Фальшивки исчезали, долетая до барьера, настоящие же разбивались в дребезги. Масло проливалось сквозь барьер, предназначенный для того, чтобы сдерживать быстролетящие снаряды. Бесы намокали, но ничего не происходило. Шар всё так же продолжал катиться.

Словно мухи, коричневые пятнышки кувшинов, перемешиваясь и виляя, летели в шар и разбивались, поливая нескончаемым потоком масла. Демоны интенсивней принялись пикировать и один из кувшинов не долетел, обрызгав вместо шара головы магов и их напряжённые лица. Шар приближался.

— Должно сработать. Обязано, — шептала Радя.

Шар сверху нависал над стеной, замедлив своё движение. Маленькие рожицы вопили, вывалив языки. Стойкий аромат жареной курицы носился по стене, им пропахнет весь город. Тень от шара нависла над магами, твари с маленькими ручками тянулись к живым.

Нинтр не выдержал, наводя на копошащихся над головой тварей автомат.

— Стой, иначе посыплются, — шепнул Гарри и Нинтр послушно остановился, медленно отводя автомат в сторону.

Огромный живой ком тянулся к стене, маленькие ручёнки с тоненькими коготками царапали бойницы стены, кувшины давно закончились, оставался последний шаг. Они вякали, закатывали глазки, цеплялись друг за дружку руками, копошились и менялись местами, шар пришёл в движение внутри самого себя. Маленькие лапки были подобны ворсинкам, что шевелились в разных направлениях.

И тут одна тушка, визжа и завывая, выпала на бойницу, попыталась зацепиться за край, но жирные ручки соскользнули и бес устремился вниз со стены истошно вопя. За первой тушкой последовала вторая, третья. Шар качнулся в сторону от стены, перекашиваясь и разлетаясь в стороны маленькими побитыми рогатыми верещащими тварями.

Радя выдохнула.

Завыли рога.

Сеамни

Рога завыли истошно и время, ради которого она здесь оказалась, наступило — в движение пришли огромные рогатые потные и грязные твари, здоровые, словно дом — черти. Каждый напоминал осадную башню — увешенный стальными пластинами, внахлёст соединёнными цепями, с квадратными абсолютно глухими шлемами с мелкими просверленными дырками, чтоб дышать и хоть что-то видеть, в тяжёлых металлических ботинках, в тяжёлых наручах… Вся их броня весила как и сами черти — несколько тонн. Такого не пробьёшь из хвалёных автоматов, такого не убьёшь простой магией.

К каждому было приделано столько лестниц, сколько можно было приделать. На том, на которого сейчас смотрела Сеамни было четыре: две на спине и две привинчены к рукам, тоже стальные, чтоб наверняка. Они сейчас тащились по земле, но чертей это не слишком заботило. Они рычали, пыхтели, но исполняли приказ.

За чертями поспевали здоровые, мускулистые, иногда одетые, а иногда и полностью голые демоны, кто с чем в руках. У кого-то был меч, у кого-то просто заточенная палка, у некоторых имелись настоящие щиты и копья. Они разделились и каждая группа пряталась за своего черта.

«Ну вот как таких бить?» — крутилось у Сеамни в голове ещё с тех пор, когда она пыталась швырять камнями (почти безуспешно) в летающих извергов.

«А какой приказ хоть был?» — вдруг встрепенулась готталмаэ, глядя на Леголаса.

Тот стоял и ничего не делал. Его спокойствие поражало. Он понимал, что сейчас ничего не сделает, но не суетился, а лишь стоял и с достоинством взирал на работу остальных.

— Хаха, аххахаха, — донеслось со стороны Марьяны.

Она выглянула в бойницу, вдохнула воздух полной грудью и скинула плащ.

— Как-то жарковато у нас тут.

«И не говори. Так, Сеамни, это твоё первое настоящее задание. Какой приказ? Остановить?»

Она умела лишь ускорять. Что ж, никогда не поздно начинать.

И она принялась молить, как тогда, с семечкой. Просить кого-то, чей символ был перечёркнутой рогатиной с точкой, просить о странном, для кого-то бессмысленным. Но боги не судят о смыслах, не в этом их суть. А время вообще не судит, оно просто есть.

Гарри

— 243 и 248, дальше 382 и 386! И ещё 128, 132 и 267, 271! У вас пять минут, не больше.

Больше я ничего не говорил, наблюдая как замотали головами аэльи, как принялись рассматривать таблички рядом и как некоторые начали ругаться, в какую сторону какую телегу тащить. Те, кому повезло больше, уже отламывали у своих телег колёса, распределяя по бокам мешки с песком так, чтобы получилось заграждение почти в человеческий рост.

Внизу я слышал крики рыцарей, среди них и Ворвуса. Отрывистый плач прервался глухой пощёчиной и чётким приказом:

— Мне всё равно, что ты только что упал со стены, сломал шею и умер. Голова на месте — иди работай!

Это был кто-то из приоров, отчитывал новичка, возвращённого к жизни Эльстаном.

Если не считать выходки Кинура, которая ну вот почти уже удалась, если бы не колдующий демон, то битва шла почти без потерь. Эльстан, не считая рыцарей, не откачал лишь одного, к которому обратился слишком поздно. Это и не потери совсем.

«Ну сейчас всё наверстаем», — думалось мне, глядя на марширующих демонов. Тяжёлая пехота до сих пор стояла, хотя я её вчера побольше по полю таскал и получше использовал. Нельзя недооценивать врага, и раз тяжеловесы стоят, то в этом что-то есть.

Агжан, низушек маг огня по имени Шума, всеми любимый лысый Фернандо, Сеамни, Марьяна, маг воды Алекс Чен и недоалхимик человек Давид Вуйчик — маги, но явно не боевые. Задача у них незавидная, почти непосильная, однако они старались.

Давид сразу покачал головой и пошёл раздавать малюсенькие баночки с жидким огнём, по мощности равным напалмовой гранате.

Сеамни уселась и лишь изредка шевелила губами да делала пассы руками. Растворить землю под чёртом, дать провалиться, напитать её влагой? Нет, я не чувствовал тут привычной магии земли, будто эльфийка в свою первую реальную битву растеряла свой потенциал. Однако была магия астрала. Снова эксперименты со временем? Рискованно. В какой-то момент Сеамни широко открыла глаза и охнула, а я ощутил всплеск странных сил, который было сложно рассмотреть из-за буйства магии самой стены, но Сеамни выдохнула и вновь закрыла глаза, а я решил не подсматривать за ней.

Агжан, Шума и Алекс химичили что-то на троих. Мне показалось, или Алекс был пьян, потому его просто затыкали и использовали его диссациатор как донорский. Процессом управлял Агжан как самый опытный, ассистировал ему Шума. Низушек подхватывал структуры, доплетал их и укладывал костяк заклинания, которое вот-вот должно было начать действовать.

Марьяна просто смотрела на поле боя и иногда смеялась.

— Я буду живым щитом, когда понадобится, — заявил Фернандо во всеуслышание и обычные вояки принялись обсуждать, кому он должен достаться.

Я же сосредоточился, уселся под стену, чтоб не потерять контроль над телом, и принялся плести свою вязь. Я видел мысли людей, безумный хаос эмоций, нити связей и взаимосвязей между ними — заклинания познания доставляли мне всё это исправно, облетая дивергенции шторма, пораждаемые Атор Адолен. Я видел совершенно пустое сознание чертей, что шли сейчас к нам и решил этим воспользоваться.

С плеча я ворвался в сознание чёрта. Там, как и ожидалось, не было ничего. Пустота, кромешная тьма, ширма, и алым горящая на ширме цель, постоянно проигрываемые одни и те же действия, как в большом кинотеатре: подойти, ухватиться за бойницы, а не за верхушки (изображалось так, что если схватиться за верхушки, то руки жаром обдаст), и сунуть голову в бойницу, но не всю, а лишь макушку, сгорбившись и уперев рога в стену.

Я принялся разваливать эти образы, но они склеивали себя. Мир не менялся, лишь из пустоты появлялись силы, что всё сильнее и сильнее выталкивали моё сознание, пока я наконец не вернулся в своё тело. Я усмехнулся — демонический приказ сильнее замены мыслей.

Тогда я создал уже себя в качестве иллюзии, переместив туда сознание.

Огромная махина, заслоняя собой небо, непреклонно двигалась по направлению к стене, оставляя глубокие следы. Каждый шаг отдавал дрожью земли.