Марго ушла в другой конец оранжереи и начала собирать все, что только видела, следом к ней присоединился и Филипп, накладывая в корзину сначала овощи, а следом и фрукты. Алиса помогала им. Никто ничего не говорил, сохраняя тишину, нарушаемую лишь шелестом листьев и ветвей.

— Все окончательно вернулись в человеческий облик? — Алиса подошла к мужчине и высыпала грозди винограда в одну из его корзин.

— Думаю, да, — он взял в руки несколько наполнившихся тар и посмотрел на Марго, которая стояла к нему спиной, — ты готова?

— Уже иду, — она обернулась, держа в руках небольшую миску со свежими помидорами.

— Я останусь здесь на какое-то время, хочу собрать еще немного ягод, — Алиса взглянула на Марго, прежде чем вновь обратиться к Филиппу, — дашь мне ключ?

— Без проблем, — Вестник улыбнулся, и, прежде чем уйти, вставил его в замочную скважину.

Марго

Они шли по коридору молча, пока Марго, наконец, не решилась заговорить, открыв дверь спальни и проникнув в помещение вместе с Филиппом.

— Ты сказал, что… — девушка не успела договорить, как мужчина остановился, глядя ей в глаза.

— Да, сказал.

Она посмотрела на него на мгновение, после чего опустила глаза и провела рукой по волосам, убирая прядь за ухо. Эмоции затмевали разум, Марго не знала, что сказать. Неловкая пауза затягивалась, когда Филипп поставил их чаши на подоконник и сделал шаг ближе к ней, беря за руку.

— Я не буду клясться тебе в любви, — начала она и дернулась, но он лишь крепче прижал ее к себе.

— Я знаю.

— Я не собираюсь говорить о любви вовсе, — Марго подняла на него глаза, — я не хочу делать тебя своим, заставлять чувствовать тебя обязанным мне из-за моих чувств.

Она уже не чувствовала пальцев, которые обхватывали его ладонь, костяшки онемели, и девушка опустила руку, но Филипп перехватил ее и сжал еще крепче.

— Ты не должна ничего говорить. Я сказал то, что считал нужным, и ничего не требую взамен, — он поднес замерзшую ладонь Марго к своей груди и аккуратно положил на нее, — мое сердце — твое, независимо от того, бьется оно или нет.

Она ощутила биение пульса под своими пальцами, пока взгляд был прикован к его почерневшим глазам.

— Мое тоже, — вырвалось у нее из уст, голос дрожал, а волнение нахлынуло на тело, от чего едва не подкосились ноги.

Она смотрела на него так, словно никогда прежде не видела, словно все это было для нее в новинку, хотя то, что мужчина ждал ее весь этот год, понимая, что нужно время, говорило обо всей серьезности его намерений сильнее всех сказанных слов.

Сердце билось в бешеном ритме, кровь прилила к щекам, а воздуха стало катастрофически не хватать. Она чуть приоткрыла рот, видя в его взгляде смятение, смешанное с восхищением. Вся темнота, вся глубина его взгляда была пропитана чувствами. Он смотрел на Марго — на ее длинные волнистые волосы, бледное лицо, тонкие руки, шею, а следом провел по ним рукой, невесомо, почти не касаясь.

Нежность, смешанная с раскаленным звериным пламенем.

Время будто остановилось, позволяя девушке провести рукой по его груди, ощущая, как напрягаются под пальцами мышцы.

В любом месте, при любых обстоятельствах она хотела быть с ним — с этим суровым, прямолинейным, но любящим хорошие шутки мужчиной. Он был ее защитой, ее самой большой в жизни удачей, даже сам того не подозревая.

Ева стояла позади особняка и смотрела на призрачный, утопающий в густом тумане лес, состоящий из множества размытых и блеклых деревьев. Если он был живым, то не дышал из-за отравленного воздуха во всем этом месте. Но он не был, так как его попросту не существовало. Лишь недвижимое подобие жизни.

Пока внутри Дома Вестники шумели, неразборчиво выбирая себе «стороны», к которым собирались примкнуть, девушка просто наблюдала. Наблюдала за неизменно хмурым небом, скрывающим это место от Луны и тем самым порождающим множество беспокойств, за несуществующим, обрывающимся горизонтом, где тучи были еще гуще и еще темнее, а также за бесконечной, желанной и такой одухотворенной тишиной. Ничто не заглушало стука сердца, даже ветер, что беспорядочно путал длинные волосы юной служительницы.

Ева закрыла глаза и сделала глубокий вдох, стараясь успокоить бушующий поток мыслей. Она вспоминала маму, свою прошлую жизнь, дом Филиппа, теряла саму себя в мыслях об ушедшей весне.

«Все неизбежно».

Она стояла на влажной от дождя траве, почти бесцветной, если не всматриваться. Все здесь практически не имело цвета, было даже не черно-белым, а лишь серым — сплошной холодной массой.

«Все вокруг умерло, а мы ожили, как странно», — юная служительница мягко улыбнулась, стараясь обдумать все происходящее не через пелену страха или угнетения.

Арон казался жестоким и отстраненным, но он всегда находился рядом с Харисой. Что таилось в его холодном взгляде, за маской безэмоциональной пелены, Ева не знала.

Ее взгляд был направлен в небо. Дождь мог пойти снова в любую минуту, и девушка была бы рада почувствовать холодные ослепляющие капли, что способны освежить сознание.

Темнота не пугала Вестницу, не пугал и Принц, как бы ни вел себя и что бы ни делал. Где-то в глубине души она чувствовала, что Геката знает больше, нежели все остальные здесь, и что Марк не просто так отправился на север.

Мысли о нем заставили опустить глаза, а сердце чуть встрепенуться. Мужчина отправился искать способ спасти всех и вытащить из этой «мышеловки», в то время как Арон и Хариса только лишь командовали, но ничего не предпринимали.

В эту минуту девушке показалось, что она попала в Дом Луны, дабы понять, что заложено в основу самой жизни. Всепоглощающая тьма, которую люди желают изгнать из себя — это не зло, это прародитель света, из которого рождается жизнь и куда она утекает. И иногда ее нужно просто принять.

По коже пробежали мурашки, когда девушка услышала, что откуда-то из глубин, из той части леса, где туман, казалось, поглотил уже абсолютно все, стал доноситься тихий, еле уловимый гул. Он не был похож на шум ветра или мелодию, но пугал и гипнотизировал одновременно. Вестница словно впала в транс и замерла, не понимая, кто или что способно издавать подобные звуки.

Лес пел, открывая с мелодией все свои тайны, словно еще с неведомых веков он молчал и ждал своего пробуждения. Но этого не могло быть на самом деле, и где-то в глубине сознания Ева все понимала, но гипнотизирующие звуки были сильнее.

Девушка опустилась на землю, которая уже не казалась такой холодной, и посмотрела на небо, видя нечто больше, чем просто облака, скрывающие мираж под названием Дом Луны от самой Луны.

Она чувствовала присутствие богов внутри и вокруг себя — в каждой травинке, в каждой капле дождя, в каждой сгущающейся туче. Ее спина, ноги, руки — все прикасалось к земле, которая пульсировала чем-то настолько невероятным, что перехватывало дух.

Жизнь, поддерживаемая здесь, все это место было пропитано силой, намного более могущественной, чем можно себе представить. Эта сила проносилась сквозь века, тысячелетия, рождалась в самом начале существования всего живого. Ни один Принц или Принцесса Темной Луны не могли быть способны на такое.

Ева еще сильнее распахнула глаза, когда почувствовала падающие капли дождя. В каждой присутствовала пугающая, невозможная, обжигающая кожу магия. Неожиданно поднялся сильный ветер, будто стараясь унести прочь лишние волнения.

Тело девушки пробуждалось, возвращалось в человеческий вид, но вместе с тем открывались совсем иные органы чувств, которыми она стала способна ощущать потоки крови, текущей по венам — светящиеся при лунном свете и переливающиеся золотом.

Руки дрожали от холода, но Вестница не шевелилась, смотря на небо и словно осязая необъяснимую энергию, являющуюся составляющим всего этого «убежища». Дождь усиливался, и Ева закрыла глаза, слушая мелодию, исходящую из леса, и медленно засыпая.