Тера, я люблю тебя! – хотела сказать она те слова, которые не произносила очень и очень давно, но в этот момент автоматная очередь на поверхности замолчала на секунду, и она не решилась произнести их вслух.

Вместо этого Вестания вновь получила сильный толчок от активистки и поползла вперёд. Видимо, та загородила вход, потому что свет, даже самые малые его лоскутки, не освещал их пути. Мы пропали, – поняла Вестания.

Она не знала, как долго им пришлось ползти по чёрному узкому и душному туннелю. Все это время Вестания слишком боялась разговаривать, чтобы задавать вопросы, её пугала мысль о том, что у них мог закончиться воздух. Никогда раньше она и подумать не могла, что боится замкнутого пространства, но нахождение под тоннами промёрзшей земли в этом жутком лазе приводило её в панику; тишина, нарушаемая лишь её учащённым дыханием, съедала душу. Лишь когда Вестания всерьёз начала думать, что им не выбраться отсюда живыми, она заметила в конце туннеля тусклый, едва различимый свет, а потом поняла, что стенки немного расширяются. Разом забыв об усталости, о саднящих коленях и локтях, она поползла ещё быстрее навстречу пахнувшему на неё морозному воздуху. Она не могла обернуться, чтобы поделиться радостью с сестрой, и все ещё боялась разговаривать, но теперь, во всяком случае, немного успокоилась, и смогла вслушаться в звуки позади неё, поняв, что Теренея ползёт следом.

Выбралась из туннеля Вестания в небольшое и очень пустое помещение, если так можно сказать, – подумала она. По всей видимости, это был подвал какого-то здания.

Она дождалась, когда из лаза покажется лицо Теренеи, и помогла ей выбраться.

– Где это мы? – спросила девочка, все ещё не решаясь говорить громко, слишком долго им сегодня приходилось шептать.

– Я не знаю, – так же тихо ответила Вестания, глядя, как ловко их сопровождающая выбирается наружу. – Что это за место? – спросила Вестания у активистки.

– Не здесь. – Отрезала незнакомка, попытавшись отряхнуть грязь с когда-то серой куртки из дублёной кожи. – Дойдём до места, тогда поговорим.

– Какого места? – спросила Вестания.

На лице незнакомки родилась серповидная самодовольная ухмылка, после чего она уверенно зашагала к старой деревянной лестнице, ведущей из подвала.

– Город мёртвых, – загадочно ответила она, зажигая свечки, расставленные на полу.

– А как же Фрикс? И остальные? – не унималась Вестания.

– Молчи! – шикнула на неё девушка. В тусклых плясках зажжённых свечей, Вестания, наконец, смогла её рассмотреть. Внешность у активистки была необычной. Кожа немного странного оттенка, словно сероватая, нос с гордой орлиной горбинкой и глубоко посаженные глаза какого-то странного, инородного цвета, который в сумерках подвала Вестания не могла разобрать. – Здесь небезопасно.

­– Вы же не можете бросить их! Они с вами! – настаивала Вестания.

Девушка раздражённо сузила глаза и подошла к ней вплотную, так что огонёк свечки почти обжёг лицо Вестании.

– Никто никого не ждёт, девочка. – Она говорила сдавленным голосом, очень тихо, но теперь Вестания могла различить незнакомый акцент в её речи. – Ты новая здесь, и я тебе помогаю только потому, что Весп так сказала делать. Вы обе идёте за мной и ступаете нога в ногу, если не хотите умирать.

– Но… – попыталась возразить Вестания.

– Он сам о себе заботиться. Тебе точно бояться не стоит. Я бы боялась на месте янтарей. А теперь пошли.

Больше спорить с активисткой Вестания не могла. Они последовали за ней по лестнице в длинный узкий коридор.

Туннель из подвала уходил всё ниже, куда-то под здания Термины. Вестания не верила своим глазам. Город они с сестрой видели лишь мельком, когда их везли на автобусе с вокзала, но она даже представить не могла, что он оказался буквально изрыт бесчисленными подземельями. Как только здания не проваливаются под землю? Возможно, затяжная зима и была спасителем северного городка, удерживая мёрзлую почву от обвалов.

Коридоры извивались, образуя целые лабиринты туннелей. Вестания не знала, куда они шли, но, прежде чем активистка заговорила, она успела изрядно устать.

– Здесь начало Некрополя, – произнесла она гордо, выведя девочек в очередной коридор. По спине Вестании пробежали мурашки. Стены с обеих сторон оказались выложены из черепов и костей, которые в блеклом огоньке свечи приобретали во истину жуткие очертания. – Это есть город мёртвых.

– Ужас! – не удержалась Теренея, остолбенев от страха и не решаясь идти вперёд в этот зловещий коридор.

Активистка оглянулась к девочкам, почувствовав их смятение.

– Бояться нужно живых наверху, эти все давно мертвы, – сказала она.

– Как вас зовут? – спросила Вестания.

– Кирка.

– Здесь вы, наконец, скажите, куда делись остальные? Почему никто не догнал нас, почему мы никого не догнали.

– Разные дороги ведут в одно и то же место. Так безопасно, – объяснила Кирка. – Они просто пошли другими тропами. Была договорённость, как идти. Мы планировали этот побег.

– Что, если кто-то умер? – не отступала Вестания.

– Кто-то умирает. Так бывает, – ответила Кирка холодно. – Ты же не о них беспокоишься. О тех, кого не знаешь. Ты опять спрашиваешь о Фриксе.

Вестания потупила глаза в пол. Кирка не стала больше дожидаться девочек и уверенно зашагала вперёд. Сёстрам ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, иначе они бы остались одни в кромешной темноте среди усмехающийся черепов.

– Кирка, а почему он не говорит? – прервала тишину Теренея, больше желая поддержать разговор. Идти в молчании было страшно. Вестании и самой казалось, что черепа на стенах Некрополя следят за ними своими пустыми глазницами.

– Когда-то давно Алкид взял с него клятву. Это было единственным способом остаться в живых. Фрикс знал слишком много тайн. Алкид хотел так, чтобы они все достались только ему. Поэтому он забрал у Фрикса голос.

Вестания вспомнила силуэт человека с мешком на голове. Даже не зная о нём ничего толком, ей почему-то было страшно смотреть в его сторону.

– Расскажи про Алкида. – Попросила она. – Кто он, вообще? Почему он скрывает своё лицо?

Кирка тихо ухмыльнулась, словно обдумывая ответ. Потом, всё-таки заговорила:

– Никто не знает, кто Алкид. Сейчас в Сопротивлении людей много, но из тех, кто видели его и знали лично – лишь единицы. Алкид – больше не человек. Он знак свободы и войны за неё. Он меняет лица. Становится, кем захочет. Алкид – это наша тень. Он всегда с нами. Поэтому мы говорим – «С нами тень Алкида». – Она опять обернулась на девочек, точно желая проверить их реакцию на свой рассказ. Кажется, она осталась довольна. – Нельзя быть всесильным и быть на виду. В какой-то момент стало ясно, что Алкид должен быть скрыт. Он сам не хотел этого, но опасность слишком выросла. Его почти заставили уйти в тень. Мы просто слишком боялись потерять его.

– Но ты сама знаешь, кто он, – догадалась Вестания.

– Да. В этом нет секрета. Алкид был из детей Акрополя. Они вырастили его и держали у себя. Он и тогда был не просто человек. Гений, изобретатель, учёный. Очень-очень умный. Он поднял восстание и сбежал из Акрополя, освободив из тюрьмы тех, кто были там тогда. Веспер служила в Акрополе и была первая, кто примкнул к нему. В тюрьме они нашли Фрикса.

Сердце предательски ёкнуло в груди.

– Как Фрикс попал в тюрьму Акрополя?

– Фрикс был шпионом, я думаю, ты это знаешь. Он и сам, скорее всего, не знал, чью сторону занимал в войне между континентами. А теперь представь сама. Алкид взял армию из преступников, врагов Акрополя, но их всех объединяло недовольство и непокорность власти. Они были едины в своём гневе. И тут среди них есть ещё и крыса. Человек, отдававший одни секреты в обмен на другие, доносивший сразу и на Ойкумену, и на Гиперборею, незнамо как пересекавший границу очень много раз. Люди никогда не любят таких. И Фрикс сопротивлялся очень долго. Он был последним, кто признал власть Алкида, а всё потому, что со своими секретами он мог бы сам занять его место. И хотел. Но Алкид умный. Очень умный. Он приблизил Фрикса к себе, заставил себе поверить, а потом отобрал способность говорить, убедив его в том, что это опасно для Фрикса. Он победил его этим. Но была и ещё одна причина в этом поступке. Фрикс был не просто шпион властей. Он из Гипербореи, и пусть наш враг в этой войне – это Акрополь Ойкумены, все люди в Ойкумене ненавидят Гиперборею. Даже не важно, на чьей тогда стороне был Фрикс, в нём всё равно видели врага, а многие и сейчас ждут ножа в спину.