По правилам, королева не имела права использовать настоящую форму, однако сейчас это мало кого волновало: Чёлочка кружил в небе над нами, как ни в чём не бывало (не сказать, чтобы я на него вообще надеялась — с самого начала понимала, что он давно купленный). Краем глаза отметила какие-то волнения в королевской ложе (наверняка устроенные Виком с Сирилом), но не стала докапываться до их сути, вполне логично решив, что сейчас есть проблемы и понасущнее.

Похоже, все здесь спланировали моё убийство довольно тщательно. Ну ладно. Раз уж такое дело: я тоже перестану играть по-честному.

Нависшую над нами тишину вновь разорвал звон от бьющейся друг об друга стали. Вот только в этот раз его издавала не пара «меч — меч», а трио «два меча в моих руках — эксильские когти». Не могу сказать, что хорошо владела двуручным стилем (Нат всегда побеждал меня в нём), однако, другого выхода тогда просто-напросто не было. О том же, что сейчас происходит в голове у Сирила и всех собравшихся, я с самого начала решила не думать. У меня ещё будет время объяснить им, каким таким образом изначальная груша для битьявдруг стала фехтовальщиком, с которым мало кто даже из элиты данного ремесла сумеет сравниться — ну, а в данный момент было в приоритете выжить.

Скривившись от боли в правой руке, я выронила меч и сделала ею одно плавное, едва заметное движение — воспользовавшись ситуацией, Пандора выбила и второе оружие из моей хватки. Хотя нет. Я позволила ей это сделать. Ну, а пока бывшая королева улыбалась, представляя, как терзает моё тело на части — я отступила на шаг в право и прошептала одними губами: «Шах и мат».

Никто, кроме нас с Пандорой, не понял, что именно произошло в тот момент. Зрители увидели следующее: эксиль в боевом облачении, вдруг, ни с того, ни с сего, вновь становится воином в алых доспехах и тотчас падает вниз (сначала на колени, а затем на спину), истерически хватаясь за шею. Ах, да — ещё они разглядели девушку в заляпанной кровью рубашке, склонившуюся над умирающей так, чтобы лица второй никто не увидел.

Пандора больше не говорила и лишь смотрела на меня умоляюще, когда резким рывком я вытащила из её шеи свой сюрикен «Алой розы» и, вытерев кровь о рубашку, спрятала за резинкой в лосинах. Разумеется, кровь из дыры в горле тотчас побежала ещё пуще прежнего. Шлем Пандоры отлетел куда-то в сторону, а её обычно идеально уложенные рыжие волосы, сейчас больше напоминали осиное гнездо, чем предмет гордости. По взгляду же было понятно, что миг за мигом нынешняя королева осознаёт: она умирает, и этот процесс абсолютно необратим.

— Что? Боишься смерти? Разве ты не говорила, что в этом нет смысла, пока твой противник — я? Довольно забавно, не думаешь? — я провела пальцами по лицу Пандоры и прошептала ей прямо на ушко:

— Не волнуйся: в аду тебе вовсе не будет одиноко, ведь очень скоро каждый чёртов эксиль последует туда за тобой.

— Лудо… Был… Прав… — тогда её слова даже шёпотом было трудно назвать, поскольку больше всего они напоминали истерическую попытку утки закукарекать — смысл же сказанного я поняла интуитивно, вместо того, чтоб услышать.

— Да. Верно. Лудо был прав на мой счёт. Также, как и ты, Пандора Анж, — была.

В тот момент во мне проснулся истинный дьявол, о существовании которого я до этого лишь догадывалась. Мне захотелось, чтобы Пандора страдала перед тем, как умереть. Я не испытывала к ней ни капли жалости — лишь одну сплошную ненависть. Смотрела в её переполненные страхом глаза и думала о том, сколь много людей смотрели на эксилей вот так — моля о снисхождении — перед тем, как умереть от их острых когтей. Мне стало до ужаса противно, и я с трудом осознавала, где именно сейчас нахожусь. Лишь сотни направленных на арену взглядов заставили вспомнить о роли, которую Аде Норин следовало бы играть.

Я подобрала с земли меч (свой, а не королевы), выставила его вперёд и, пробив доспехи цвета пламени, пронзила само сердце её величества. Глаза Пандоры Анж-Девериус вспыхнули на мгновение, после чего — окончательно потухли. Они так и оставались открытыми, когда королева испустила свой последний вздох. Я же, подавив внутреннего дьявола, присела на колени у трупа и закрыла их для неё. Ритуал битвы не предписывал ничего подобного, и даже сейчас я не особо понимаю, что именно сподвигло меня на этот поступок. Возможно, необходимость разыграть пред Сирилом сострадание, а, возможно, и уважение к противнику, заставившему сегодня почувствовать холод смерти, стоящей прямиком за спиной. Не знаю. Как уже говорила: в последнее времямаска начала сливаться с настоящей личиной.

После этого боль в ноге вновь вернулась, теперь уже стократ отплатив за всё время, что я ею пренебрегала. Встать мне стоило просто колоссальных усилий, однако, я всё же смогла это сделать, пусть и слегка покачиваясь. Дальше, по предписанию, подняла меч вверх, оповещая всех о завершении боя. Разумеется, никто не стал аплодировать, так как с самого начала эксили пришли сюда поглазеть вовсе не на мою победу. На лицах многих от одной лишь мысли о том, что человек победил эксиля, да ещё и в его истинной форме, застыло выражение страха и паники. Ну что ж — привыкайте.

Я же смотрела лишь на Сирила, стоящего у перил королевской ложи, и думала о том, что мне дальше делать. Образ ангельской девочки сегодня был разбит вдребезги, и теперь он видел во мне самого что ни на есть настоящего воина — убийцу, покрытого кровью с головы до ног. Даже с такого расстояния я могла прочитать в глазах короля радость, удивление и истинный ужас. Это — цена, которую мне пришлось заплатить за жизнь и победу. Теперь остаётся лишь верить в то, что я сделала правильный выбор.

***

Ошибка, совершенная мною в тот день на арене, ещё долгое время напоминала о себе каждой ночью, стоило лишь закрыть глаза и погрузиться в пучину из беспросветных кошмаров. Сначала я думала, что, после всего произошедшего, стала обычным параноиком, однако, в конце концов пришла к выводу, что мои страхи вовсе не беспочвенны.

С момента «Королевской битвы» прошла уже неделя. И за всё это время ни Аки, ни Вик, ни даже Сирил ни разу не спросили меня о том, что же всё-таки случилось в тот день на арене. Думаю, накричи Сирил на меня и обвини в предательстве — сейчас я бы чувствовала себя намного увереннее и спокойнее, чем при нынешних обстоятельствах. Всё дело в том, что теперь я абсолютно не знаю, чего ожидать и на что надеяться. Вокруг меня словно расставляют невидимые сети, а я никак не могу найти ни их конца, ни начала. Ну,и воспоминания о разговоре, произошедшем между мной и Сирилом в день битвы, уже после её окончания, лишь усиливает данные опасения.

После экстренной операции на ноге (слава всему, с ней всё было далеко не так ужасно, как мне изначально казалось) и обработки наиболее серьёзных царапин меня оставили на ночь в одной из больниц Аксиллы, особенно отметив, что выспаться для меня просто жизненно необходимо. Самособой, подобная рекомендация заснуть мне никоим образом не помогла, и большую часть той ночи я провела, втыкая в одну точку и анализируя события прошедшего дня. Так продолжалось где-то до одиннадцати-двенадцати часов — аж до момента, когда я услышала осторожный стук в дверь (открыть окно тогда просто физически не смогла бы). О том же, кто именно почтил меня своим визитом в столь позднее время, я догадалась ещё до того, как дверь отворилась.

— Так и думал, что ты не спишь, — улыбнулся Сирил Девериус, присаживаясь возле меня на кровати.

Конечно, я ожидала от него всплеска злости, обвинений во лжи, предательстве, да и вообще всех смертных грехах, вместе взятых — однако, ничего подобного так и не услышала. Сирил просто взял меня за руку и сказал следующее: «Спасибо. Спасибо за то, что выжила и вернулась ко мне, несмотря ни на что». По правде говоря, тогда я была в настоящем шоке и просто уставилась на него, не шевелясь и даже не моргая. В голове же не было ни одной мысли по поводу того, что здесь вообще происходит. А ещё… Складывалось впечатление, будто Сирил благодарил меня за то, что я предпочла жизнь спектаклю.