У этого контингента разговор короткий — кулаком в лицо. Только вот реакция у меня быстрей, чем их разговор. Пальцами в солнечное сплетение, и коленом в причинное место. Сел Аватар на мерзопакостный пол и дыхнуть боится, вернее не может.

— Не пей больше алкоголь, — наклонилась я к нему, — Как там тебя зовут?

— Саня, — прохрипел он.

— Так вот, не пей, Саня больше алкоголь, — я смотрела в его васильковые глаза, — Понял?

— Понял, — просипел он и завалился на бок.

Пощупала шею, пульс есть. Он, как храпанет, я чуть с перепуга сама на пол не села. Спит бедолага, и Валька на грязном столе уснула. Положила руки на стол и улеглась на них головой и засопела.

Посмотрим завтра, подействует мой метод или нет на граждан-алкоголиков.

Утром папа отправился в магазин за молоком и хлебом. Ночью какой-то хомяк выпил все молоко. Животное обнаружить не удалось. Папа поворчал, но решил, что утренний кофе отменять ни к чему. Вернулся домой через полчаса, как всегда с полным пакетом, в котором было три вида молока, сливки, пирожные, конфеты, пастила и вафли. Вид у него был удрученный. Из подъезда доносились какие-то вопли.

— Отец, чего там опять у нас в подъезде твориться? — спросила мама.

— Ты представляешь, Валька из шестой квартиры своих собутыльников выгоняет, — удивленно ответил папа.

— Ну, может опять пьяная, буянит.

— Нет, трезвая. Синий мужик ей помогал, всех выталкивал и каждому вручал по пакету с мусором.

— Синий, в смысле пьяный?

— В наколках весь. Трезвый. Неужели Валька за ум взялась, — ходил и удивлялся папа.

— Ну, вот хоть у вас в подъезде потише станет, — сказала я.

— Подростки то куда денутся? — вздохнула мама.

— Ну, не знаю, за ум возьмутся, — пожала я плечами.

На сегодняшний день у нас был запланирован цирк, и заплывы по Волге на теплоходе. Родители решили присоединиться к нашим прогулкам, вспомнить молодость, давно в цирке не были.

Очень хорошо отдохнули и по Волге покатались и на бедных животных в цирке посмотрели. Понравились воздушные гимнасты и маленькие собачки. Вот только львы огорчили, видно перед представлением съели что-то не то. Дочь с мамой бурно обсуждали руководство цирка, которое заставило работать больных животных, а зрителей наблюдать все это безобразие.

В моей голове периодически крутились мысли, что же делать с подростками. С алкоголиками сработал гипноз, может и с этими получится. Но это я с одной Валей общалась и с ее собутыльником, а тут целая толпа, и не наплюешь же на них, и паутиной не свяжешь. Хотя было бы прикольно, двенадцать человек спеленатые и прилепленные по разным углам в подъезде. Эх, остается только мечтать.

Шестая квартира была закрыта, и оттуда доносилась тишина и запах хлорки. Папа сильно удивился, говорит первый раз такое за несколько лет. Странно сколько раз к ним приезжала, а такого безобразия не замечала. Хотя может, быть мне везло. Он сказал, что один раз хозяйка сильно отравилась и лежала в больнице, а еще их периодически забирают за дебоши. Надеюсь, гипноз на них надолго подействует. Если что, в следующий раз буду орудовать кардинально, уничтожать, так сказать, на корню.

Вечером мы, как обычно, смотрели все вместе телевизор. Я давно не видела столько рекламы. В интернете ее научилась не замечать, идет каким-то фоном, рамкой по полям, иногда правда выскакивает посередь поля, закрыл сайт и нет. Здесь же вздрагиваешь от ужаса, когда она включается.

Сидим, смотрим телек и тут звонок в дверь. Стоит бабушка Люда и плачет. Папа завел ее в квартиру, мама чаю налила.

— Тетя Люда, что случилось? — спрашивает мама.

— Борька квартирант напился и стал предлагать мне всякие непотребства, говорит, я тебе, бабка, денег дам, а ты мне приятное сделаешь. Выпей для храбрости, все равно никто не узнает. Я от него еле вырвалась. Раньше он хоть на меня только орал, — плакала бабушка.

— Может милицию вызвать? — предложила мама.

— А что толку, они скажут, он тут прописан, — покачала головой бабулька, — Он в прошлый раз буянил, все крушил. Я вызвала, так этот ирод, сказал, что это его мебель, и он тут прописан. Они ему только сказали, что после одиннадцати вечера шуметь нельзя и уехали, — плакала она.

— Я вот сейчас пойду, и с ним поговорю, — решительно сказал отец и направился к выходу.

— Не пущу, — перегородила ему выход мама, — Баба Люда, оставайтесь у нас ночевать. Завтра что-нибудь придумаем. Может вашим родным позвонить во Владивосток? Приедут порядки наведут.

— Ой, они подумают, что я уже того, ку-ку, не надо им звонить, а то они переживать будут.

Еще долго успокаивали бабушку, разговоры разговаривали. Потом постелили ей в зале, а мы с Оксанкой отправились спать в спальню. Мне снова не спалось, вот так отпуск, мечтала выспаться, а тут каждую ночь приходится зачистки устраивать.

Потихоньку вышла из комнаты и как была в пижаме и в тапках, так и отправилась к соседке наверх. В подъезде, так и не было света. Дверь была приоткрыта, почему, как люди перепьют, так забывают за собой дверь закрыть. В квартире стоял дым коромыслом, слышался бабий визг, словно порося резали, при этом она еще и ржала, как лошадь.

Действо происходило на кухне. На столе стояла бутылка водки, две рюмки и какая-то нехитрая закуска. Мадам сидела на коленях у здоровенного бугая, который периодически ее щекотал. У нее на голове была шляпка бабы Люды и ее же платок на плечах. Она громко хохотала, задирая высоко ноги.

— Ну, ты бы еще рейтузы бабкины натянула, — не выдержала я.

— А ты еще кто? — спросил дядя, вылупив на меня красные белки.

— Конь в пальто, — ответила я.

— А, почему в пижаме? — удивился он.

— Ночь на дворе, спала, а ты меня разбудил. Спросонья пальто забыла надеть, — усмехнулась криво я.

— Ну, ты и борзая, — ответил он.

— А, ты не по понятиям живешь и поступаешь. Почто бабку склонял на всякое разное непотребство? — поинтересовалась я.

Девка заржала, как лошадь.

— Быстро манатки собрала и очистила помещение. Выход там, — сказала я девице.

— С чего бы? — возмутилась она.

— С того бы, — внимательно взглянула на нее.

Мужик спихнул с себя девицу и оказался около меня лицом к лицу.

— За базар ты у меня ответишь, — сунул мне в лицо кулак.

Гражданин явно стремился снести мне половину лица, а не похвастаться наколками. Однако, он у меня такой мудрый не первый, и думаю, что не последний. В каждом деле нужна сноровка и тренировка. Прыг скок со стула на стол, пинок в лицо мягким тапком. Прыжок сверху, два удара в шею, и под коленями. Морда лица у гражданина превратилась сразу из красной в багровую, язык вывалился, дышит тяжело, стоит на корячках.

От девки и след простыл, как только она агрессивного товарища увидала. Меньше видит, лучше спит. Жрицы любви в таких соревнованиях не участвуют, им лишь бы заплатили и не покалечили.

— Пойдем теперь с тобой прогуляемся, — наклонилась я к нему и потянула его за ухо.

— Куда? — захрипел он.

— Будешь учиться летать, — ответила я, — Пошли, пошли на балкон.

— Я же переломаюсь, — испугался он.

— Да пофиг, в больничке полежишь, поймешь, что старость нужно уважать или хотя бы сторониться.

— Я съеду завтра, — проговорил он.

— Неееет, ты сейчас съедешь, — прошипела я и наклонилась к нему, внимательно вглядываясь ему в лицо, — Все, чеши на балкон, — пнула его под зад.

Он словно барашек пополз на четырех точках на балкон.

— Прыгай, — скомандовала я.

Гражданин обернулся, посмотрел на меня с тоской, и перевалился через перила. Через минуту с улицы донесся характерный шмяк.

Прошлась по квартире, везде погасила свет локтем, чтобы не оставлять отпечатки пальцев. Спи дорогой товарищ, надеюсь, ты жив, но все себе переломал.

Утром бабушка Люда отправилась к себе домой. Весь подъезд уже знал о происшествии, случившемся ночью. Однако никто гражданина не жалел, а только все были рады, что избавились от него на несколько месяцев. Надеюсь, он больше сюда не вернется. Опять приходил участковый, задавал вопросы. Ответили, что ничего не знаем, да и знать особо не хотим.