В мокром плотном полумраке, лишь немного разбавляемом светом из окон одиноких домов за ней плелось две тёмных тени. Она обернулась и разочаровалась, увидев Трэ и Эштихаль. Трэ тут же упал на колени, Эштихаль просто остановилась. Демон выглядел неважно, ещё больше ссутуленный, хотя ему уже не нужно было на себе таскать все вещи Эштихаль и покойного Альфухта. Эштихаль дрожала и стучала зубами, переминаясь с ноги на ногу. Её обрубок кровоточил.

— Возьмите меня в подчинение, госпожа Темноликая! — крикнул Трэ через улицу.

Энейя нахмурилась, вздохнула и быстрым шагом подошла к нему, подыскивая наиболее действенный способ отвязаться от мелкого уродца.

— Госпожа, — шептал он, — я буду выполнять любые поручения, госпожа. Буду мыть Вам ноги, приносить еду, носить Ваши вещи, — тараторил он. Потом перешёл вовсе на что-то несвязное, вроде вылизывания пола языком и что-то там с кровопусканием связанное. Глаза его нездорово горели.

«Да он возбудился не на шутку!» — вдруг поняла Энейя и ей стало противно.

Совсем не так, как похабные взгляды и хитрая усмешка Аша. Ей стало противно от этого пресмыкающегося слизняка.

— Служи ей, — приказала Энейя, но Трэ и ухом не повёл, уставившись одним живым глазом прямо в глаза эльфийке. — Или из тебя тоже клятву выбить?

— Госпожа Темноликая желает узнать о том, что собирается заставить сделать? — промямлила вполголоса Эштихаль. Безжизненно и болезненно. Энейя посмотрела на ту, что так недавно кричала о том, что она никому не станет подчиняться. Посмотрела и кивнула. — Клятва отделила меня от моих собратьев и накрепко связала с новой и единственной хозяйкой, — всхлипнула Эштихаль. — Моя жизнь принадлежит Темноликой. Я умру, когда умрёт Темноликая. Я не чувствую более присутствия лорда Ишиана, не чувствую воли Тинэбриса, не чувствую силы никого из демонов.

Она посмотрела красными от перенапряжения глазами на Энейю.

— Я голодаю и вскоре умру, — она опустила руки.

Смысл слов демонессы медленно проникал в сознание Энейи и на мгновение даже затмил все остальные проблемы. Она, кажется, начала понимать, что утворила, и даже где-то на задворках души у неё что-то шелохнулось — она обрекла на верную смерть одну из вручённых ей на попечение.

«Это демоны. Это не эльфы. Аш сам говорил, что демоны живут иначе».

Легче не становилось.

— Почему же ты тогда произнесла эту клятву? — вспыхнула Энейя.

— Это было так… — она завела руки за спину, глядя смущённо, — волнительно и ново — подчиняться не чуть-чуть и даже не много, а полностью, — в глазах её снова встали слёзы.

— Сколько у тебя есть времени? — вновь нахмурилась Темноликая.

— Не знаю, госпожа, — пожала плечами Эштихаль. — Может быть десять дней, может меньше, может больше. Не заставляйте Трэ страдать так же.

Энейя перевела взгляд на Трэ. Тот открыл рот и из уголка его текла слюна, а стоял он по стойке смирно, даже не шевелясь.

— Госпожа… — выдохнул он.

Удар локтем в челюсть взбодрил демона, вырывая его из его грязных фантазий.

— Ты подчиняешься Эштихаль. Выбирай, или сам, или я заставлю, — отрезала она и развернулась.

Она оставила тени на улице. Эштихаль потянулась следом, Трэ пошёл то ли за Энейей, то ли за демонессой.

Только этого ей не хватало. Угрызения совести, вот ведь новость. И кто её разжалобил? Какая-то проклятая? Вот уж чего она никогда не могла ожидать от себя. Но мысли её крутились вокруг тех трактатов по сущности демонов, что она успела прочитать.

Тинэбрис для демонов всё. Его Воля может писаться с большой буквы, и она закон, как когда-то, по легендам, законом было слово Творца для всех аэльев. В книгах не упоминалось, кто создал демонов. Где-то говорилось про Люцифера, где-то про мистическую сущность, названную Лордом Разрушения, которую ставили в один ряд с Хши, Имиром и Пустошью. Пространные рассуждения, ничего более. Однако Воля Тинэбриса нерушима. Клятву назад не отобрать.

Почему Эштихаль страдает? Потому что демоны ловят крохи грязной силы (для них не грязной) от сильнейших. Сильнейшие пропускают её через себя от более сильных. И так мы доходим до Верховного Лорда Ишиана Рихара, который берёт свою силу откуда? Здесь книжные знания заканчивались, но судя по тому, что Энейя видела и понимала, то Ишиан свою силу берёт напрямую из Безымянного мира, искажая её и отравляя собой саму суть этого мира. Пропускает через себя и делает грязной.

Демоны — грязные твари, губящие своим присутствием леса, поля, животных, рыбу.

А сейчас она думала о том, чтобы провернуть тоже самое.

И всё же это было крайне рискованно, опасно. Первый порыв жалости прошёл, и теперь идея рисковать и пропускать через себя силу, делая её грязной, ей казалась безумной. Кроме прочего она уже пришла в трактир.

Обернулась, увидела Эштихаль, садящуюся за стол. С ней рядом Трэ. Вдвоём лишь поблекшее подобие их самих ещё два дня назад. Энейе должно было быть плевать. Она напоминала себе, что единственный демон, о котором она всё же хоть как-то печётся, и то из чувства благодарности, это Аш.

Поднялась наверх, толкнула дверь и увидела перед собой гору мускул.

Она покраснела (кожа стала чуть белее, чем серо-фиолетовая) до самых корней волос. Аш стоял виноватый и немного рассерженный, глядя на неё, а она не хотела выдавать своей вины, при этом ей полагалось извиниться.

Тишина затягивалась. Она смотрела на него. Он отводил взгляд и тоже ничего не говорил. Он смущался, хотя вчера этого смущения вроде как не было. Ему было неуютно. По крайней мере Энейя трактовала себе так позу и поведение тифлинга.

Тишина давила, она была едкой, как дым, щипала глаза. Это начинало Энейю злить.

— Прощён, — наигранно холодно бросила она, проходя мимо и проводя пальцами по предплечью. — Спишь сегодня со мной, — сообщила она и вновь залилась краской. Хорошо, что на её коже это было незаметно.

Аш улыбнулся, но голову не поднял.

Мало извинений?

Она скинула мокрый плащ, принялась высушивать магией на себе одежду.

— Прости меня, моя дора, — шепнул вдруг он, совершенно на неё не глядя.

— Аш, иди сюда, — потребовала она. Тифлинг глянул на неё совершенно поникшим взглядом и подошёл, усевшись на полу. — Ты не слышал? Ты прощён, что тебе ещё нужно.

Он хмуро улыбнулся. Его определённо что-то гложило.

— Что не так? — недоверчиво посмотрела она на него.

— Понимаете, дора Темноликая, Энейя, — произнёс он вдруг её имя, от чего по спине побежали мурашки, — я… В общем пятьдесят раз маловато будет, — стал лепетать он. — Я хочу с дорой Темноликой жизнь прожить.

Заявление было в стиле всех заявлений сегодня. Сговорились все что-ли?

Энейя сидела на кровати, смотрела на него сверху-вниз.

— Темноликая дора не собирается отступать? Всё ещё идёт на штурм? Всё ещё верна идее? — стал жадно спрашивать он.

— Да, всё под моим херовым контролем, — ругнулась она человеческим ругательством.

Аш расплылся в улыбке.

— Тогда я буду рядом, дора Темноликая, — вставая с колен, с гордостью произнёс он.

Аттэ

Аттэ избавилась от Альфухта и облегчения не почувствовала.

Она сгрызла ноготь и пришлось подпиливать их все, а ещё они перестали быть по размеру как фаланга большого пальца, и на руки теперь было больно смотреть. Да, она справилась, конкуренции больше нет. Но то, что Темноликая вытворила с Эштихаль, в её голове не укладывалось.

Эштихаль, к которой Аттэ не питала добрых чувств, с каждым днём чахла всё больше. И далеко не от переживаний, а от голода, получая от своей новой госпожи сущие крохи. От этой жестокости к горлу Аттэ подкатывал тошнотворный ком.

Она вставала ни свет ни заря, а теперь ещё и ложилась позже. Темноликая пытала их, и однажды даже Аттэ, расслабившаяся, что у неё всё выходит, попала под действие этих чар. Эту боль она запомнит надолго. Остальные так же поздно возвращались по своим домам, а Буршадар, с гниющими ссадинами на лице, и вовсе, казалось, не спал.