— Не подходи! — придумал я нейтральное, чтоб и его предупредить, и вселившегося духа не спугнуть.

— По-мо-ги, — подлила Сеамни масла в огонь.

Эльфа можно было понять.

Леголас рванул, но намного медленнее обычного — сказывалась усталость. Я увидел призванный в его руке невидимый клинок Защитника и, вспоминая, что Леголас сам рассказывал про этот клинок, отскочил немного в сторону, не отпуская шеи Сеамни, которая уже почти перестала дёргаться и зрачки которой принялись закатываться.

Полуторник срезало у основания, но меня не задело. Я разжал руку и активировал подготовленное заклинание воздуха. Остатки оберегов Леголаса смяло, от усталости он совершенно потерял ловкость — тело эльфа с грохотом врезалось в стену. Эльф мотнул головой, но с первого раза встать не смог, истощившись затяжной битвой с демоном.

Сеамни впилась ногтями мне в руку, борясь за жизнь. Кинур в её теле ликовал.

— Ле… — прохрипела она едва слышно.

И эльф всё же встал. С окровавленным лицом, шатаясь.

И пусть, процесс уже запущен.

Вначале ничего не происходило и мы с Леголасом переглядывались, а я одним лишь лицом пытался ему подсказать, надеясь, что он всё поймёт. Леголас сжимал кулак, призвав меч Арвина, но не шевелился, глядя на мёртвую эльфийку — он был в шоке от утраты и выглядел совершенно потерянным. Пусть лучше так, чем мне мешать.

Вскоре нужные заклинания доложили мне, что души принялись отделяться от тела. Душа Сеамни показалась первой. Я видел при помощи особых чар, как она смотрела на меня удивлённым и печальным взглядом.

— Никуда не уходи, стой здесь! — приказал я эльфийке и та удивилась, но после лишь кивнула.

— Она жива? — обомлел Леголас.

— Она мертвее мёртвой, но не всё так плохо, — отозвался я. — Иди сюда, придурок!

Леголас шагнул вперёд.

— Я не тебе.

Я достал из сумки-мир куб «Модуль искусственного интеллекта», не потерявший свои свойства до сих пор — сумка-мир помогала в этом за счёт медленного течения времени внутри. Чёрный куб без духа я возложил на грудь мёртвой эльфийки и принялся дополнительно чарами удерживать душу Сеамни, укрепляя её серебряную нить.

— И вообще, я хоть раз тебя придурком называл?

Эльф окончательно растерялся, вытирая краем майки кровь с лица.

Кинур показался не сразу, но, сев, выбираясь из лежащего тела Сеамни, он злобно уставился на меня:

— Чтоб ты сгнил живьём! — услышал я его проклятье и оно едва не воплотилось — пришлось расплетать на ходу. — Пока ты не появился, было всё хорошо!

— Ты сам на демонов попёр, не надо мне.

— А ты не мог меня поддержать?

— А я поддерживал! — я упёр руки в бока. — А теперь дуй в куб, раз упокоиться не можешь спокойно.

Его полупрозрачное лицо исказилось от ужаса.

— Я не хочу в заточение! Я не…

Он забулькал, втягиваясь в хитрый магический конструкт. Я подхватил куб и спрятал в сумке-мир. Теперь у меня есть карманный злобный дух. Зачем? Кто знает. Я не думал, что мне и куб-то пригодится.

— Он… — проронила Сеамни, хмурясь и ёжась.

Душа без тела испытывает страдания.

— Он сам виноват, — буркнул я и принялся над ней ворожить.

Спустя несколько минут Сеамни вдохнула. К лицу прилила кровь, она села в кровати, хватаясь за бок. Пересиливая себя, она встала и прыгнула на Леголаса, повиснув у него на шее.

— Я… — дыхание её спёрло и вместо слов она впилась эльфу в губы.

Леголас растерялся, словно подросток, но обнял эльфийку и на поцелуй ответил. Возможно, это был их первый поцелуй. Сеамни, не отпуская рук, отстранилась. Уши её были цвета помидора.

— Я… — она вновь задохнулась, хватила губами воздух и на одном дыхании продолжила: — Я хочу стать твоей избранницей. Будешь ли ты мне предназначен?

Тишина. Леголас смотрит внимательно, не моргая. Ни один мускул не дёрнулся на его лице. Сердца их обоих бились очень быстро и сильно. Так, словно сейчас выломают грудную клетку и убьют этим своих хозяев.

А эльф всё молчал. Сеамни моргнула дважды, собираясь отпустить руки.

«С этих пор не ищи меня больше» — отказ.

«С этих пор я тебе предназначен» — согласие.

— С этих пор… — Леголас поморгал, вдохнул, выдохнул, помотал головой, — я тебе предназначен…

Сеамни закатила глаза и обмякла в руках эльфа, потеряв сознание.

— Что с ней? Предсказание? — подхватил её эльф, укладывая на кровать.

Он был в крайней степени взволнован.

Я укрыл Сеамни, глянул на Леголаса.

— Переволновалась. Жить будет. А вот я, вероятно, нет. Ну что, поздравляю тебя с предназначением, Аккинукен. Ты своё нашёл. А я пока нет.

Я хлопнул его по плечу и посмотрел в его глаза.

— Неужели ты сомневаешься ещё? — расхохотался я.

— Уже поздно сомневаться, — кивнул он. — Отныне сомнения гнать нужно прочь, — сообщил он следующую ритуальную фразу.

А я почувствовал, что вымотался, усаживаясь на пол в медитацию. Эльф сел на край кровати, взяв свою эльфийку за руку, ни слова больше не говоря.

Лёгкий, уже почти летний ветерок задувал через открытое окно, занося одиноких мотыльков и жучков. Мысли успокаивались, возвращались в привычное русло после всей беготни, после всего, что вообще произошло.

Предсказания принялись сбываться одно за другим. Вначале смерть Валькры и Ника, о которой никто, кроме меня, больше не знал. После вот в точности исполненное предсказание с Сеамни. Следующее будет про некоего некроманта и заключение с ним союза. Тёмное помещение, сырое и гадкое и ощущение заключённого договора.

Но если Ник и Валькра умерли на самом деле, окончательно и бесповоротно, то с Сеамни получилось всё намного лучше, нежели я думал. Был ли другой способ? Не задушить эльфийку? Почему я решил лишить её жизни именно так? Это логично — наименее травматичный способ, после которого она пришла в себя за пару долек. И всё же, может стоило мне перерезать ей горло только для того, чтобы изменить предсказание?

Впрочем, у меня будет ещё шанс. Зато теперь Леголас больше не безродный готталмаэ, а гордый и уверенный член ветви Аккинукен. Да и Сеамни явно обрадуется, когда очнётся. Чтоб только они не умерли, а то как-то грустно получается: Ник и Валькра погибли, Сильфида прикована к замку, со своими из Пандемониума я так и не сдружился, это всего лишь солдаты, Радя скорее приятный собеседник, хотя и её было бы жаль потерять. По настоящему двое, которыми я дорожу, всё же Леголас и Сеамни. Не стану их даже с собой в поход брать, пусть лучше в Анаторе остаются.

Леголас стал Аккинукеном, а меня назвали Эйвенстаэлем. Можно ли верить безумной наге-наркоману? Я мысленно пожимал плечами, а от волнения едва не терял тело — хотелось верить. Я никогда не принимал всё на веру, но здесь хотелось лететь к Ноде и, подпрыгивая от радости, рассказать, что, возможно, мы друг другу были когда-то предназначены, а сейчас можно попробовать ещё раз! А что, если она откажет мне? Да нет, бред какой-то, такого никогда не произойдёт.

Меня толкнули в плечо, Леголас заглянул в мои глаза с лёгкой опаской.

— Там шум на улице, — коротко отрапортовал эльф.

Я же тоже это ощутил, вначале спутав с остатками демонического влияния. Я сосредоточился, усилил слух, перенёс сознание туда, совершая обряд дальновидения.

Ночь всё ещё была в разгаре. Темнота ночи озарялась криками. Во мраке бежали две тени: служитель Мокоши Фернандо и ещё кто-то с демонической аурой. По улице с криками и песнопениями шла толпа с факелами, били мечами о щиты.

— …час сей наступил, потому что мы нарушили клятвы и обеты, данные нами. И даже гроссмейстер Кинур не преминул сношаться с проститутками, не блюдя свою честь. А теперь маги вздумали укрывать у себя под крылом демонов. Город должен быть очищен во имя Лазурного Меча!

И дальше по тексту. Толпа вышла небольшая, аэльев восемьдесят, но всё новые примыкали к ним натерпевшись после бомбёжки. Они шагали неспешно, новичкам давали факелы.

— Княгиня наша Радя допустила зимой приношения демонам, допустила повешения и спустила Гарри это всё с рук. Правосудие и закон не работают, поэтому мы и есть закон. Демоны не явились бы сюда, будь мы действительно безгрешны. Покайтесь, падите ниц в свете Беллатора, да коснётся он вас своей благодатью и защитит от зла, а демонам — смерть! Магам, покрывающих демонов — смерть!