Было заметно, что Леда не поверила в оправдание. И без того напряжённые брови ещё сильнее натянулись.

– Идите сразу в студию. Я сообщу о вашем явлении. – Леда, не дожидаясь ответа, приложила к уху трубку телефона, всем видом показывая, что не желает тратить время на певиц.

Эльпис тоже не горела желанием вести с ней беседы, потому уверенным широким шагом поспешила по коридору. Каблуки весело стучали по черно-белым квадратам плитки.

– Раз в студии, значит, точно придётся переписывать, – раздражённо заметила она, когда они удалились от стойки регистрации вместе с её плотоядной обитательницей.

– Уверена, ничего страшного, – ответила Ника. – Управимся за час.

– Надеюсь. – В голосе Эльпис уверенности слышно не было.

Эли и Ника знали офис «Оморфии» лучше, чем свои новые квартиры. Здесь приходилось проводить долгие часы, репетируя, записывая песни, отвечать на вопросы во время длительных конференций, подписывать кипы документов. Эльпис с уверенностью вошла в комнату записи, но тут же опешила. Удивление застыло на её лице. Из студии лилась незнакомая ей музыка.

– А вы все здесь зачем? – воскликнула Эльпис при виде музыкантов. Ника зашла в комнату следом, притворив дверь. Вся группа была в полном составе. Четверо парней при виде девушек отложили инструменты.

– Вас ждём уже час, – с осуждением в голосе заметил Каллимах, поправляя в руках кифару. Это был мужчина лет на пять старше Эли и Ники, он носил недлинную бороду и был невысокого роста. Каллимах состоял в группе дольше остальных музыкантов, с ним они познакомились ещё в Академии. Он же помог им найти остальных.

– К счастью, было чем заняться, – обронил самый молодой из парней – светловолосый Гермес, отвечающий за перкуссию.

– В смысле? Материал весь уже записан. – Эльпис всё ещё не могла понять, что происходило.

– Отнюдь. Ты что, не слышала о своей новой песне? – Каллимах подмигнул девушке. Он отличался особенно ядовитым чувством юмора и дерзким характером.

– Нет, – растерянно сказала Эльпис, заняв своё место возле микрофона.

– Зря. Это точно будет хит, – с загадочным сумраком в голосе сказал их клавишник Махаон. Он был примерно одного возраста с девушками и носил длинные волосы, убранные в конский хвост. Махаон всегда казался Нике чувствительным и понимающим. – Текст на пюпитре, можешь почитать.

Эльпис схватилась за нотные листы и пробежалась глазами по строчкам. Ей хватило нескольких секунд, чтобы побледнеть от ярости.

– Это что ещё за хрень?! – воскликнула она, пламенея.

Ника подошла к клавесину и, прилегла на плечо Махаона, чтобы понять, о чём идёт речь.

– Вот и я сказал тоже самое, – вставил Евр, контрабасист.

Чем дальше Ника углублялась в текст, тем больше вопросов появлялось в голове. Самый главный из них был – кто и зачем вообще написал такую абсурдную песню? Второй по значимости – они что, действительно должны это петь?

В этот момент в студию вошёл Пигмалион. На нём был очередной костюм, другой одежды он не носил. Войдя внутрь, он немедленно направился прямо к своей обожаемой музе.

– Эли, наконец, ты добралась! Придётся оштрафовать водителя за то, что ехал так долго.

– Не стоит, это просто я – капуша, – Эльпис вновь нацепила на себя милую и кроткую маску. Пигмалион приобнял её в знак приветствия, проигнорировав остальных присутствующих в студии. Оно и не удивительно. С Никой он вообще никогда не говорил напрямую, на музыкантов ему всегда было наплевать. Так что для владельца компании в комнате действительно была только она одна. – Скажи, пожалуйста, зачем мы здесь? Что это за песня?

– Последняя, тринадцатая песня, которая дополнит твой новый альбом. – На гладком лице мужчины зияла добрейшая в мире улыбка.

– Но альбом записан. Ни я, ни Ника не писали этого. Ты же знаешь, что мы всегда исполняем только свои собственные песни…

– Я уверен, небольшое исключение не повредит. За авторские права не беспокойся, юридически песня принадлежит тебе. Можешь ознакомиться с документами в моём офисе, но сначала её нужно записать. И чем скорее, тем лучше.

– Подожди! – остановила его Эльпис. – Я хочу понять, почему мы должны её петь? Что ещё за китобои?

На миг весёлость Пигмалиона сменилась озабоченностью. Ему словно было утомительно объяснять такие простые и прописные вещи, но он всё-таки нашёл в себе силы, приобнял Эльпис за плечо и заговорщицки проговорил, понизив голос:

– Ну, Эли, дорогая. Нужно иногда читать новости. Ты что, не слышала о новом военном подразделении на востоке страны? Ойкумена активно развивает морские войска, чтобы дать отпор врагу. Гиперборее и не снилась такая мощь. Ты пойми правильно, у тебя весь альбом состоит из прекрасных песен об этой сказочной Океании, но нет ни одной, которая прославляла бы нашу замечательную страну. Ты же хочешь, чтобы пластинка продавалась хорошо? Хочешь, чтобы власти относились к нам лояльно? А они будут, в том числе будут поддерживать талант Эльпиники своими железными талантами, в случае если она покажет себя настоящим патриотом в то непростое время, в которое мы все живём.

– Мой альбом состоит из песен об Океании, потому что называется «Музыка Океании». – Эли перешла на нравоучительный тон, словно объясняла ребёнку очевидные истины. – Океания – это летающие в небе киты, о которых мы тоже поём. Объясни, пожалуйста, как они смогут жить в одном альбоме вместе с песней «Китобои»?

Пигмалион явно терял терпение. Нику всегда пугало, когда он начинал так глубоко дышать, раздувая ноздри. Ей доводилось видеть его в гневе, в том числе, когда она ляпнула со сцены, что Эльпиника отменяет концерты после падения Эли в обморок прямо на сцене. В прошлый раз всё закончилось очень плохо, в первую очередь для её подруги. Она хотела бы предотвратить взрыв в этот раз, но понятия не имела, как обезвредить бомбу. Тем более, что и сама испытывала гнев, смешанный с возмущением.

– Уживутся прекрасно. – Процедил Пигмалион, растеряв всё своё добродушие. – Я уверен, ты с этим справишься. В конце концов, у тебя есть твои другие двенадцать песен и лишь одна, которую предложил я. Сущая малость, которая позволит нам получить много приятных бонусов в дальнейшем. Поэтому пой её и не перечь мне. – Больше он был не намерен церемониться. – Всем хорошей записи. Чем сильнее постараетесь, тем быстрее запишитесь. – С этими словами Пигмалион покинул студию.

Эльпис потребовалось несколько минут на то, чтобы прийти в себя.

– Что это за история с китобоями, кто-нибудь объяснит? – Ника тоже чувствовала полнейшую растерянность.

– Как я понял, правительство не очень любит китов. Из-за того, что люди толпами бегут из страны и ищут дорогу в эту самую Океанию, китобои стали в почёте. Как символ борьбы с самообманом и фантазией. – Объяснил Махаон.

– А война тут причём? – Спросила Ника.

– Ну вот уважаемый кириос уже объяснил, что Ойкумена вкладывает больше сил во флот. Там появился элитный военно-морской отряд, который как раз и назвали «Китобои». Поэтому песня как бы про победу в войне над Гипербореей. Ну, это мы с ребятами так за час решили. – Махаон кивнул головой Каллимаху, словно прося одобрения.

– Понятно. – Мрачно ответила Ника. – Откуда она вообще? Кто автор?

– Да боги знают, кто. – Буркнул Евр. Из их группы он был самым старшим, с густой рыжей бородой и гладковыбритым черепом. Нике всегда казалось, что ему бы больше подошли ударные, но Евр всей душой любил свой контрабас и его густые насыщенные музыкальные краски. Он был немногословен, и Ника считала его глубоким и надёжным человеком.

– Какие-то правительственные рифмоплёты. Из серии тех, кто строчат лозунги и гимны. – Заключил Каллимах. Он, пожалуй, был самым резким правдорубом из всех, кого знала Ника. В последнее время нрав Каллимаха ещё больше испортился, его недавно бросила девушка, с которой они прожили вместе больше пяти лет.

– Мы с парнями музыку уже прогнали. Мотив там простой, надо сделать и забыть об этом, – сказал Махаон.