Цветы даже сумели вызвать в нем злость. Никого начали раздражать безысходные правила пустого мира, к тому же от стараний ещё больше захотелось пить. Но прежде чем он придумал, что делать дальше – продолжить уничтожать цветы, продолжить идти за тем незнакомцем, или возобновить поиски воды – его окликнули.

– Эй! Курить есть у тебя? – он оглянулся. На поляне среди жёлтых цветов сидела девушка. Разглядеть её было не просто, приходилось сильно присматриваться, так что, возможно, она уже была здесь, когда пришёл Никто.

Он подошёл ближе к ней, сверился с компасом и вдруг понял, что стрелка указывала именно на неё. Никто попытался понять, как она выглядит, но черты лица больше походили на танцующие блики на воде. Никто убрал компас и достал портсигар из кармана, хотел показать ей, что там пусто, но вдруг удивился – внутри лежала последняя сигарета, хотя он точно помнил, что скурил её.

– Последняя, – пояснил он.

– Покурим? – спросила девушка. Сначала он хотел отдать всю сигарету, но потом передумал. Сел на траву рядом, закурил и протянул ей.

– Спасибо… – сказала она, выдыхая блеклые облачка дыма, повисавшие над травой. – Давно здесь?

Никто задумался. «Давно» было странным понятием. Сложно делить время, если его просто не существовало. «Никогда».

– Не знаю. – Признался он.

– Ага… никто не знает. – Сказала она, не убирая сигарету от губ.

– Я видел здесь кого-то… на этом холме, – объяснил он. – Было похоже, что он зовёт меня за собой. Это была ты?

– Чего? – поморщилась она. – Нет, я сидела себе здесь… а потом ты пришёл. Никого не видела. И я не звала тебя, я тебя знать не знаю. – Заявила она.

– Я – Никто, – сказал он. Девушка удивлённо посмотрела на него, может, тоже пыталась разглядеть. – Ты помнишь своё имя?

Она тихо усмехнулась.

– Я только помню, что оно было. И это уже круто. А если бы помнила, меня бы здесь не было.

Она указала ему рукой в сторону.

– Посмотри, – приказала она.

Никто прищурился так же, как когда пытался прочесть надпись на компасе. По долине бродили люди, он мог видеть их, но не их лица, лишь размытые силуэты. Некоторые были совсем прозрачные, выглядели они задумчиво, отрешённо, другие метались в поиске чего-то, или просто останавливались и вечность смотрели на какой-нибудь цветок или на натянутый свод неба. Никто мог видеть и понимать, как долго они будут тут стоять. В Никогда не было временных рамок, ничего не происходило, чтобы можно было почувствовать хоть какой-то промежуток.

– Это всё тени? – спросил Никто, уже зная ответ.

– Мы все тени, – сказала она и передала ему половину сигареты. – Некоторые из них отчаялись. Они уже не вспомнят. Может, даже не хотят помнить.

– Я хочу пить. – Сказал Никто. – Здесь есть река?

Она посмотрела на него так, что он почти мог увидеть её глаза, но это всё ещё давалось слишком тяжело.

Девушка поднялась с травы и взяла его за руку, повела за собой, и они сразу же оказались возле широкой мирной реки с чёрными покойными водами. Никто бросил окурок в траву и уже хотел пойти к берегу и напиться, но девушка удержала его за руку.

– Лучше не пить. – Сказала она строго. – Я иногда тоже очень хочу… такая страшная жажда… но когда пьёшь, забываешь то, что было. Если всегда пить, никогда ничего не вспомнишь, а пить всё равно будешь хотеть.

Никто вгляделся. Он увидел многих, кто подходил к реке и прикладывался к её спасительному боку забвения. Не помнить было хорошо. Может, кому-то из них удалось напиться так, что они забывали о жажде. Но почему-то этот выбор показался ему неправильным. Может, он ничего и не помнил, но пока ещё ощущал обрывочные миражи где-то глубоко в себе, ещё помнил, что он Никто, помнил Харона и то, как сюда попал. Не хотелось потерять и эти жалкие крохи.

Она, кажется, глубоко задумалась. Её тело чуть склонилось ближе к реке, и он уже подумал, что она сейчас поддастся искушению и выпьет отравленной воды. Никто взял девушку за руку, та сразу же отвлеклась, обернувшись к нему.

– Пойдём лучше отсюда, – предложил он.

Она согласилась, стараясь больше не смотреть на воду. И они ушли куда-то. Казалось, что далеко, но в любой момент можно было вернуться назад к реке. Какая разница, если нет пространства и времени?

На новой поляне цветы были красные. Сначала Никто снова попробовал сминать их, но вновь ничего не вышло.

– Бесполезно, – сказала она. – Их никто не может сорвать.

– Я и есть Никто. – Ответил он.

– Что ещё это за имя? – спросила она сердито. – Если бы ты себя помнил, то уже ушёл бы куда-то.

– Мне кажется, я помню тебя, – сказал он, не переставая разглядывать девушку. – Вдруг я знал тебя раньше?

– А ты помнишь что-то обо мне? – спросила девушка, сразу же заинтересовавшись. – Как меня звали? Кем я была?

Он напрягал память, выхватывал из нее какие-то отголоски забытых имен и размытые лица чужаков, но никак не удавалось вспомнить правильно.

– Не знаю… – признался он. – Мне только кажется, что мы знакомы. Больше не могу вспомнить ничего.

– Обидно. – Призналась она. – Жаль, у тебя не осталось сигарет. Я долго вспоминала что-то о себе, и сейчас мне кажется, что я курю. А больше ничего вспомнить не выходит.

– Что нужно делать, чтобы вспомнить? – спросил он.

Она пожала плечами.

– Ты ничего здесь не можешь делать. Думать, ходить, разговаривать с другими. Но сколько я ни пыталась, все разговоры выходят глупыми. Ни о чем. И все эти иногда пьют из реки. Думаю, я тоже не выдержу и как-то попью. А может, уже пила не раз… Потому что больше нечего делать.

Вдруг он задумался.

– А уснуть можно? И спать, и видеть сны?

Она покачала головой.

– Только смерть спит. Больше никто не спит.

«Спит она среди цветов, Белых, в царстве вечных снов. Кто разбудит смерть? Кто? Кто? Но ответ один – никто».

Он сам не знал, откуда в его пустой голове родились эти строки.

Никто взглянул на красные цветы. Жёлтые – нарциссы, красные – маки. Какой же цветок был белым?

– Ты видела здесь белые цветы? – вдруг спросил он.

Девушка удивлённо посмотрела на него.

– Белые? – она задумчиво взглянула на маки. Огляделась, встала, пошла куда-то, и он пошёл за ней. Они обошли ещё несколько полян, но везде цветы были синие, фиолетовые, розовые… Потом она остановилась. – Не знаю. – Призналась она. – Я не помню.

– Мне нужно найти белые цветы. – Повторил Никто.

– Иди ищи. Я не хочу. – Кажется, ей стало немного скучно. А может, она вспомнила про жажду.

Он вновь достал компас из кармана. Посмотрел на панель, и стрелка опять указала на тень девушки. Никто решил удостовериться точно, отошёл в сторону, повернул прибор, но стрелка была непоколебимой, всякий раз она поворачивалась так, чтобы устремиться точно на девушку.

– Что ты делаешь? – спросила она, с сомнением наблюдая за ним.

– Это странно, но я думаю, мы должны держаться друг друга, – сказал он. – Я хочу найти тебя потом, ладно? Может, я смогу помочь тебе что-то вспомнить.

– Зачем тебе это надо? – нахмурилась она. – Ты же и себя не помнишь.

– Не пей из реки, ладно? – попросил он вместо ответа. – Я найду тебя потом.

– Если не забудешь, – бросила она равнодушно. – Я вот тебя совсем не помню. Жаль. – Заключила девушка. – Удачи в поисках. – И она ушла куда-то.

Никто бродил из стороны в сторону. Золотые цветы, оранжевые цветы, сиреневые цветы… Он почти не помнил их названий и уж точно не мог вспомнить ни одного белого. Иногда он заговаривал с другими тенями, но те тоже никак не могли ему помочь. Вскоре ему начало надоедать. Он оказался на очередной поляне с голубыми цветами и от злости принялся топтать их, но ничего не вышло. «Лучше пойти к реке и напиться чёрной воды, чтобы забыть о белых цветах, – подумал он. – Может, я никогда их не найду».

Никогда.

Никогда – это ледяное слово.

Он опять вынул компас из кармана. Перевернул обратной стороной, там, где была надпись.