Ведьма тепло улыбнулась и провела рукой по моим волосам. Эта ласка была так похожа на материнскую, что защипало глаза:

— Я не буду убеждать вас, скажу лишь одно. Я никогда не видела господина таким. Он буквально светится изнутри. Шрамы почти не проявляются. Вы недооцениваете себя, госпожа. Позвольте себе почувствовать внутреннюю женщину, позвольте своей душе прийти в гармонию с телом, примите себя. Иначе ни один учитель не сможет вас научить магии. Вы уже всё умеете и всё знаете, вы — Непостижимая. Сама Вселенная движется навстречу вашим желаниям, вам лишь надо поверить в свою силу и свою красоту внешнюю и внутреннюю, — Клодия говорила с таким воодушевлением, что я невольно загорелась её оптимизмом.

Я много думала после этого разговора. Воспринимать себя такой, какой тебя видят окружающие — задача, казавшаяся мне сейчас не выполнимой. Но все мои сомнения и неуверенность в себе были постоянным камнем преткновения на занятиях с господином Сумидзу. За две недели, проведённые в изматывающих тренировках, я так и не приблизилась к управлению своей магией. Каждая неудачная попытка заставляла меня вновь и вновь заниматься самокопанием, оттого слова Клодии так укоренились в моём сознании, став новой почвой для размышлений.

— Я решил, что тебе нужна небольшая передышка, — сообщил за ужином Михаил. — Завтра к тебе приедут гости. Изабелла и Софья. Я планирую разрешить вам небольшую прогулку по Турину. Конечно, в сопровождении Пифия, Клодии и Бармалея.

От этой новости захотелось пищать! Неужели! Глоток нормальной жизни! Я смогу поболтать с девочками, зайти в кафе неподалеку от площади Сан Карло, побыть обычным человеком!

— Спасибо! — только и смогла я произнести, сдерживая восторженные вопли.

— Условие одно: во всём слушаться Пифия и вернуться на виллу до заката, — муж строго посмотрел на меня. — Если ты нарушишь это условие, то больше никогда не покинешь виллу без меня! — жёстко сказал Михаил, и я ни секунды не сомневалась, что он исполнит свою угрозу.

Я прекрасно понимала, что, несмотря на риск, Михаил хочет меня порадовать, и от этого осознания внутри всё затрепетало. Как раньше я не замечала его заботы? Бармалей, который забавлял меня своими проделками и давал мудрые советы, Клодия, ставшая за это время мне верной подругой и защитницей, великолепная вилла, где мне уже был дорог каждый уголок, и господин Сумидзу с его занятиями вокалом — всё это мой муж делал для меня! А я в своей слепоте считала эти жесты желанием занять несмышлёного ребенка хоть чем-нибудь, лишь бы не лез и не устраивал бунты, и не понимала их истинный смысл.

— Что-то не так? — вскинув бровь, спросил Михаил. — Ты не забыла, что я не могу читать твои мысли? — он улыбнулся, и я сглотнула несуществующий комок.

Улыбка мужа всегда действовала на меня как неожиданный удар по голове, заставляя терять нить разговора. Хорошо, что он не в курсе моих затруднений! Не раздумывая, вскочила со своего места и, обогнув стол, обхватила руками его шею, прижимаясь губами к небритой щеке и вдыхая аромат сандала, ставший уже родным. Михаил едва заметным движением отодвинул свой стул, и вот я уже сидела у него на коленях, а его руки нежно гладили мою спину, бедра, плечи, прижимая к крепкому мускулистому телу. Губы оставили дорожку горячих поцелуев на моей шее и прижались к моим губам, лишая дыхания и последних связных мыслей.

— Я хочу сказать тебе спасибо! — прерывая поцелуй, зашептала я, и поймала пьяный от страсти взгляд мужа. — За всё, понимаешь? — он улыбнулся и кивнул.

— Мне кажется, такой важный разговор лучше перенести в спальню, — подхватив меня на руки, заявил он, и не прошло и минуты, как под моей спиной уже была мягкая кровать…

Я радовалась каждой ночи проведенной с любимым, близость его горячего сильного тела и ровное дыхание успокаивали меня, даря чувство безопасности. С тех пор, как мы стали проводить ночи вместе, кошмары с участием сизого тумана прекратились, словно присутствие Михаила было для них преградой.

Я любила разглядывать мужа, пока он спал, в эти минуты его лицо становилось таким безмятежным, будто принадлежало обычному молодому мужчине, а не древнему падшему ангелу, пережившему множество злоключений и страданий. В том, что долгая жизнь моего супруга была полна трагических событий, я не сомневалась. Достаточно того, что я знала о его падении с Небес.

За что его могли так жестоко наказать? Почему лишили привычного мира и облика? Я зачаровано смотрела, как мирно вздымается его грудь, как перекатываются мышцы под смуглой кожей. Достойна ли я такого мужчины? Смогу ли я спасти его от предрешённой гибели или погибну сама, настигнутая убийцей родителей? Эти мысли были частыми гостями в предутренние часы и отпускали меня в царство Морфея, лишь сдавшись в неравной борьбе натиску усталости.

Утром я как всегда оказалась одна в огромной постели, Михаил снова покинул виллу на рассвете. Выглянув в сад, я заметила Бармалея, лихо гонявшего голубей по газону. День был солнечным, и моё воображение уже рисовала тёплую встречу с девочками.

Если с Белкой нас связывало совместное детство и кровные узы, то Соня была моей сестрой по духу и взглядам на жизнь. В ней я черпала те черты характера, которых мне так не хватало в школьные годы. Подруга всегда отличалась решительностью и никогда не отступала от своих принципов.

Благодаря этим принципам мы с ней и познакомились. Нам было по двенадцать, и обилием друзей похвастать не могли ни я, ни она. В тот день на физре я разбила коленку, а Соне расквасил нос какой-то мальчишка. Мы сидели в медпункте, дожидаясь с обеда медсестру, когда я услышала тихий писк.

— Кто у тебя там? — спросила я.

Взлохмаченная светловолосая девочка внимательно посмотрела на меня и, решившись, распахнула куртку.

— Ох, это же котёнок! Откуда?

Серый пушистый комок издал очередное «Мяу!». Брови девочки сошлись на переносице, она сжала окровавленный платок со всей силы:

— Они бросали в него камни! — сердито сказала она, и тут же насмешливая улыбка озарила лицо. — Хорошо, что они все косорукие!

С тех пор мы не расставались, а котёнок оказался кошкой, которую мы назвали Торопыжкой за короткие лапки и смешную походку. Она и сейчас жила в доме у семьи Захаровых.

Вспоминая о дне нашего знакомства, я всегда улыбалась. Чтобы понять, почему я так люблю Соню, достаточно узнать об этом самом первом нашем дне. В дверь постучали, и я поспешила накинуть свой сарафан, небрежно сброшенный вчера на пол у кровати.

— Госпожа, если вы хотите встретить своих гостей в аэропорту, то нам надо поспешить, — заглянув в спальню, сообщила Клодия.

В аэропорту было людно, и я чувствовала себя дикаркой, озираясь по сторонам. Со дня нашей свадьбы с Михаилом прошло уже больше двух месяцев, а я впервые за это долгое время оказалась среди людей. Странное чувство, будто я провела эти дни где-то на острове, вдали от цивилизации с её суетой, мобильной связью и шумом машин. Даже воздух вокруг был другим, в нём ощущались не только выхлопные газы, как возмущенно заметила Клодия, но и аромат свежей выпечки и крепкого кофе, чужих духов и мокрого асфальта. Все эти запахи радовали мои рецепторы и, несмотря на толпу и накрапывающий на улице дождик, на душе было неожиданно уютно.

— Не разделяю ваш восторг, госпожа, — сдвинув золотистые брови, возмутилась горничная. — Мы, ведьмы, не любим столпотворения.

Я усмехнулась на это заявление и тут же радостно взвизгнула, заметив, как в зал ожидания вышли Соня и Белка. Хотелось верить, что этот их визит пройдёт лучше, чем прошлый! Огибая растерянных людей, слонявшихся по залу в поисках стойки такси, потерянного багажа и прочих важных вещей, я подбежала к девчонкам.

— Сью! — первой закричала Соня и повисла на мне.

— Сюзи! — обхватив нас обеих руками, промурчала Белка и сдавила так, что мы запищали.

— Как добрались? Устали? Если не сильно, то мы могли бы задержаться в Турине и погулять! — решила сразу перейти к делу я.