Много лет после «Чёртова Колеса» Аластор не жил, он искал того человека, кому сможет помочь, кому отдаст свои деньги, и тогда он не знал, что он способен помогать как-то по-другому. Он слишком давно похоронил себя, уже не мог воскреснуть, но только в эту минуту, когда Теренея обнимала его за шею, прижавшись к груди, он чувствовал незнакомый ему ранее трепет жизни, чувствовал, что поступает правильно, чувствовал, что впервые он нашёл кого-то, для кого стал важным и кто стал важным для него самого.

Она всё же отпустила его, потом посмотрела на свою руку с зажатым в ней компасом, раскрыла пальцы, перевернула надписью вверх.

– Ты прав, – сказала она в конце концов, утирая слёзы. – Но я не хочу его выбрасывать.

– Хочешь, оставь его себе, – предложил Аластор.

– Нет, – Теренея показалась ему особенно взрослой в этот момент. Она протянула ему компас. – Я хочу притвориться, что всё так и осталось. Пусть он будет у тебя, а я буду его брать иногда. Так лучше.

– Хорошо, – кивнул Аластор, поднимаясь. Пришлось прищуриться из-за ноги. – Пойдём, надо разобраться с оленем. А потом проведаем Вестанию.

***

Вестания тщетно пыталась развести костёр. Пальцы покраснели и уже теряли чувствительность, а руки всё ещё ходили ходуном, только уже не из-за холода, а от отчаяния.

«Ты должна успокоиться». – Голос тени в голове с каждым днём становился всё громче.

Замолчи! Замолчи! – заклинала она тень. – Я больше не хочу с тобой разговаривать…

«Я не хотел тебя обидеть».

Почему ты не можешь просто уйти, просто оставить меня в покое?

«Тогда я потеряюсь. Ты это знаешь».

Несколько часов назад, когда они сделали остановку, она поругалась с Теренеей и Аластором. Весь день Веста пыталась разговорить тень, пыталась узнать у него его имя, но он отказывался. И когда у неё, наконец, получилось его уговорить, Вестания быстро пожалела об этом.

«Серый».

Серый.

Стоило услышать это имя, как она почувствовала, что теряет способность управлять своим сознанием. Она словно изменилась, перестала быть собой. Стала какой-то другой, наговорила глупостей Теренее. Зачем только она это сделала?

«Он хотел научить тебя стрелять».

И что с того?

«Это нельзя».

Почему? Что в этом плохого?

«Он убивает просто так, понимаешь? Он убил стольких, даже когда был выбор, он не сожалел о них. И сейчас он запросто убьёт оленя, не имея на то права. Разве он охотник, чтобы отбирать жизнь? Он убийца. Он несёт в себе зло».

Ты сам когда-нибудь убивал? Или кто-то убил тебя? В чем дело?

Было сложно управлять мыслями, чтобы формулировать такие сложные вопросы. У Вестании ушло несколько дней на то, чтобы мысли не звучали в голове, как ворох оборванных слов. На то, чтобы произнести в голове предложение, не уходило и секунды, но Серый обычно не реагировал на эти спутанные нити её сознания, лучше удавалось с ним поговорить, когда Вестания «выкрикивала» – адресовывала ему громкие и чёткие послания. У самого краешка глаза. Тёмно-серая змея, свернувшаяся в клубок. Он отвернулся от неё. Не хотел сейчас разговаривать.

Отвечай! – потребовала она громко.

«Они умерли из-за меня…» – был жуткий ответ.

Что это значит? Кто умер? – злилась Вестания. – Серый? Отвечай!

Но он уклонялся от ответа.

И в тот момент Вестания ощутила в себе тяжелейшую ношу. Ей показалось, что вся её душа навсегда отравлена грехом. Тень Серого, призрак человека, повинного в смертях, совершившего, должно быть, так много зла – всё это теперь было частью её самой. Она почувствовала себя грязной, виновной, обречённой на такую же незавидную участь, что и сам Серый.

Уйди, оставь меня, уйди из моей головы!

«Я не могу этого сделать. Даже если бы хотел».

Вестания посмотрела на него. Всё на своём прежнем месте, в уголке глаза. Пугающий сгусток чьей-то души. Посторонний человек прямо внутри её сознания. Чужак, чувствовавший то же, что и она, читающий её мысли.

Спектр эмоций Вестании неизбежно изменился. Если раньше она чувствовала себя зрителем чьей-то чужой жизни, то с того момента, как Алкид рассказал ей о тени, ей стало казаться, что пресловутая спираль уносит её в самую бездну Тартара. Она становилась злой, срывалась на сестре и на Аласторе. И всё из-за Серого.

«Ты не права. Я не могу быть просто злым. Тогда я бы был в Тартаре, а не на Асфоделевых полях. Я бы не стал тенью».

В словах Серого было зерно правды, но сути это не меняло. Вестания оставалась носителем чужой души, которая рано или поздно начнёт вытеснять её собственную и тогда… что могло произойти? Вдруг она станет злой? Вдруг причинит вред Теренее.

«Я бы не стал…»

Ты только сегодня обидел её, довёл до слёз!

«Это был не я. Это ты».

Она вскочила и ударила ногой по груде сухих палок, сложенных в остов будущего костра. Теперь они валялись на белом снегу, как подстреленные птицы.

– Уйди, уйди, уйди из моей головы! – закричала она вслух.

Вестания бросила затею с костром и вернулась в палатку, чтобы хоть немного согреться. Серый замолчал, но по позвоночнику Вестании пробежал колючий холодок, будто жуткое насекомое со множеством маленьких ворсистых лапок. На что она надеялась? Что Серый просто уйдёт? Даже Алкид считал это невозможным. Но вдруг он не мог знать всего, и средство избавления всё-таки существовало?

Она почти успокоилась, когда снаружи до неё донёсся шум шагов. Вестания одёрнулась, устремила взгляд ко входу в палатку. Тяжёлые шаги, через раз слегка шаркающие по снегу, неровные. Как бы ей хотелось сейчас побыть одной, хотя бы пока тень молчала, но она понимала, что этого разговора ей не избежать.

Аластор замер у входа, не смея войти без предупреждения.

– Вестания? – позвал он негромко.

– Сейчас, – ответила она, спустя недолгую паузу.

Вестания вылезла наружу. Сам Аластор никогда бы не зашёл внутрь, она это знала, к тому же в двуспальной палатке и без того не хватало места. Палаток было две: в одной спали сестры, во второй – Аластор с Асфоделем.

Вестания и наёмник сели прямо у входа, держась на безопасном расстоянии друг от друга. Теры и Асфоделя поблизости видно не было, должно быть, она обиделась на неё. Аластор сидел напротив и пристально смотрел на девушку, сначала просто молчал, но Вестания прекрасно знала, что именно он разглядывал так тщательно.

– Ты теперь видишь его, да? – спросила она, не смея больше терпеть эту тишину.

Кажется, осознав свою ошибку, он отвёл от неё глаза.

– Сейчас не так ярко, как сегодня днём. – Ответил Аластор.

Днём? Сколько же времени? – и только теперь Вестания заметила, что начинало темнеть.

– Он уполз… не навсегда… не знаю, – она пыталась подобрать слова, чтобы описать состояние тени. – Знаешь, как черепахи, которые прячут головы в панцирь.

– Сегодня, когда ты… – он не договорил. – Это была тень, да? – Вестания только кивнула в ответ. – На что это похоже? Ты можешь научиться её контролировать?

– Тебя только это волнует, да? – нахмурилась она. – Чтобы я не поднимала шум, чтобы не устраивала скандалов, не обижала Теру?

– Вестания… – обронил он с сочувствием в голосе.

Вестания… всегда только Вестания… хватит произносить это дурацкое слово постоянно… просто хватит! – она хотела что-то сказать ему, но тут почувствовала, как сердце опять достигло самой вершины и вот-вот готово сорваться вниз. К глазам подступали слезы. Как же было сложно их сдерживать при нём!

Тут Аластор схватил её за левую руку. Вестания хотела отдёрнуться от этого жеста и только потом поняла, что произошло. Оказывается, она безостановочно царапала пальцами рисунок кривой спирали на заледенелой корке снега. Как она сама могла этого не заметить? Ладонь покраснела от холода и только сейчас, оказавшись в его кулаке, она почувствовала, что оцарапала кожу о крошечные грани льда. Его прикосновение, из него исходило тепло, так что Вестании стало вдруг не по себе, её всю сотрясло в рыдании, но каким-то чудом девушке удалось сдержать слезы. Вестания высвободила руку и на всякий случай утёрла невидимые слезы.