Переместился!

Сдвоенное кольцо позволяло мне чувствовать близлежащий астрал крайне чётко и я знал, откуда он вынырнет. Знал, но его скорость поражала воображение.

Алое тряпьё появилось за моей спиной, рассекло мою иллюзию и одновременно заблокировало горизонтальный удар меча со спины слева и удар перемещённого в левую руку меча справа, высекая снопы искр.

Заклинание было почти готово.

Я наколдовал очередную иллюзию, рванул к сидящей в позе лотоса демонессе, отвлекая внимание эльфийки. Но та не отвлеклась, зато мелькнул перед самым носом меч в перчатке, который я едва успел отвести воздушным заклятьем — параллельно сгорел мой оберег от физического урона, лишив части сил.

На перчатке твари, что держала кривую саблю, виднелся камень кольца, такого же, как у меня, но с изумрудом — значит всё же есть. Времени у меня оставалось всё меньше и меньше, но с подобным противником лететь сейчас в атаку было крайне опасно, это я отлично понимал из опыта тренировочных боёв с Леголасом.

Такого противника с наскока не одолеть — следуем изначальному плану.

С лёгким сожалением я перешёл в оборону, выжидая момента. Я знал, что дождусь, ведь даже с Леголасом я иногда выигрывал!

Энейя

Като появился как нельзя вовремя, но ему доверить свою жизнь было глупостью, поэтому эльфийка всё же отвлекалась. Аш наблюдал за безумной, для его глаз неразличимой пляской алого и бурого, свистом мечей, грохотом стали со снопами искр и уже даже не пытался что-либо сделать, понимая, что он здесь, похоже, лишний.

Заклинание требовало, чтобы его поддержали, собрали и направили. Оно было готово, оно налилось, воплотилось у них над головой тугой стянутой нитью, длинным и острым тараном, копьём из не-сущего, из отрицания самой материи, сейчас выглядевшей как буйство этой самой материи. Отпустить, но не просто отпустить, а направить. И не просто направить, а ещё и удержать. Сложные, собранные не очень качественно чары то и дело норовили развалиться.

Като не мог взять над Гарри верх. Более того, в какой-то момент Гарри принялся теснить Като, мелькая тут и там, отводя удары, блокируя атаки ближнего боя и даже два раза достал, ударив один раз гардой в место, где должно было быть лицо, а другой раз открытой ладонью в грудь с рвущим плоть заклинанием, но Като успел заклинание блокировать. При этом Гарри сам получил лишь однажды, с тех пор не открываясь.

Эштихаль принялась стонать, всё лицо Аттэ было в волдырях. Буршадара убили. Арр сбежал. Диэ ревела, искусав нижнюю губу в мясо, но продолжала держать. Свернувшуюся прямо на земле калачиком голую Иштаду и сгорбленного, сложенного вдвое Трэ колотила дрожь — все были измотаны до предела. А Энейя не могла подгадать момента.

Если Като не сможет его задержать, пока Энейя будет сосредоточенно дополнять чары направляющими структурами, то они все покойники, а она ещё и головы лишится вон тем вот мечом, которым размахивал сраный иллюзионист. А Като не сможет его задержать на достаточное время, Энейя это понимала, потому и решила вмешаться.

Она увидела, что, наверное, уже поздно. Ведь Като прошил врага насквозь ятаганом и Гарри окровавленным ртом глотал воздух. Энейя же понимала, что не стоит верить своим глазам. Опыт её давних странствий, там, на родине, говорил, что такие как Гарри пойдут на любую уловку.

Он появился рядом с ней, будто вынырнул из пустоты. Она же была не готова, глядя, как он замахивается на Аттэ. Без неё здесь вообще всё рухнет — концентрации Энейи никогда не хватит, чтоб закончить заклинание и одновременно с этим поддерживать внешний стабилизирующий контур. Ах ты фокусник! Страдай!

Энейя рванула наперерез к Аттэ, призывая щит и, бурля от ярости, от души швырнула в Гарри заклинанием, которое обычно использовала на учениках Шатурнэ, чтобы им жизнь мёдом не казалась, в надежде, что это даст Като лишнее мгновение, что она успеет закрыть Аттэ собой…

Гарри

Бой затягивался, длился уже не секунды, а минуты. Даже используя силу поклонения с постоянным потоком молитв, я чувствовал себя уже неважно. То и дело время принимало возвращаться в привычное русло, а астральное тело жгло. Физическое тело приходилось постоянно ловить, что усложняло процесс. Я похоронил в себе мечты заполучить его кольцо, но вот провести хитрого убийцу с двумя короткими ятаганами мне всё же удалось.

Моя иллюзия очень убедительно делала вид, что была проткнута ятаганом. Для иллюзии я взял тело мёртвого демона — ощущения все были вполне реальны. Сам же я рванул к сидящим магам под покровом отводящих глаза чар, замахиваясь мечом не по эльфийке, а по сидящей с окровавленным лицом демонессе с кучерявыми чёрными волосами.

Тварь в тряпье отвлеклась ровно настолько, насколько мне нужно, вовремя не распознав подмену. Мой меч, сдобренный легковесными чарами, должен был сбить заклинание, убрать подпитку, развалить всё. Параллельно я готовил короткое астральное перемещение. И пусть жахнет, я убраться с места успею — двух зайцев одним выстрелом.

Я видел взгляд эльфийки: суровые серебряные глаза на сером лице, вначале выражавшие изумление и удивление, после чего в них остался лишь холодный гнев. Мой меч уже был готов к выпаду. Именно в тот момент в моё сознание впились присосками боли и снесли барьеры ментальным тараном. В другое время я просто разделил бы сознание, заставив боль отступить, как я делал уже когда-то, чтобы второй я закончил начатое. Но сейчас, когда эта половина сознания была приучена следить за телом, эффект был подобен катастрофе.

Я утратил контроль над телом.

Ворвус

Горящие демоны падали со спины чёрта. Ворвус стоял со щитом наперевес, иногда принимая на него могучие удары. Пот тёк по спине, пот заливал глаза, он получил ссадину от кромки собственного щита, не удержав его в руках, но всё ещё боролся. Рано было сдаваться.

Чёрт запёкся: стойкий аромат горелого мяса доносился из-под красного, раскалённого шлема, на который выливали один за другим магические напалмовые бомбы. Запёкся, но продолжал висеть на руках, по которым и взбирались поганцы.

Алхимик бегал вниз по лестнице и вверх на стену, раздавал новые бомбы, с круглыми глазами кидал сам во врагов. Трое рыцарей лежало с ранами и порезами, ещё один с культёй вместо правой руки, один был мёртв с проломленным черепом. Пара крупных мужиков из местных под предводительством кого-то из чародеев схватила раненых, унося со стены. Куда? Наверное в храм Беллатора, в лазарет.

За спиной раздавались залпы.

Удар о щит, лязг меча, ещё удар, потом отходишь на шаг в сторону — бабах! Уши свистят, не проходя, все звуки приглушённые.

Он не сразу заметил, что в небе застыло огромное тёмно-красное копьё, почти чёрное, угрожающе блеклое и уж слишком невероятное, чтобы быть настоящим. Это был дурной знак.

Времени на раздумья не было. Видишь такое: вначале бежишь, потом думаешь.

— Назад, все со стены! — крикнул он.

Его крик подхватил Леголас.

Ворвус разрешил себе взгляд на страшное знамение неминуемой беды: копьё зависло в темнеющем небе, рядом с древком проступили яркие звёзды, а с острия принялись одна за другой сыпаться бесшумные алые молнии.

Отбив очередную атаку они кинулись в отступление: хватали тех, кого можно было спасти, кидали мёртвых, отходили по лестнице вниз, пятились некоторым подобием строя вместе с Эдмундом, на удивление опытным и живучим. Правая рука его висела безжизненной плетью, меч давно валялся где-то под ногами, но боец упрямо держал свой щит.

Ворвус поглядывал на высоко зависшее копьё. Они успели спуститься и теперь, когда демонов почти ничего не сдерживало, они принялись разбредаться, разбегаясь со стены. Но не далеко они убегали.

Из каждой щели, прикрывая отступления, летели пули, разбивая головы демонов в кровь и кашу, а дома стояли так плотно, что отступление всё велось к одной точке — к воротам.