

Все выставились на меня. Слава поморщился, ему все это видно не нравилось.

— Меня слегка тошнит, — соврала я, — Но нас еще в школе на ОБЖ учили, что при непонятном запахе нужно задерживать дыхание и прикрывать рот и нос платком или тряпицей.

— Девчонка быстро сообразила, а вы дуболомы тугие, — спасла меня Аня, выразительно на меня посмотрев, — Словно первый раз замужем.

— Я подумал, что стреляют, — признался Леха, остальные закивали.

— А я уж, когда эти каракатицы напали, вообще разум потерял, — продолжил Слава.

Постепенно тема сошла на нет. Помыли посуду, обсудили план действий на следующее утро. Оставили одного дежурного на первые три часа. Разобрались со спальными местами и улеглись спать. Надеюсь, эта ночь пройдет без происшествий.

Мне не спалось, ворочалась. Аня храпела громче всех, нас с ней на диван определили, девочки же. Воздух в доме густой, тяжелый, четыре человека в одной комнате тяжко, душно, смрадно. Окна все сплошные, даже форточек нет. Луна освещала часть комнаты, в какой-то момент мне показалось, что за окном кто-то мелькнул. Хотя, может быть это ветка дает такую тень. Опять поворочалась, вздохнула, прислушалась к чужому дыханию. Все спали.

Встала водички попить. Прокралась на кухню, там Леха сидит в темноте, в игрушку на телефоне играет, так сказать, сторожит нас. Уселся на табуретке по-турецки, как у него ноги в таком положении не затекли, зато не уснешь, мигом свалишься на пол.

— Чего не спится? — прошептал он.

— Пить хочу, — ответила я.

— А потом еще писать захочешь, — усмехнулся он, — Смотри там кто-то под окнами бродит.

— Во дворе?

— И во дворе и на самой улице, — махнул он рукой на окно.

— Заглядывают?

— Нет, просто шарахаются.

— Может собаки?

— Может и собаки, скорее всего они и есть, — кивнул он и продолжил играть на телефоне, — Не думаю, что люди в это время будут по улицам бродить. Да и вообще не известно живет здесь кто-нибудь кроме охотников за чужим добром. Мне вообще кажется, что они и человеченкой не прочь перекусить. Странные они какие-то.

Налила себе воды в кружку из ведра, что принесли с колодца, и отхлебнула.

— Как ты думаешь, вода тут не отравленная? — поинтересовалась я.

— С чего такие мысли? — удивился он.

— Тут вон зеленные человечки по болотам бегают, собаки одичавшие. Может у местных парней шерсть по всему телу.

Он оторвался от телефона.

— Вроде не армяне, так что не думаю, что у них шерсть по телу. Иди, спи, или садись на мое место, а я лягу, посплю, — пробормотал он, — Хватит уже базарить.

— Я тут на воздух выйду, пройдусь, ноги разомну, — ответила я и направилась на выход.

— Проводить? — спросил он с неохотой.

— Не переживай, я недалеко, в ближайшую крапиву. Знаю я здешние туалеты, провалишься в яму и захлебнешься всяким дерьмом. Мне кажется это самая позорная смерть.

— Я постою на стреме, — кивнул он.

— Около двери стой, чтобы если что народ поднять или спрятаться успеть.

Вынырнула из сеней в прохладу ночи. Вдохнула полной грудью, от чистого воздуха аж голова закружилась. Постояла, подышала. На небо посмотрела, облака, но и звезды в просвет видно. Тихо, аж жуть. Леха за спиной играл в игрушку. Прошла несколько шагов и нырнула в ближайшие кусты, не доходя до покосившегося домика раздумий. Сижу себе, никому не мешаю, тут слышу приглушенное рычание. Голову поднимаю, а предо мной стоит огромная животное, то ли собака, то ли волк и скалится.

— Пшел вон, — тихо сказала я, — Сейчас я штаны надену и голову тебе откушу, — пообещала я.

Он перестал скалиться, обалдел от того, что я его не боюсь и ушел, поджав хвост. Поднимаюсь из кустов, а дверь в дом закрыта. Замерз что ли Лешка. На дорожке стоит какой-то мужик в тельнике с ведром в руках и в залихватском картузе.

— Ты кто такая? — хрипло интересуется товарищ, — И чего тут делаешь?

— Крапиву помечаю, — усмехнулась я.

— А ну пошла с моего двора, шваль, — он замахнулся на меня ведром.

Странно, дом то вроде как ничейный, это, что посреди ночи наследнички объявились, да еще с ведром пустым. Откуда такое счастье привалило?

— Не шуми, дядя, ребят разбудишь, — предупредила я его.

— Каких таких ребят? Мои в армию ушли служить. Сейчас Санька проснется, она тебе мигом все космы повыдергает, она у меня баба боевая. Еще и мне достанется, если не свалишь отседова, — он снова замахнулся на меня ведром.

Странно все как-то. Стала озираться, травы нигде нет, дорожка приличная, да и домик побеленный, в лунном свете отсвечивает. Как-то все это нереально. Комары над ухом зудят, где-то собака брешет, в ветках соловей застрял и рулады выводит, а в траве стрекочет цикада. До этого пейзаж был совсем другой, и трава по грудь, да и птиц с насекомыми слышно не было.

Пока крутила головой, по ней мне и прилетело цинковым ведром. Очухалась в крапиве, а надо мной стоит огромный черный пес и рычит прямо мне в лицо, и слюни так на меня кап-кап. Глаза у него горят красным светом, из пасти мертвечиной воняет. Как звездану ему в голову кулаком, псятина и улетела куда — то в сторону с диким визгом.

— Марина, Марин, не вставай, — услышала я Лешкин шепот, — И не шевелись, они везде. Я в дом, будить наших.

Голову приподняла, а там, мама дорогая, стоит армия псиная, плотно друг к другу прижались и ждут. Если буду лежать, то точно сожрут и костей не оставят. Надо бежать, там какая-то яблоня старая, может, успею на нее забраться. Кто же знал, что этих тварей столько много. Вскочила и рванула к ней. Почувствовала себя Джеки Чаном, который ногами отпинывает живность и по ней же бежит.

Прыгнула на яблоню, а она начала под моей тушкой ломаться. А там эта свора стоит, под деревом, молчит, скалится, да злобно с любопытством зыркает. Кто-то закричал в районе дома и выпустил в стаю ракетницу. Отвлеклась стая на яркий всполох. В бок какой-то твари ракетница попала, запахло паленой шерстью и жареным мясом. Кинулась стая на своего сородича. В этот момент с дерева я ухитрилась перепрыгнуть на крышу сарая, вот только она гнилой оказалась и я провалилась внутрь помещения. Молилась, чтобы он закрытый был, чтобы эти твари не прорвались ко мне.

Услышала звуки борьбы за стеной, крики, собачьи визги. Озираюсь вокруг, инструмента нет, видно уже местные приватизировали. Только ржавая пила на стене висит. Слышу, кто-то с той стороны на дверь кидается, явно не люди. Удары такие глухие. Пытается в сарай проникнуть. Доски то гнилые под напором трещат и крошатся, того и гляди проломит дыру. Ужас меня начал покрывать липкой паутиной. Тут то я про нее и вспомнила.