— Мы не можем. Это слишком опасно, — Филипп прошептал это и крепче обнял Марго.

Все смотрели на то, как в огне растворялась их последняя надежда на выживание, а клубы дыма заполняли собой этаж.

— Оно потухнет? — голоса Евы было почти не слышно, девушка сильнее завернулась в одеяло, хоть оно и не спасало от безжалостного холода, а только дарило иллюзию тепла.

— Когда-то точно, — Алиса глубоко вздохнула и подняла глаза на луну, что уже вот-вот собиралась скрыться за горизонтом.

Этот рассвет они встречали на холодной, покрытой инеем земле, окутанные студеным ветром и потерявшие веру в спасение.

— Теперь мы умрем от голода, — послышалось из разговора тройняшек, что стояли рядом с Ароном, беседуя о дальнейшей судьбе круга.

Хариса находилась вдалеке ото всех, всматриваясь в лес, освещенный утренними лучами солнца. Она дрожала, одетая лишь в ночное платье и вязаную кофту поверх него, и безостановочно растирала свои запястья, шепча что-то под нос.

Алиса внимательно наблюдала за ней, пока Георг, уже находящийся возле крыльца, не крикнул, что пожар стих, и вся гарь вышла на улицу. Тогда Вестники, осторожно, но все же решились вернуться внутрь, чтобы оценить масштаб катастрофы. Марго сразу поднялась наверх, облегченно вздохнув, ведь дым не добрался туда, а Ева осталась на улице.

В оранжерее не уцелело ничего. Ярлина закрыла рот рукой и зажмурилась, чтобы не расплакаться, в то время как остальные направили свои взоры на Арона и Харису, что стояли в стороне, не произнося ни слова.

— Что нам теперь делать? — Ветта обняла свою сестру, у которой по щекам тоже покатились слезы.

— Вы должны вытащить нас отсюда, — одними губами произнесла Алиса, смотря на Принца, что крепко сжимал ладонь Харисы, на лице которой застыла одна эмоция.

Ева, не обращая внимания на озноб, ощущала свежесть и радость от просыпающегося утра. Солнце не оставляло их, что бы ни случалось, оно поднималось в небе, освещая таинственные земли, и безмолвно поддерживало Вестников, сочувствовало им, согревало сердца. Девушка улыбнулась заре, прикрыв глаза и наслаждаясь золотистыми лучами на своей коже и волосах.

— Я благодарна тебе за то, что ты с нами даже в самые тяжелые времена. Если мы не проснемся завтра, ты все равно окутаешь наши тела своим светом, подаришь нам свою последнюю любовь и простишься, вечно сохраняя память об этом круге Вестников Темной Луны и его служителях, столь же прекрасных и чистых, как каждый твой рассвет.

По ее щеке скатилась слеза. Ева опустилась на колени и прикусила нижнюю губу, а капли продолжали стекать вниз, падая на землю и блестя, словно утренняя роса. Она не могла больше ничего говорить, разбитая, покинутая всем миром и запертая в неведомом никому месте, девушка рассыпалась на осколки. Ее плечо заныло от воспоминаний о пережитой ночи, которая могла оказаться последней. Каждый их день мог быть последним.

Неужели этот круг не был значим для Гекаты, неужели Богиня могла стереть с лица земли двенадцать душ, которым пришлось забыть о своих мечтах, о жизни, полностью посвятив себя служению?

— Даже будучи награжденными знанием и силой, мы имеем право на ошибку, — шепот разнесся по долине, проникая глубоко в почву и долетая ветром до ожившего леса, — не покидай нас, солнце, никогда…

Оно благодатно окутало Вестницу своими лучами, старясь согреть, несмотря на пропитанный холодом воздух, утешить, хоть и не имело возможности ничего сказать, но Ева все чувствовала, понимала, и от этого ее душа наливалась теплом. Ей не хватало сил подняться на ноги, а потому девушка просто сидела до тех пор, пока от мороза не перестала чувствовать кончики пальцев, глаза и щеки не начали болеть от застывшей на них влаги, а глаза не устали смотреть на бескрайнее светлое небо.

Голова наполнилась мыслями о Марке, как он нежно шептал ей, что любит, а после исчез, не прося ждать до весны, не обещая, что вернется к ней. Но Вестница все равно ждала, несмотря ни на что, хоть и боялась проститься навеки. В груди что-то трепетало при воспоминаниях о нем, о человеке, который в эту самую минуту мог смотреть на то же солнце, что и Ева.

— Передай ему, что я скучаю, — прошептала девушка, вытирая слезы с лица и осторожно вставая, как бы тяжело ей это не давалось.

От прошедшего пожара в доме было теплее, чем ночью, но запах дыма все еще ощущался в воздухе, и Ева прокашлялась, проходя в гостиную. Алиса закрывала окна, а когда заметила подругу, подошла ближе.

— Ева, ты в порядке? — Вестница взглянула на нее обеспокоенно.

— Не знаю, мне страшно.

— Всем страшно, — послышался голос Харисы из угла комнаты.

— Вы все еще не знаете, как нам помочь? — Алиса обняла Еву, заметив, как сильно та дрожит.

— Если у тебя есть план, можешь предложить, я выслушаю.

Девушка ничего ей не ответила, а отвела Еву на кухню, где Вестники искали остатки еды.

— Я честно не знаю, что делать, — Феликс подошел к ним и протянул единственную чашу с овощами и фруктами, которые остались.

— Мы справимся, — Алиса утешительно погладила его по руке и кивнула.

Ева оглядела присутствующих, которые панически перебирали шкафчики и полки, но практически ничего не находили. Все надеялись на оранжерею, утонувшую в огне.

— Где Марго? — девушка обратилась к Ярлине, что до этого разговаривала о чем-то с Георгом.

— Она ушла к Принцессе сразу после того, как все вошли в дом.

— Никто не помогает ей ухаживать за Марией?

— Филипп, — Ярлина пожала плечами, взглядом проследив за тем, как Алиса отошла в другой конец комнаты.

— Солнце так нежно ласкает эти земли, словно сочувствует, или боится вместе с нами, — нежная, но грустная улыбка озарила лицо Евы, она с тоской повернулась к окну, благодаря которому кухню озаряли солнечные зайчики.

— Помни: солнце — наш друг, а Луна — повелитель. Оно может лишь укрыть нас своим светом, помочь скрыть тоску, утешить лучами, но только до тех пор, пока в небо не взойдет Богиня.

— А разве нет бога Солнца?

Ярлина понизила тон.

— Конечно, есть. И ты можешь верить в него и общаться с ним, но мы не его дети.

— Если богов так много, почему я не могу поклоняться кому-то еще?

— Ты же читала «Луну». Мы избраны Гекатой и обязаны служить Богине Темной Луны. Она ревнива, как и все богини — женщины. Солнце, несомненно, любят, оно дышит жизнью и вдыхает ее во все, что озаряет своим светом, ему не нужно насильно заставлять никого служить — люди сами делают то, что нужно. Гекате же приходится забирать чужие жизни взамен на всеобщее благо и именно поэтому такие Вестники, как Алиса считают себя обреченными.

Она вздохнула, подбирая нужные слова, чтобы продолжить.

— Но я уверена, нам не дали выбора не потому, что мы — прокляты или что-то вроде того, а потому, что мы должны были стать детьми этой Богини. У нас не могло быть другой жизни, с самого рождения судьба предписала нам такой путь.

— Сколько ты уже служишь ей?

— Почти девяносто лет.

Девушка охнула, явно не ожидая услышать такую цифру.

— А во сколько лет стала Вестницей?

— В двадцать семь, — Ярлина негромко рассмеялась, — я очень долго живу, а Феликс — еще дольше — он был в нашем круге уже пятнадцать лет, когда я только пришла, и прошел обряд в довольно взрослом возрасте.

— Но, почему тогда я стала служительницей так рано?

— Вестники приходят и уходят циклично. Когда-то по тридцать-сорок лет круг может существовать из одних и тех же служителей, а потом резко меняются сразу все. Бывало и такое, что уходили-приходили по двое, но это скорее исключение, чем правило.

— Получается, для тебя естественно быть той, кто ты есть, потому что, насколько я помню, ты родилась, с самого начала зная, что станешь Вестницей.

Ярлина кивнула и поджала губы, на миг отведя взгляд.

— Должно быть, ты права, и я не понимаю до конца, почему тебе не рассказали обо всем раньше, почему просто окунули с головой в неизвестный пруд, не подготавливая заранее, как меня или Марго, не говоря, что на дне. Ты ведь тоже наследница.