То, что мужчина зовет ее, Ева осознала лишь через какое-то время, когда он провел ладонью по бледной щеке, убирая скатывающиеся слезы и заставляя посмотреть на него.

— Ева, Ева, очнись… — шепот, от которого мурашки пробежали по коже.

Темнота заполнила все вокруг. Только застывшие озера, незнакомые, почти безликие люди, блуждающие босиком по устланной туманом земле, с сухими ветвями, вплетенными в волосы. Луна возвышалась над ними, отражаясь от замерзшей воды. Так четко, словно наяву.

— Ева, — Марк встряхнул ее, говоря уже более громко, но она не слышала его.

Сознание наполнялось неизвестными ранее образами, голосами тех, кто был похоронен в этом кругу.

Девушка чувствовала Ее присутствие. Она снова попыталась сделать глубокий вдох, но сразу же закашляла. Ей нужен был воздух, нужно было выйти на улицу, нужно было выйти…

Ева попыталась отойти, но ощутила на себе крепкую мужскую хватку, все также ничего толком не видя. Смятение, замешательство, полный переполох в голове. Легкие забились чем-то густым, грудь болела, словно душа была закована внутри нее, а глаза еще сильнее наполнились слезами.

— Дай мне выйти. Мне нужен воздух… — Вестница дернулась к двери, но в ответ услышала лишь неразборчивый гул и снова почувствовала руки, крепко держащие ее, — дай мне выйти!

Не хватает воздуха. Тело дрожит. С ней сделали что-то. Что-то, изменившее все.

— Я не могу, я не могу здесь находиться! — голос девушки срывался на крик, — мне нечем дышать…

Ее будто схватили за горло, сжимали ребра, уничтожали прежнюю Бросковски. Полным отчаяния взглядом Ева посмотрела на Марка, который пытался что-то сказать, и начала вырываться еще сильнее.

— Что вы со мной сделали? Я хочу выйти! Почему я не могу выйти?

В памяти вспыхнула мама, подруги, прогулки по парку по выходным, безмятежная жизнь в неведении. Ощущение свободы утекало в пол, просачивалось сквозь него и скрывалось в недрах, откуда его уже невозможно было достать. Девушку охватывала паника, хотелось убежать, уехать, скрыться, забыть обо всем, выбросить из головы этот шум.

Кто-то сильнее схватил Еву, поворачивая к себе и пытаясь встряхнуть, но она не видела из-за слез.

— Ева! — это был Филипп.

Его голос невозможно было не узнать, но девушка упорно продолжала биться, крича о свободе, о притеснении, о маме. Только острая боль на щеке от удара ладонью заставила прийти в себя. Вестница посмотрела на дядю, чуть шипя и прислоняя собственную руку к горящему месту, отчетливо видя только лишь темноту вокруг.

Марк выглядел взволнованным, и нельзя было сказать точно, из-за поведения Евы или удара, что та получила от Филиппа, но при этом не вмешивался.

— Что происходит, Ева?

Мужчина стоял почти вплотную к покрывшейся холодным потом девушке, чьи ноги предательски дрожали. Он прожигал ее суровым взглядом.

В дверном проеме появилась Марго, которая следила за происходящим, молча, тихо, безучастно, но явно не без интереса. Когда их взгляды с Филиппом встретились, Вестница тут же скрылась в тени коридора.

— Что ты здесь устроила? Что с тобой? — Филипп внимательно смотрел на племянницу.

— Ее обращение. Оно закончилось, — Марк вступил в разговор резко, чуть обняв Вестницу за талию и плечи, — ей нужно время, чтобы прийти в себя.

— Мне нужно уйти отсюда… — все мысли о принятии неизбежного, о смирении, о спокойствии рухнули ровно в тот момент, когда голоса культа всех времен прошли сквозь хрупкое тело, проникая в каждую еще живую клеточку, пропитывая сознание.

— Оставьте нас.

Мария вошла в комнату, окинув взглядом мужчин и одним своим присутствием заставив их отойти. Странная вибрация, исходившая от Принцессы, передавалась и Еве. Она медленно и неосознанно опустилась на край кровати.

Вестники вышли, закрыв за собой дверь, а Мария присела рядом.

— Ты ведь и сама понимаешь, что не можешь уже уйти отсюда. Как не могла и с того самого дня, когда впервые почувствовала присутствие Луны внутри себя. Ты уже тогда, где-то в глубине души, знала о своей судьбе, — женщина сделала вдох, прежде чем продолжить, словно подбирая нужные слова, — Сложно понять неразвитому уму всю серьезность и ответственность нашего служения Богине. Только что подошло к концу твое телесное посвящение, в последнюю ночь Великого Йоля мы проведем духовное. В этом нет ничего страшного, отвратительного или пугающего. Это твое предназначение.

Ева слушала ее, не смея перебивать, и чувствовала, что все понемногу затихало, голоса переставали бить по перепонкам, затмевая собственные мысли, а образы рассеивались, от чего в помещении становилось все светлее.

— Представь, если земля вдруг решит, что она не будет плодородной, или солнце не захочет больше освещать планеты. Все погибнет. Погибнут люди. Наше предназначение не менее значимо, чем у почвы и звезд, — Мария взяла руки Евы в свои, мягко улыбнувшись ей, и встала, — ты должна знать, что твое сердце остановилось, а легкие более не нуждаются в воздухе так, как раньше. Мы поможем тебе справиться с новым образом жизни. Это не сложно, каждый здесь прошел то же, что и ты.

На этом разговор был закончен, и Принцесса покинула комнату. Девушка поднялась с постели и подошла к окну, вытирая слезы с глаз. Снег стелился на бесцветную, покрытую туманом местность, и было так тихо, словно все омертвело.

Во время празднования Йоля в древности часто приносили в жертвы людей и животных. Спустя столько лет, в мире, который все ныне живущие зовут «гуманным», ничего не изменилось. Еву Бросковски, дочь Лукерьи Бросковски и племянницу Филиппа Гринюс, принесут в жертву в ночь с первого на второе января. В этом самом кругу ее отдадут Гекате на несколько столетий.

Приготовления к празднику заключались в различных ритуалах, защищающих лес от нежданных гостей. Нужно было не только скрыть круг от любопытных людских глаз, но и отогнать злых духов, что пробуждаются и бродят по земле в то время, когда нить между ушедшим и наступающим годом утончается.

Алиса ходила по территории вокруг священного места, то посыпая землю высушенной травой, то сжигая бумагу, исписанную текстами на неизвестных языках. Шепот, исходящий из уст Вестницы, разносился на ветру, но никто не мог его услышать, кроме Богини, следящей за происходящим с безоблачного неба.

Говорят, что одиночество — самое худшее испытание для человека, настолько невыносимое, что тот готов умереть, только бы перестать разрушать себя изнутри, пожираемый собственными мыслями. Но в действительности самое ужасное — это непрерывный, нескончаемый контроль.

Сколько Алиса не жила по правилам Гекаты, она так до сих пор и не смогла ответить на вопрос — кто они такие? Почему их существование призрачно, лишено жизни, но при этом они так важны, несут в себе благополучие планеты?

Трагичная, мрачная, но фантастическая судьба.

Девушка направилась к дороге. Дом Филиппа находился на окраине городка. Здесь мало кто проезжал, в основном только для того, чтобы выехать в другой населенный пункт. Идеальное место для жизни таких, как они. Поблизости на улице стояли еще дома, но одна их часть продавалась, а в другой жили пожилые пары, которые свой век мечтали дожить наедине с природой. Алиса обычно приезжала в Игналину за месяц до прибытия новеньких и жила в доме Филиппа вплоть до окончания обряда восшествия. Раньше всех, но почему-то именно ей поручили приготовление ритуала, который Вестница иногда сама про себя называла «Блот4».

Вдалеке появилось две машины. Девушка не ждала их так рано. Мрак, что окружил эту улицу и лес позади, был не случайным. Люди — жители и проезжие не должны были ничего заподозрить. Царила неясность и таинственность, и даже Алиса чувствовала напряжение, словно вся Земля ожидала этого праздника с нетерпением. Не было ни ветра, ни снега. Только туман.